Слова в день восшествия на престол императора Александра Павловича: Путь, дела и слова праведные примиряют человека с Богом

Путь, дела и слова праведные примиряют человека с Богом

«Возсияет во днях Его правда и множество мира» (Пс. 71:7).

Царь-пророк в молитвенном возвышении созерцает юного царя, во дни которого воссияет правда, сокрываемая и угнетаемая неправдами, и мир, как обильные воды, от престола изольется во все пределы царства. Не будем ныне исследовать, слушатели, на какие времена упадет взор пророка и кому из царей этими словами предвещает возвышение правды и обилие мира. Сыну ли своему – наследнику престола, в котором сияла «мудрость Божия, чтобы производить суд» (3Цар. 3:28) и «в те дни был у него мир со всеми окрестными странами, так что Иуда и Израиль жили спокойно» (3Цар. 4:24–25). Или Тому Царю, Который от престола славы на небесах, как тихая роса, сошел на землю, «кроток, праведный, спасающий» (Зах. 9:9) от неправд вечных, и Который есть Царь мира (Ис. 9:6), разрушающий вражду (Еф. 2:16) между небом и землею, примиряющий не только человека с человеком, но и льва с ягненком, и скорпионов с младенцами (Ис. 9:6–12). Или, по беспредельности видения, Давид прорицает совокупно на мирные дни Соломона, в которых видит тень будущего царства Мессии (Кол. 2:17), и на то царство, по образу которого должны устраиваться все престолы царей земных. Кто бы ни был сей предмет, привлекший на себя богопросвещаемые взоры, только пророк изображает то истинное величие царства, в котором, подобно новому небу, сияет одна правда и то вожделенное благоденствие, которое строится и венчается множеством мира (2Пет. 3:13).

Но, может быть, эти желания кажутся обветшавшими и не свойственными сегодняшнему торжеству, в которое взоры и слух должны быть наполнены одной радостью о том, что уже воссияла правда во днях царя нашего, и мир дарован его рукою не только Отечеству, но и другим державам. Подлинно! Воссияла правда во дни благочестивейшего монарха в таком избытке света, что видели ее миллионы воинов, носящих вражеское и отечественное оружие, когда Господь Сил поражал и миловал воюющих, ослаблял и укреплял руки их, умерщвлял и оживлял их по предызмеренному шествию гнева и благости. Видели ее мы, слушатели, когда победные знамения, как плоды правды, свыше являемой, предлагались нашим взорам и осязанию. Видели ее многие цари и народы, когда сверх чаяния низлагалось иго, тяготившее их, вновь воздвигались сокрушенные престолы и разрушались узы насильственного рабства, носимые стонущими народами. Видели ее сами враги наши, когда им вместо мщения, по образу Божественной любви, даровано помилование.

Эта правда воссияла правотою монарха нашего. Но, кажется, наподобие молнии, освещающей концы вселенной, осветило сердце царя, как средоточие своего сияния, а через него излилась на сердца, готовые к ее принятию. Для прочих же сокрылась как бы в ночной тьме и погасла, не оставив следов своего сияния. Мера времени, отделяющая нас от сего явления правды, столь кратка, что еще не исцелились раны соотечественников, еще не умолкли голоса свидетелей гнева Божия, поразившего полчища вражии. Мы должны бы еще трепетать о судьбах вечных, в наши времена потрясших вселенную. Но от этой страшной правды мы хладнокровно переходим к неправдам нашим, как будто небо, поразившее врагов, с нами примирилось и уже не оскорбляется нашими неправдами. Поэтому кто, истинно преданный монарху, не прольет молений: «Да воссияет в днях Его правда» во всех сынах России!

Рукою монарха дарован мир Отечеству. Праведно! Он до сих пор не имеет покоя для успокоения нашего. Подъемлет все труды путешествия, всю тяжесть умов разномыслящих, чтобы приобрести нам множество мира.

Но мир царственный не может иметь большей силы и лучшего жребия, нежели мир Божий. Раздаятелем сего возвещено: «Если дом будет достоин» мира, который вы даете, «мир ваш придет на него; если же не будет достоин, то ваш к вам возвратится» (Мф. 10:13). От престола царского мир исходит на каждого россиянина, во все пределы Отечества, но везде ли и на всех ли почивает он? Не возвращается ли снова к престолу от тех людей и селений, которые непрестанно мятутся своими неправдами? И какой мир может почивать там, где нечестие, как море, по Писанию, «взволнованное и не может успокоиться» (Ис. 57:20)? Или там, где роскошь и корысть, как голодные львы, с равным усилием ищут добыч своих? Где гордость и зависть, как раздраженные исполины, не терпя соперничества, подавляют все, им сопротивляющееся? Где ложь и суеверие, как тайные язвы, свирепствуют в сердцах и умах? Если бы среди таких настроений слышны были непрестанные восклицания: «мир! мир!» (Иер. 6:14), и тогда бы не было мира, так как неправдами приготавливается внезапная пагуба (1Сол. 5:3). Без сомнения, слушатели, мы не желаем, чтобы под кровом общественной тишины продолжалось волнение умов и сердец, но желания наши устремлены к тому, чтобы с царственным миром умирились все вражды и несогласия, чтобы всюду умолкли плач, вопли и пререкания, словом, чтобы мир Божий почил в умах и сердцах наших.

Таким образом, желания мира ведут нас к свету, который издалека видел пророк, к тому, чтобы возсияла правда в нас, поскольку правдою только приобретается множество мира. «Дела правды – мир, правосудия – спокойствие и безопасность» (Ис. 32:17). Чтобы тщетное ожидание мира от неправд наших, или ожидание беспечное от некоторого насилия к миру, не увлекли нас к большим неправдам и не низвели в глубину бедствий, да ведаем, слушатели, что правда каждого человека дарует мир внутренний, примиряя его с самим собою. Дарует мир внешний, примиряя с ближними и Отечеством, наконец, дарует мир с Богом, привлекая на себя правду Божию. Правда примиряет человека с самим собою. Может быть, мы не видим нужды в таком примирении, но потому, что живем вне себя, в предметах, нас окружающих. Или потому, что последняя искра небесного света, которая, иногда загораясь, сжигала нас изнутри, терзала душу, подавляемая множеством преступлений, погасла и оставила в душе одну тьму, все истинное скрывающую от взоров наших. И тот, кто ощущал тело свое храмом живущего Бога (2Кор. 6:16), и тот видел в себе противостояние плоти, воюющей на дух (Гал. 5:17). И богодухновенный царь, обращая некогда слух к себе самому, слышал внутренний мятеж, сокрушающий даже кости его: «Нет мира в костях моих», – восклицал он, – «от лица грехов моих» (Пс. 37:4). Если мы, живущие по плоти, не замечаем никакого борения внутри себя, то уже не совершилось ли в нас всегубительство – истребление самого желания сопротивляться беззаконию, так как пределом погибели Писание полагает глубину зол, низшедши в которую, грешник, вместо упокоения, впадает в нерадение о спасении. Но и сей беспечный грешник, пока имеет плоть, попечениями о ней возмущается, и возмущает всех. Он в самом бедствии тяготит общество, подобно камню, когда же действует, подавляет его. Или от сопротивления возгорается в нем, как огонь в сухой траве, и всеми силами губительного духа разжигает несогласия, распри и мятежи. Столь убийственные плоды приносит беззаконие! Напротив, хождение в законе, которое есть правда наша, начинается тишиною и спокойствием, сопровождается радостью и увенчивается множеством мира. Закон Господень есть закон покоя, поскольку силою его погашается пламень каждой страсти, снедающей душу, укрощается волнение каждой похоти, возмущающей сердце, удерживается стремление каждой мысли, удаляющейся от истины. Господь наш есть Бог мира и покоя, «Сам есть мир» (Еф. 2:14) и покой вечный. Может ли что исходить от Него для нас, кроме научения, побуждения и средств к покою? Державный пророк, уже просивший некогда воздаяния по правде своей, впрочем, многократно возвращался к молению об этой правде: «Господи, научи меня правде Твоей; вразуми меня, и испытаю закон Твой» (Пс. 118:34). Не бдительность только от греховного искушения побуждала его к таким восклицаниям, но и то блаженство, которое находится в испытании и исполнении закона. Испытывающие закон Господень ощущают в нем сладость, бесконечно превышающую всякую сладость чувственную – «меда и coтa», обретают «благо, вожделеннее золота, серебра и многоценного камня» (Пс. 18:11–12) и драгоценнее, нежели весь мир. Сердце наше, когда проникает в него закон Господень, исполняется радостью. Не потому ли, что тогда встречается правда Божия с правдою, в нас возникающей, снова пишется закон, начертанный, но потом изглаженный «на плотяных скрижалях» сердец наших (2Кор. 3:4). Правда от Бога и правда от нас производят то, что в глубине сердца совершается тайное лобзание вечного мира, воссоздается разрушенная скиния – жилище и престол Божий. Какое радование и какой мир сердца, когда в нем утверждается сам престол мира – Божие царство! От этого небесного, впрочем, внутри нас утверждаемого престола исходит веселие, умиротворяющее все существо человека, разум с волею, волю с деяниями, дух с телом. И не ограничивается только внутренним примирением, но распространяется на все внешние действия. Наполненный такой радостью, по описанию испытавшего ее, «благодать имеет в устах; покой на лице; безопасно пойдет по пути; если сядет, не будет бояться; когда уснет, сон будет приятен; не убоится внезапного страха и пагубы от нечестивых» (Прит. 3:23–24). Таким образом, «не пища или питие» (Рим. 14:17), не веселие чувств и плоти, не слава и богатство, но правда наша, управляемая законом Божиим, производит мир внутренний и радость неотъемлемую. Правда дарует мир внешний. Если бы мы могли иметь покой внутренний, ничто бы видимое не могло нарушить его. Когда сияет правда, при свете ее можно видеть, что нарушители и враги покоя нашего лишь орудия невидимой ими руки, подающей нам скорби для возвышения или только восстановления покоя нашего, и что они в поисках своего покоя увлекаются суетою, достойной сожаления, а не гнева и мести. При свете правды открывается и то, что время и место рождения нашего не нами избраны, но по сокровенным судьбам дарованы свыше, и что в них, хотя бы возлагались на нас неудобоносимые тяжести, содержатся все блага, которые только можем приобрести. Тот, чьи взоры так просвещаются, видит, что всякий жребий, вручаемый отечеством, тайно определяется Небом, и весь круг действий, извне касающихся его, чертится и измеряется Измеряющим пути каждой твари. Отсюда не только укрепляется, но и освящается союз с Отечеством. Не страх суда и законов, но верность и любовь соблюдают и возвышают его. Правда, сияя в праведнике, не ограничивается им одним. Мир, в котором почивает он, как сияние света, разливается столь далеко, что взор чувственный не может видеть границ его. Впрочем, если бы нужно было положить известную меру благ мира, которые праведный творит для других, надлежало бы расширить ее дальше земли, поскольку он, минуя все земное, просвещает путь на небо, пространнее всего времени, поскольку вечные блага подает душам бессмертным. Больше всякого числа, поскольку он есть сосуд, через который щедроты Божии изливаются на землю, превыше всякой меры, поскольку правда, от него исходящая, может все (Мф. 21:22). «Господь будет упованием во всех путях его» (Прит. 3:26). Не на это ли величие праведника указывает премудрый, запрещая веселиться о множестве сынов нечестивых: «лучше один праведник, чем тысяча грешников» (Сир. 16:3)? Правда одного устраивает город. Какой обильный мир и какое вожделенное благоденствие может быть там, где умножаются праведные? Впрочем, если бы возрастало между ними хотя бы не число праведных, но число правд, мы вкусили бы многие плоды мира. Отложите одну неправду в приобретении корысти – сколько умолкнет жалоб и оскорблений, воплей и стенаний, распрей и клевет, возбуждаемых лишением и приобретением корысти? Или пусть пресечется одно неправедное ее употребление, сокрушающее дух и тело – не процветет ли тогда обилие в домах наших и вокруг нас. Не водворится ли тишина на рынках и площадях, не пресечется ли само желание, непрестанно алчущее умножения корысти? И сколько бы тогда успокоилось рук, трудящихся день и ночь для удовлетворения пагубных похотей! Но не в делах только, правда и в слове утверждает тишину и спокойствие. Там, где ни одно слово гнилое не исходит из уст – не слышится язык льстивый, поучающий и поучающийся неправде, не открываются уста для злословия и смеха, изгоняются клевета и лжесвидетельство, умолкают пререкания и проклятия. И кто исчислит все плоды одной правды в слове, когда ею приобретается мир с дальними и ближними, мир на распутьях и в судах, между продающим и покупающим, между рабами и владыками?! Правда дарует мир с Богом. Чудно и, по-видимому, невозможно, чтобы человек, будучи столь слаб и ничтожен, восставал на Господа неба и земли. Но, если всякая неправда человеческая в основании своем есть вражда на Бога, если всякое беззаконие есть сопротивление закону Божию, то как мало найдется среди нас искренних Божиих! Мы иногда гневаемся на неправду, вооружаемся на нее мщением, когда замечаем в других, но в себе самих любим ее. В делах наших находится свидетельство того, что внемлем и повинуемся вечной лжи, которая «день и ночь клевещет на Бога» (Апок. 12:10), увлекая нас к богам бесчисленным. Клевещет на провидение, удаляя его от нас так, что оставляет место нашему самовластительству. Клевещет на всеведение, ограничивая его временем, местом, известными предметами, чтобы удалить от него сердца наши. На милосердие, покрывая им все злодеяния, хотя бы мы в том не содействовали. Клевещет и на правосудие, сокращая его милосердием или поражая им до отчаяния. Оставленные в руках произволения нашего, пока силой воли не расторгнем любимого союза с неправдами, до тех пор мы не ожидаем мира от Господа, поскольку охотно враждуем на Него, но Господь ожидает нашего с Ним примирения. Порфироносный пророк, размышляя некогда об этом примирении и ставя себя на месте нашем, как бы так вопрошал Бога: Господи! Если Твой мир не предварит нас, кто может так примириться с Тобою, чтобы дерзнуть приступить к Тебе, огню поедающему (Евр. 12:29), и так очиститься, чтобы мог обитать там, где Ты обитаешь, или «вселиться в святую гору Твою», где Ты один неприступный? Но слыша говорящего в нем Духа, отвечает: «ходи непорочен и делай правду, говори истину в сердце своем» (Пс. 14:1–2) и на земле обитает с Богом, т.е. «миру Божию нет предела» (Ис. 9:7). Он касается и тебя, кто бы ты ни был, только ты не возмущай его, не сопротивляйся ему пороками. «Ходи непорочен» – нет нужды, что всякая правда твоя, и седмирицею очищенная, перед лицом Божиим есть смрад и нечистота, только «ты делай ее»: Господь ведает, как очистить твое нечистое и убелить твое багряное (Ис. 1:18). Обращаешь ли слух к истине, обращай так, чтобы она касалась глубины сердца и никогда не умолкала в нем своею силою и властию: говори истину в сердце. Путь, дела и слова праведные примиряют тебя с Тем, Который Сам нарицается «праведным, любит правду» (Пс. 10:7).

Истина Божия, руководя на пути правды, охраняет его так, что упование на милосердие Божие, чтобы соблюсти меру покоя, от него исходящего, растворяет страхом правосудия. Сей страх, низводящий до унижения любовью к бесконечной благости, саму же любовь беспредельную и нескончаемую растворяет внутренней кротостью. Не тогда ли, как все это исполнится, приходит время, когда правда человеческая низводит на себя «мир Божий, который превыше всякого ума» (Флп. 4:7) и составляет одно с правдою Божиею? Но, Господи! «Кто знает силу гнева Твоего» (Пс. 89:11), и кто может узнать число и назначить время щедрот, подаваемых Твоею Десницею? Мы знаем только то, что «велик мир у любящих закон Твой» (Пс. 118:165). Устами первого законодателя возбуждая к правде, вечный Законодавец говорит нам: «слушайте голоса Господа Бога вашего, тщательно исполняйте все заповеди Его: придут на вас все благословения сии: Благословен ты в городе, и благословен на поле, благословен плод чрева твоего, и плод земли твоей, и плод стада твоего и плод овец твоих. Благословенны житницы твои и кладовые твои. Благословен ты при входе твоем и благословен ты при выходе твоем» (Втор. 28:1–6).

Если не беспредельная любовь, явленная нам в Единородном Сыне Божием, если не вечные обеты, возвещаемые Евангелием, и милосердие, до сих пор терпящее неправды наши, по крайней мере, эти «благословения» да направят стопы наши на путь правый. Не множеством желаний и не молитвою уст, но правдою нашею, слушатели, исполнится радость этого дня, веселие отечества и монарха: воссияет в днях Его правда наша. Тогда внутри нас, над нами, во всех пределах России и вокруг почиет множество мира. Аминь.

Произнесено 12 марта 1815 года