Слова и беседы во дни святых постов. В кресте сочетались любовь Божия и правда, мудрость и сила.
Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного. (Ин.3:16).
Мы сейчас внимали чтению святого благовествования о крестных страданиях Спасителя нашего. Велика тайна Креста. Начало этой тайны – в безначальной вечности, ибо она от века была сокрыта в Боге; конец ее – в бесконечной вечности, ибо искупительная сила Креста будет простираться в бесконечные веки: блаженству искупленных людей, приобретенных крестными страданиями Богочеловека, не будет конца; Крестом даровано людям спасение вечное. Велика тяжесть крестных страданий Спасителя нашего – велика и сила Креста, на котором принесена Им искупительная жертва за грех человека. Высота Креста – до небес, а глубина – до преисподней. Возвысившись до неба, Крест отверз заключенные врата рая и стал равночестным престолу Божию, а спустившись до бездны, он разорил ад и освободил оттуда узников. Тайна Креста для плотского ума неудобопостижима: проповедь о Христе распятом для иудеев соблазн, а для еллинов безумие, для самих же призванных, иудеев и еллинов, Христос – Божия сила и Божия премудрость (1Кор.1:23–24).
В тайне Креста сочеталась Божия любовь и правда, мудрость и сила. Некоторому разъяснению этой тайны Креста, с Божией помощью, мы и намерены посвятить несколько минут настоящего священного времени.
Человек нарушил нравственный закон – Бог правды не мог оставить безнаказанным нарушителя этого непреложного закона. Человек нарушил порядок в области нравственного мира – Бог порядка не мог терпеть разорителя порядка. Человек подлежал наказанию и удалению из царства любви и мира, составляющих основу мировой жизни. Человек предупрежден был, что за нарушение Божией заповеди он будет наказан смертью. Несмотря на это предупреждение, Адам нарушил Божие повеление, и потому приговор правды Божией был исполнен: человек подвергается смерти – сперва духовной, потом телесной. Последствием этого долженствовало быть постепенное отпадение от жизни Божией, порабощение греху, через грех – рабство сатане и потом полное ожесточение во грехе – такое состояние, в какое пришли отпадшие духи, с которыми человек должен разделить ужасную их участь, понести то наказание в огне вечном, какое уготовано диаволу и аггелам его (Мф.25:41). За духовной смертью последовала смерть телесная. Наказание соответствовало преступлению: человек последовал наветам сатаны, пошел за ним – с ним и должен разделить ужасную участь. Но если правда Божия требовала возмездия, то любовь Божия – пощады человеку, введенному в преступление коварством диавола. Здесь открылось место для предвечной премудрости Божией. Что же она изобретает для этого? Она изыскивает такое средство, какое не могли бы изобрести и умы Ангельские. Это средство, примиряющее любовь и правду Божию и спасающее человека, состояло в том, что Сама Ипостасная Премудрость делается искупительной жертвой за грех человека. Эта премудрость есть и сила Божия, которая всемогуществом своим приводит в исполнение изобретенный премудростию план искупления человека. Этот план состоял в том, чтобы Сын Божий Сам сделался человеком, выстрадал все, что назначено человеку, взыскал погибшего, как пастырь взыскует заблудшее овча, принес бы его к Отцу и совокупил с небожителями, освободив его от пропастей ада. Выше и дороже этой жертвы любви и лучшего удовлетворения правде Божией не могло быть.
Чтобы несколько приблизить к пониманию эту тайну искупления, которым удовлетворялись правда и любовь Божия, представим следующую благочестивую повесть.
Был один добрый и правосудный царь. Законом его было определено, чтобы виновные в нарушении супружеской верности были лишаемы зрения. Случилось, что нарушителем этого закона оказался царский сын. Правдолюбивый царь не хотел изменить закон правды в отношении и к своему сыну: сын царский должен был лишиться глаз. Тогда вельможи царя стали убеждать царственного родителя пощадить виновного, представляя ему следующий довод к этому: «Если правда твоя, царь, – говорили они, – требует казни сына твоего, оказавшегося виновным пред твоим законом, то любовь отеческая не должна ли требовать пощады ему? Если хочешь удовлетворить закону правды, то удовлетвори и закону любви». Убедительным показался для царя этот довод вельмож: он готов был пощадить сына, но в то же время, не желая совсем нарушить закона правды, он решился на следующую меру. «Сын мой должен лишиться обоих глаз, – сказал он, – но моя отеческая любовь жалеет его, поэтому я разделяю с ним его страдания: лишить его одного глаза, а вместо его другого глаза я отдаю для исторжения свой глаз». Эта повесть может иметь следующий смысл.
Царю дерзнем уподобить Бога; сыном, нарушившим закон, пусть будет Адам или вообще человек согрешивший. Лишение глаз преступника будет означать наказание, определенное человеку за грех. По любви к правде отец не освобождает сына своего от наказания, а по милосердию своему он в выкуп за преступление отдает свой глаз. Что сие значит? Это – образ искупительной жертвы Сына Божия, Который столь возлюблен и так дорог для Отца Небесного, как глаз для человека. Итак, Отец, отдавая в искупительную жертву за человека Своего Сына Единородного, отдает как бы Свой глаз, – что может быть выше этой любви? Что может быть дороже этой жертвы? Жертвой, принесенной по воле Отца Сыном Божиим, не только приобретено полное прощение человеку-грешнику, но, сверх того, даровано вечное блаженство, наследие на небесах – такое благо, которое не было дано Адаму.
После этого не следовало ли ожидать, что человек, этот помилованный и столь дорогой ценой искупленный грешник, будет постоянно носить в сердце своем память о Благодетеле и оказанных ему благодеяниях, будет всегда с благодарностью вспоминать, везде прославлять своего Благодетеля, со всяким тщанием и любовью исполнять все Его повеления и всячески беречься греха, за который грозила ему столь великая опасность, как отчуждение от Бога и унаследование участи духов злобы, и от чего освободила его любовь Божия, давшая за него столь дорогой выкуп, как воплощение, страдание и смерть Сына Божия?
Но таковы ли мы, грешники? Где наше послушание Ему? Не живем ли мы так, как будто ничего особенного от Бога не получили? Не продолжаем ли мы не только повторять грех праотца, но постоянно и безмерно присовокуплять свои новые грехи, иногда тягчайшие греха Адамова: грехи Каина, грехи содомлян, грех распинателей Христовых, грех Иуды христопродавца?
Что нам ожидать после этого, какой милости? Какой новой жертвы? Больше той, какая оказана была, иной милости нам не может быть; иной жертвы за грех, больше той, какая принесена Сыном Божиим, не будет и быть невозможно. Если мы все это пренебрежем, то для нас останется одно ожидание – страшного и неумолимого суда Божия и вечного наказания в пламени геенском.
Но обратим наши взоры в другую сторону, к тем, кто помнит любовь Божию, явленную к нам в искупительной жертве Сына Божия, кто при помощи благодати Божией постепенно очищает себя от всякой скверны плоти и духа, кто стремится постоянным преуспеянием в добродетелях духовно возрастать в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф.4:13): блаженны они – мзда их велика на небесах.
Взирая на жизнь праведных, за подвиги удостоившихся великой славы на небесах, прославленных Богом на земле дарами чудотворения, а некоторых – и нетлением их мощей, будем стараться подражать вере и подвигам их благочестия, чтобы и нам получить часть со святыми, восприять уготованное нам наследие на небесах.
