Слова и беседы во дни святых постов. О подвигах покаяния

Беседа в Неделю сыропустную на вечерне

Мы стоим в преддверии покаяния. Войдем ли в самые двери? Пожелаем ли мы перемениться, исцелиться? Ибо в этом и состоит вхождение в дверь покаяния. «В чем же переменяться, – подумает кто-нибудь, – разве есть в нас что-либо неблагообразное? Отчего врачеваться? Разве есть в нас что-либо болезненное?» Не убежден ли более или менее каждый из нас, что все у нас в порядке? Не уверены ли мы в честности наших поступков, в исправности по службе, безупречности в жизни общественной и семейной? Не правда ли, мы готовы, указывая на других, говорить: мы не таковы, как прочие? Словом, по собственному нашему убеждению мы так безупречны, что не знаем, в чем нам переменяться, от чего врачеваться. В этом-то и заключается наш первый нравственный недуг: мы потеряли чувствительность к нашим духовным недугам.

Вот у нас, по слову пророка, вся голова в язвах, и все сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет... здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны (Ис.1:5–6). А кто из нас сознает эти недуги нашей общественной и личной каждого из нас жизни? Если бы кто, переходя из дома в дом, поискал среди нас веры, то во многих ли домах обрел бы ее? И еще меньше нашел бы сознающих себя виновными в этом тяжком грехе неверия. Вот второй наш недуг: потеря веры. Мы разумеем не мертвую, холодную веру, которую и бесы имеют, но живую, действенную, выражающуюся делами.

Мы оставили братскую любовь, друг друга угрызаем, друг друга съедаем, друг другу роем яму, бросаем грязью и прямо в лицо, и из-за угла – и, однако же, мы столь же далеки от покаяния в этом, сколько далеки от изначальной заповеди о любви. Это третий наш недуг – оскудение любви.

Мы щедры для себя, охотно тратим наши капиталы, а иногда и последние деньги на свои удовольствия, на угощение друзей, на зрелища, на предметы роскоши, но – не правда ли? – весьма скупы для других: например, на бескорыстную помощь изнывающим от недостатка пищи, на призрение вдов и сирот; и, однако же, как далеки мы от мысли о возвращении к первым временам христианства, когда у множества уверовавших было одно сердце и одна душа... Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду (Деян.4:32, 34–35). А мы как далеки от такого образа мыслей, как далеки от покаяния! Вот четвертый наш недуг – чрезмерное себялюбие, которое говорит: знать никого не хочу! Я – и больше никто! Мне – и больше никому!

Потеряв веру, утратив нелицемерную братскую любовь, обратив ее исключительно на себя, мы разорвали живой союз с Церковью. Мы живем жизнью греховного мира, находящегося под властью князя тьмы, подчиняемся требованиям и обычаям этого мира, лежащего во зле, но не живем жизнью Церкви, пренебрегаем ее уставами и обычаями. Если продолжать счет, то это пятый наш недуг – отчуждение от Церкви; на этот недуг обратим особенное наше внимание, ввиду наступающего времени, когда Церковь повсюду собирает к себе чад своих для врачевания их от душевных недугов. Если бы нам даровано было исцеление от последнего недуга – отчуждения от Церкви, то за сим могло бы легко последовать исцеление и от всех прочих.

Вот мы стоим в преддверии поста. А многие ли из нас войдут в эти двери и вступят в поприще поста – матери покаяния? Не выйдут ли из этого храма некоторые из присутствующих здесь, чтобы более уже не возвращаться в храм в наступающие дни говения и чтобы, забыв все, напоминающее о покаянии и посте, опять начать жить так, как жилось прежде, в нравственном нечувствии, самоугождении, в отчуждении от Церкви, в пренебрежении к уставам ее? К сожалению, последний грех – пренебрежения к уставам Церкви вообще, а в особенности к правилу о говении, о соблюдении постов, основанному на апостольском и древневековом предании, – теперь стал распространяться повсюду. То, что начато было сознательным самочинием многознающего меньшинства, теперь становится наследием маловедущего большинства. Грех соблазненным, но горе и тем, от кого начался и кем поддерживается соблазн. Имеющий разум пусть сам решит, к кому должны быть отнесены слова евангельской угрозы: горе тому человеку, через которого соблазн приходит. Тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской (Мф.18:7:6). Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое (Рим.2:9) по неведению или по немощи, – но большее горе тому, кто творит сие по презорству: ибо кто знал и не сотворил, бит будет много (Лк.12:47).

Предлагаем вашему вниманию одну благочестивую повесть, из которой вы усмотрите, к чему приводит жизнь нераскаянная, отчуждение от Церкви, самочиние и непокорливость богоучрежденному порядку, и, если угодно, сделаете из нее для себя заключение.

Одному пустыннику, изнемогавшему от уныния и желавшему знать, будет ли какая польза душе его от трудов и подвигов, которые он нес уже много лет, явившийся Ангел, ободряя и утешая его, показал следующее видение.

В левой стороне от себя, покрытой густым мраком, читаем в сочинениях одного маститого иерарха, старец услышал шум и смятение. Всматриваясь внимательнее в мрак, увидел он широкую реку, по которой волны ходили взад и вперед, вправо и влево, и кто-то всякий раз, как мелькала пред очами его волна, как бы на ухо внятно произносил старцу: «Это – волна неверия, беспечности, холодности; это – немилосердия, разврата, взяточничества; это – неги, забавы, зависти, раздора, а это – пьянства, нечистоты, лености, неверности супругов» и прочее и прочее, и всякая волна поворачивала на себе пред ним несметное множество людей, поднимая их из реки и снова погружая в глубь ее. В ужасе старец воскликнул: «Господи! Ужели все сии погибнут и нет им надежды спасения?» Ангел сказал ему: «Смотри далее – и узришь милость и правду Божию!»

Старец взглянул еще на реку и увидел ее по всей широте и по всей долготе своей покрытой малыми ладьями, в которых сидели светлые юноши со всякого рода орудиями для спасения утопающих. Они всех призывали к себе и иным подавали руки, другим спускали жерди и доски, тем бросали верви, а иногда погружали вглубь багры и крюки: не ухватится ли и там кто? И что же? Редкий, редкий откликался на призывный глас их, и еще менее было таких, которые пользовались как следует даваемыми им орудиями спасения. Наибольшая часть с презорством отвергали их и с каким-то диким услаждением погружались в реке сей, издававшей чад, смрад и гарь.

Старец простер взор свой в даль реки и в конце ее увидел бездну, в которую низвергалась она. Юноши в большом количестве стремительно плавали туда и сюда у самого края бездны, заботливо подавая помощь; но, несмотря на то, каждую минуту на каждой точке реки целые тысячи людей вместе с рекой низвергались в бездну, откуда были слышны одни стоны отчаяния и скрежет зубов. Старец закрыл лицо свое и зарыдал. И был к нему глас с неба: «Горько, – но кто виновен? Скажи, что бы еще мог Я сделать для спасения их, чего не сделал? Но они с ожесточением отвергают всякую подаваемую им помощь. Они отвергнут Меня, если Я низойду на помощь к ним в самые безотрадные места их страданий».

Успокоившись несколько, старец обратил очи свои на правую сторону, к светлому востоку, и утешен был отрадным видением. Те, кои, внимая зову светлых юношей, подавали им руку или хватались за какое-нибудь спасительное орудие, были извлекаемы ими на правый берег. Здесь принимали их другие лица, вводили в небольшие стройные здания, рассеянные в большом количестве по всему протяжению берега, где обмывали чистой водой, облекали в чистые одежды, опоясывали, обували, давали посох и, подкрепив пищей, отсылали в путь – далее к востоку, заповедав им не озираться вспять, идти без остановки, внимательно смотреть под ноги и не пропускать ни одного подобного здания без того, чтоб не зайти в него и не подкрепить себя в нем пищей и советом от тех, чьему попечению вверены сии здания, равно как и все заходящие в них.

Старец провел глазами по берегу и увидел, что на всем протяжении его готовятся в путь эти избавленные. На лице всех отпечатлевались радость и воодушевление. Видно было, что они все чувствовали особенную легкость и силу и с некоторой неудержимостью устремлялись в путь, первые стадии которого усеяны приятными цветами.

Старец обратил потом взор свой далее к востоку, и вот что ему открылось. Приятный луг оканчивался невдали от берега; далее начинались горы, лежавшие хребтами в разных направлениях. Они шли, поднимаясь все выше и выше и пресекаясь пропастями, то голые и утесистые, то покрытые кустарниками и лесами. Повсюду по ним видны были путники-труженики. Иной карабкался на крутизну, другой сидел в утомлении или стоял в раздумье, тот боролся со зверем или змеей; один шел прямо к востоку, а другой по косвенному направлению, а иной перерезывал поперечно пути других, – только все были в труде и поту, в борьбе и напряжении сил и душевных, и телесных. Редкий путник всегда видел дорогу: часто она совсем пропадала или раздроблялась в распутия; в ином месте скрывали ее туман и мрак, в ином – пересекала пропасть или крутой утес; там преграждали ее звери из дубравы или ядовитые гады из ущелий. Но вот что дивно! Повсюду по горам рассеяны были красивые здания, подобные тем, в которые принимаемы были в первый раз спасенные от воды. Коль скоро путник заходил в них, как ему заповедано вначале, то, как бы он ни был изможден до того времени, выходил оттуда бодрым и полным сил. Тогда звери и гады не могли выносить взора его и бежали от него; никакие препоны надолго не останавливали его, и он легко и скоро отыскивал скрывавшийся каким-либо образом путь по тем указаниям, какие получал в тех зданиях. Всякий раз, как преодолевал кто препятствие или одолевал врага, становился крепче, выше, статнее; чем кто выше восходил, тем более хорошел и светлел. К вершине горы местность опять становилась гладкой и цветистой; но вступившие на нее вскоре входили в светлый облак или туман, из которого уже не показывались более.

Старец приподнял очи выше сего облака и из-за него или из-за горы увидел чудный, неописанной красоты свет, из которого доносились к нему сладостные звуки: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! (Ис.6:3). Старец в умилении пал ниц, и над ним звучно пронеслось слово Господне: Тако тецыте, да постигнете (1Кор.9:24).

Поднявшись снова на ноги, старец увидел, что с разных высот горы немалое число путников в разных местах стремительно бежали снова к реке – то молча, то с криком и хульными, бранными словами. К каждому из них и сверху, и с боков обращаемо было воззвание: «Остановись, остановись!» Но, гонимые какими-то малорослыми муринами3, они не внимали остережению и снова погружались в смердящую реку. Тогда старец в изумлении воззвал: «Господи! Что сие?» – и услышал в ответ: «Плод самочиния и непокорливости богоучрежденному порядку!» Тем видение кончилось.

Ангел, показывавший его старцу, спросил его наконец: «Утешен ли?» И старец поклонился ему до земли4.

Что значит это видение? Река на левой стороне – жизнь по обычаям мира, лежащего во зле. Приятный берег на правой стороне, а потом горы, скалы и пропасти – жизнь христианская под сенью Церкви и руководством богоучрежденной иерархии – пастырей и учителей.

Волны на реке, несущие в бездну множество людей, суть неверие, гордость, любостяжание, супружеская неверность, нечистота и другие пороки и страсти, господствующие в мире и увлекающие людей в бездну погибели.

Стройные здания по берегу и на пути к вершине горы – Церковь с ее спасительными учреждениями, Таинствами, обрядами и уставами.

Светлые юноши, в ладьях плывущие по реке в различных направлениях со спасительными орудиями для утопающих, – это служебные духи, посылаемые на спасение людей, и разнообразные пути Промысла Божия, призывающего людей ко спасению, людьми нередко отвергаемые. Подобные им белоризцы, на берегу сретающие спасенных из глубины реки, вводящие сих в здания, – это служители спасения: апостолы, благовестники, пастыри и учители, которых Господь поставил в Церкви Своей на дело служения... к совершению святых (Еф.4:12). Они облекают приходящих в Церковь через спасительные Таинства в одежду спасения, укрепляют их на подвиг, питают словом и хлебом жизни, руководят их в деле спасения. Отделяющиеся от них отделяются от Церкви; отрекающиеся от Церкви отрекаются от Христа, без Которого нет спасения.

Пути на правом берегу, то легко усматриваемые, то скрывающиеся, то взаимно пересекающиеся, то разветвляющиеся на распутия, но все ведущие к вершине горы, – это пути спасения, весьма разнообразные: у каждого почти свой особый; все сопряжены с трудностями, препятствиями, все требуют от путника внимательности и усилия, как от подымающегося в гору, и все они ведут в горние обители. Горные хребты, пропасти, утесы – это суть разнообразные труды, препятствия и искушения, которыми обставлены пути спасения.

Звери и змеи, встречающиеся на пути, – это враги нашего спасения: страсти, соблазны мира и демоны.

Путь на правой стороне, в области Церкви, сперва ровный, приятный, потом гористый, сопряженный с препятствиями и опасностями, а затем опять ровный. Это означает то, что путь спасения вначале бывает легок, ибо тогда грешник как бы несется на руках благодати Божией. Вступающий на путь спасения хотя и подвергается нападениям врагов, но в то же время обязательно для себя получает для борьбы с ними и благодатную помощь; он чувствует здесь скорбь, иногда тоску об оставленном им мире, удовольствиях, которым он предавался с друзьями, но в то же время получает от благодати Божией и утешение, при котором он забывает причиненную скорбь, и получает готовность терпеть еще большие скорби ради Царствия Небесного. Затем путь спасения постепенно затрудняется: враги нападают на путника с большей яростью, утешения бывают реже, а скорбей и трудов больше: христианин вводится в борьбу более трудную, чем сначала. Но Господь взыскующему Его никогда не посылает искушения выше сил, но всегда при искушении даст и облегчение, так, чтобы он мог понести (1Кор.10:13).

На левой стороне река увлекает людей вниз и низвергает их в бездну. Это погибель, в которую низвергаются не восхотевшие воспользоваться предложенными им средствами спасения. В бездне погибели будет плач, скрежет зубов и проклятия.

На правой стороне гладкая к вершине местность – это умиротворение сердца, освобождение от страстей. Светлое облако на вершине горы, скрывающее путников, – мирная кончина. Свет из-за горы – рай блаженный, обитель нескончаемого блаженства, где слышны славословия небожителей и празднующих глас непрестанный и пребывает неизреченная сладость зрящих Божия лица доброту неизреченную.

На левой стороне белоризцы плавают со спасительными орудиями у самой бездны, ожидая, не воспользуются ли ими здесь, на краю погибели, в виду бездны те, которые отвергали их вначале. Это означает, что Промысл Божий не оставляет грешника до конца его жизни, призывая его к покаянию и подавая благодатную помощь ко спасению и на краю его погибели.

Но вот на правой стороне видится: множество людей, из числа восходивших на гору спасения, бегут назад; гонимые малорослыми муринами, они, не внимая призыву возвратиться, опять стремятся к погибельной реке. Кто это?

Это те, которые, оставляя спасительный ковчег Церкви, ввергаются в бурные волны мира, которые, пренебрегая Богом поставленными пастырями и учителями, идут пастись под руководством лжепастырей, к самозваным учителям, проповедующим свое евангелие, а не Христово, свою веру, а не веру Вселенской Церкви и которые в религиозных верованиях дошли до такого безразличия, что трудно узнать, к какой вере они принадлежат: христиане они, или евреи, или буддисты.

Это те, которые хотя именуются членами Церкви, но не живут ее жизнью, которые принадлежности своей к Церкви не выражают ничем: ни послушанием ее уставам, ни участливым отношением к ее нуждам, ни приношениями на содержание вдов, сирот и нищих, призреваемых Церковью.

Это ты, юноша, который был воспитан в семье и школе в правилах Церкви, который, быть может, любил читать слово Божие, совершать утренние и вечерние молитвы, посещать неопустительно храм Божий. Но потом ты, увлеченный дурным товариществом, оставил все это, и вступил на путь отчуждения от Церкви, и попал в круговорот жизни мира, откуда возврат уже весьма труден.

Это ты, добывающий себе средства к жизни путем купли и продажи, ремеслом и вообще трудом. Ты был некогда добр, набожен, но потом, когда стал побогаче, возгорделся, оставил прежнюю добрую жизнь под сенью Церкви, под руководством пастырей; по страсти к приобретению ты оставил дела милосердия, якобы по недосугу перестал посещать храм Божий, по человекоугодию оставил посты. Если иногда и благотворишь, то ради славы человеческой; если и приходишь в церковь, то не по влечению сердца, а по привычке, по неизбежно-обязательному закону, приходишь притом весьма редко, весьма поздно, скучаешь там, ибо стоишь рассеянно, и поспешаешь оставить храм, не дождавшись конца службы.

Кто эти возвращающиеся к погибельной реке то молча, то с богохульными и бранными словами? Это те, которые, отступив от Церкви, хулой и злословием на нее хотят оправдывать свое отступление и увлечь других вместе с собой в погибель.

Пора закончить наше слово, уже перешедшее предел умеренности, а может быть, и меру вашего терпения. Но мы не исполнили бы своего долга, если бы не помогли вашей памяти удержать слышанное и передать это сердцу, которое бы подействовало на ум и волю в ваше научение и назидание.

Сделаем краткий вывод из всего сказанного.

Мы имеем нужду в покаянии в грехах неверия, самоугождения, небратолюбия, отчуждения от Церкви, пренебрежения к ее уставам. Назидательная повесть о видении пустынника да послужит нам указанием, к каким пагубным последствиям приведут исчисленные пороки и в особенности грех отчуждения от Церкви. Воспользуемся наступающим временем поста для сердечного покаяния в грехах, очищения от них, примирения с Богом и с Церковью, с совестью и друг с другом через исповедание грехов и взаимопрощение. Восприимем и благодатную силу для новой жизни через приобщение Святых Таин Христовых.