Наши отречения от Христа
Поучение на Страсти Господни
Взявшие Иисуса отвели Его к Каиафе первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины. Петр же следовал за Ним издали, до двора первосвященникова; и, войдя внутрь, сел со служителями, чтобы видеть конец. Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, и не находили; и, хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля и сказали: Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его. И, встав, первосвященник сказал Ему: что же ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют? Иисус молчал. И первосвященник сказал Ему: заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? Иисус говорит ему: ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных. Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: Он богохульствует! на что еще нам свидетелей? вот, теперь вы слышали богохульство Его! как вам кажется? Они же сказали в ответ: повинен смерти. Тогда плевали Ему в лице и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам и говорили: прореки нам, Христос, кто ударил Тебя? Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином. Но он отрекся перед всеми, сказав: не знаю, что ты говоришь. Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем. И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека. Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя. Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И выйдя вон, плакал горько (Мф.26:57–75).
Глубоко умилительно богослужение этой ночи. Высоко назидательны чтения евангельские настоящего богослужения. Извлечем из них хотя одно назидание из повествования об отречении Петра.
Петр, верховный апостол, отрекся от своего Учителя и Господа, отрекся от Того, за Кого, как говорил он незадолго пред этим, готов был на смерть идти (Лк.22:33), – и отрекся, боясь быть уличенным рабыней в принадлежности своей к лику учеников Христовых, как бы в каком преступном или позорном деле. Но сколь велико было падение верховного апостола, столь же искренно и велико было и его покаяние. Он тотчас познал всю греховность своего поступка и, выйдя вон, плакал горько. Слезами покаяния он омывал грех свой во всю свою жизнь. Есть предание, что святой апостол Петр после того всякую ночь пробуждался в куроглашение и плакал, вспоминая свой грех; вследствие такого плача у него глаза были всегда болезненны.
А мы, возлюбленные, не отрекаемся ли от Господа нашего иногда еще более малодушно, и притом не отрекаемся ли тогда, когда нам не грозит никакая опасность, как Петру? Не отрекаемся ли мы от Него каждый год, каждый день, иногда по самым ничтожным поводам? Петр отрекся от Христа, а потом горько оплакивал свое отречение. А мы отрекаемся и не жалеем об этом. Вот на каждого из нас при крещении возложен был крест как знамение нашей веры в Распятого за нас на Кресте и как свидетельство готовности нашей последовать за Ним, неся свой крест скорбей, страданий и лишений. Цело ли это знамение? Всегда ли мы носим крест на себе? Напротив, не многие ли из христиан скинули с себя это знамение спасения, как признак якобы суеверия, по своему малодушию или даже просто по своей беспечности? Вот по обычаю, унаследованному от отцов, принятому от апостолов, пред принятием пищи добрые христиане молятся, испрашивая благословение Божие, а по принятии пищи благодарят Бога за дары благодати Его. Делается ли это у нас на наших обедах? Молится ли кто пред принятием пищи? Не отвечаю на это – пусть скажет каждому своя совесть. Пусть она обличит виновных в грехе отступления от древних обычаев веры. Вкушающие пищу без молитвы так делают или по беспечности, или по малодушию, боясь, чтобы таковым исполнением обычая Церкви не заслужить от сынов лукавого мира сего названия лицемера или отсталого человека. Наш век, стремительно несущийся вперед, стремится от Христа, а не ко Христу, поэтому остающийся со Христом кажется отстающим от века. Не по таковой ли малодушной стыдливости многие из современного нам общества не посещают храмов Божиих, отсутствуют на церковных собраниях, тогда как никто из них не только не стыдится посещать театры, цирки и другие увеселительные зрелища, но считают домоседство, как уклонение от обычаев этого века, признаком отсталости?
Вот многие у нас читают много книг, из числа которых немало есть пустых по содержанию, а иногда настолько безнравственных, что добрые родители не дадут их читать своим детям. И эти книги раскладываются у нас на видных местах, на столах, в гостиных комнатах. Но не найдете здесь священнейшей из книг – Евангелия – или другой какой-либо книги духовно-нравственного содержания. Почему? Потому что домохозяин боится, чтобы кто-либо, увидев у него Евангелие или иную подобную книгу, не сказал ему: и ты – с Иисусом, ибо беседа твоя с этой книгой яве тя творит!9 А прислушаться к содержанию разговоров наших в семейных, в дружеских кружках или в общественных собраниях – то и здесь усмотрим таковую же пустоту, суетность и то же малодушие в отношении к предметам веры. Здесь иногда со всей серьезностью рассуждают о предметах самых обыденных, иногда самых пустых; но попытайся кто-либо завести разговор о предметах веры, нравственности, о воспитании, упомяни имя Христа – и тотчас наступит или молчание двусмысленное, или глумящиеся взгляды на зачавшего такого рода разговор.
Не малодушие ли также удерживает у нас некоторый класс людей от исполнения священнейшего долга исповеди и причащения Святых Таин? А из числа исполняющих этот долг немало таковых, которые образом своего говения как бы хотят показать вид, что они исполняют это как тяжелую и неприятную для себя обязанность, а потому они и представляют в это время вид людей угрюмых, ко всему церковному безучастных, всегда запаздывающих и приступающих к святейшему Таинству без приготовления, без подобающего благоговения. Это уже не отречение от Христа, а поругание над Ним.
Молитеся, да не внидете в напасть: дух убо бодр, плоть же немощна, – говорит Господь апостолам (Мф.26:41). И нам, братья, молиться нужно, да не впадем и мы в напасть. Петр пал, но раскаялся и омыл свое грехопадение слезами: изшед вон, плакася горько. А мы грешим и не сокрушаемся. «Что ж такое? – скажет кто-либо. – Ныне не тот уже век, как бывало прежде: ныне стала свобода всем и во всем». Жалкая свобода! Она ведет к горькому рабству – рабству греху и князю мира сего. Иные говорят: «Бывало это прежде и прошло – пройдет и теперь». Нельзя так говорить. О прошедшем можно сказать: прошло, а за будущее нельзя поручиться, пройдет ли оно. Тот, кто приплетает грех ко греху, забывает, что такими повторениями греха он плетет для себя то вервие, которое послужит для него, как для злополучного Иуды, орудием самоубийства. Чем чаще повторяется грех, тем труднее становится покаяние. Не из числа ли таковых являются всякого рода самоубийцы, не таковые ли чаще всего умирают без покаяния? Будем же молиться: Отче наш!.. не введи нас в искушение, но избави нас от лукавого.
