Сладость монашеской жизни. Беседа по пострижении в монашество в Томском женском монастыре
На пострижение в монашество многие смотрят как на печальный обряд погребения, а на постригаемого – как на умирающего, с чувством сожаления. Должно ли здесь быть место печали и сожалению? Рассмотрим.
Что такое жизнь наша в мире? Не плавание ли в бурном море? А живущие в мире – не пловцы ли, обуреваемые, а иногда и утопающие в волнах этого моря? Представим, что один из этих пловцов, после долгой и опасной борьбы с волнами, успел направить свою ладью к берегу и наконец вошел в пристань. Другим, оставшимся среди моря, не следует ли радоваться о нем и горевать о себе? Что такое стремление к иноческой жизни? Не желание ли выбраться из бурных волн морских к тихой пристани? Что такое обитель? Не тихое ли пристанище после бурного плавания? А если это так, то о достигшем этого пристанища не должны ли порадоваться и назвать его счастливым?
Обратим теперь внимание на обряд пострижения.
Объятия отча отверзти ми потщися... согреших, Отче, на небо и пред Тобою.
Это – вопль сына, который после долгой скитальческой жизни, сопровождавшейся развратом и растратою имущества, возвращается к отцу своему. Это образ кающегося грешника. А троекратное припадение на землю ищущего пострижения означает самоуничижение возвратившегося в дом родительский. Несмь достоин нарещися сын твой: сотвори мя яко единаго от наемник твоих (Лк.15:19).
Итак, вступление в монашество есть вступление грешника на путь покаяния. А о покаянии разве можно жалеть, а не радоваться?
Если обряд пострижения может располагать кого-либо к печали, то не лучше ли бы тому печальную мысль обратить на себя самого? Если этот обряд вызывает чувство сожаления, то не приличнее ли бы жалеть не о том, что брат мой оставляет мир, а о том, что я остаюсь в этом многомятежном мире? Дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе, – говорил Божественный Крестоносец (Лк.23:28). Дщери христианские! Не о сих крестоносицах плачьте, которые возложили на себя крест монашества, но о себе и о душах своих. И что о них сожалеть? Ведь они приемлют на себя иго благое и легкое бремя!
Но, скажет кто-либо, помилуйте, сколько в мире удовольствий, и от всех их монах отрекается!
В мире – удовольствия! А много ли их?! Какая сладость в жизни сей земной печали не причастна? Какая же слава на земле стоит непреложно?125 Не все ли пепел, призрак, тень и дым! Укажите хоть одно благо земное, за которым люди гоняются и которое было бы прочно. Слава? Не пустой ли она звук! Богатство? Не исчезает ли оно иногда, как вихорь пыльный! Красота? Не цвет ли это полевой: утром расцвел, вечером поблек!
Укажите хоть одну радость в мире, которая бы не растворялась печалью. Богатство? Спросите собирателя сокровищ, доволен ли он всем? Не скажет ли: «Мало! Еще бы нужно то и то!..» А сколько забот, трудов, опасений! И сквозь золото его не льются ли слезы? – Почести? Но сладость их не растворяется ли горечью зависти людской, недоброжелательства и злословия? Большие права соединяются с большими обязанностями. Если кому и выпадает доля подняться на самую высокую ступень почестей земных, то даже и подле царя – не подле ли огня? И над венценосцем не висит ли меч, как гласит древняя повесть?.. Счастье семейной жизни? Но много ли счастливых супружеств можно найти в наши дни!
Положим, скажете: но ведь и монашество что может дать взамен тех удовольствий мира, от которых оно отказывается? Правда, нет у иноков того, что в мире называется удовольствиями. Но есть у них радости чистые, для грешного мира неведомые. Нет у них радостей семейной жизни, но они знают радость братской любви. А может ли быть что добрее, что прекраснее того, как еже житии братии вкупе? (Пс.132:1). Заболеет ли кто у них? – О нем помолятся, его поддержат.
Инок не знает мирских развлечений: он не посещает домов увеселения, даже в келлии братий ходить без нужды без благословения ему не дозволено. Но он не имеет и нужды в том. Для него своя келлия – источник утешений; келлия для него – что для рыбы вода: вне ее душно ему. Он не нуждается в гостях: его посетитель – Господь, не отлучающийся от душ наших в скорбях, не удаляющийся от мыслей наших в обстояниях. Его собеседники – Ангелы, его друзья – святые. Сердце его – гостеприимница, в которой он принимает Господа, и его сердце – в Господе.
Если бы миролюбец указал на сладость мирской любви, то у инока есть предмет чистейшей любви – Иисус Сладчайший, Которого у него никто не отымет и Который ему никогда не изменит: Что ми есть на небеси; и от Тебе что восхотех на земли?.. Боже сердца моего, и часть моя, Боже, во век (Пс.72:25–26).
Но взамен мирских, греховных удовольствий иночество имеет много внутренних, святых утешений. Они для мира неведомы, но ведомы тому только, кто вкушает их. Это – та сокровенная манна, которую Господь обещает тем, кто последует Ему и побеждает мир (Откр.2:17). Эта манна есть внутренние благодатные утешения, которые даются сердцам, возлюбившим Господа. Они изливаются в сердце как волна, и эти волны благодати бывают иногда столь велики, что один праведник (святой Ефрем) молил Господа уменьшить их, дабы он мог служить братии. То, что мир называет удовольствием, последователь Христа считает уметом, сором: никакой истинный инок не решится променять свою жизнь, якобы скучную, на мирскую, мнимо веселую.
Девственникам даны великие обетования: они следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел, и поют Ему новую песнь, которой никто не может научиться (Откр.14:3–4). Из предания знаем, что святой равноапостольный царь Константин, по смерти своей явившись преподобному Антонию, говорил ему, что если бы он знал славу, уготованную последнему на небесах, то за счастье считал бы променять царскую порфиру на иноческую мантию. Предание также сохранило изречение некоего подвижника, что если бы миряне знали о тех наградах, какие уготованы инокам, то никто не остался бы в мире, – но сказавший сие не утаил и того, что если бы иноки знали все скорби, ожидающие их, то никто не пошел бы в монахи.
Скажете ли: согласимся с тем, что иночество имеет в будущем великие обетования, – но когда это еще будет! А мир свои удовольствия обещает не в будущем, но теперь дает их. – Так, но разве оставляющие здесь все ради Евангелия и последовавшие Христу не имеют обетований даже и в настоящем веке? Не сказано ли о них, что и в сем веке восприимут во сто крат более того, что оставляют (Мк.10:29–30)? И в самом деле: не обладают ли иногда обители иноков наилучшими местами страны во многих отношениях: луга, леса, угодья некоторых обителей не составляют ли иногда предмет зависти для мирян? Не ищут ли себе иногда князья и вельможи отдыха в обители? Не в обители ли идут богомольцы тысячами, получают здесь приют и пищу и возвращаются домой с приятными воспоминаниями? Не спасали ли обители то сокровищами своими, то молитвами города и веси от печальных последствий вражеских нахождений, от многих бед? Посмотрите: вот бедняк, не имевший ни крова, ни рода, ниже хлеба насущного, вступает в обитель, несет иго иноческой жизни многие лета и становится для обители своим, а обитель – его собственным домом, сокровища обители – его сокровищами, так что он с полным правом говорит: это – наши храмы, это – наши дома, наши леса, поля, угодья. Все это – его, то есть он имеет право пользоваться всем как член иноческой семьи. Не сбываются ли и здесь слова Евангелия: получат в веке сем во сто крат более того, что оставили (Мк.10:29–30)?
Но, восхваляя иноческую жизнь, мы не хотим этим порицать всех живущих в мире, тем более уничижать добрую семейную жизнь. И жизнь среди мира благословлена Богом. Во всяком звании, во всяком состоянии возможно спасение. Иноком может быть не всякий, но имже дано есть (Мф.19:11), а добрым христианином должен быть всякий носящий это имя. Избрал ли ты супружескую жизнь? Соединен ли ты с женой? не ищи развода. Остался ли без жены? не ищи жены (1Кор.7:27). Начальствуешь ли? Неси немощь немощных и не себе угождай (Рим.15:1). Богатство ли течет к тебе? Не прилагай к нему сердца (Пс.61:11). Куплю дееши ли и приобретение? Помни, что мерзость пред Богом мерила неправедная (Притч.11:1). Не продавай души твоей, дороже которой нет ничего. Будь купцом, ищущим доброго бисера (Мф.13:45). Судия ли еси? Твори суд и правду и не будь судией неправедным. Ремесленник ли? Будь честен. Каждый оставайся в том звании, в котором призван (1Кор.7:20); умоляю вас поступать достойно звания, в которое вы призваны (Еф.4:1).
Как не всякий, носящий имя и одежду иноческую, спасется, а только тот, кто творит дела иноческого звания, так не всякий, находящийся в мире, погибнет, но только тот, кто, нося имя христианина, не творит дел христианских.
Господь, освятивший девство в лице Приснодевы и великого сонма христианских девственников, да освятит, да утвердит и совершит тех, кто ныне пред лицем Церкви дал великий обет, чтобы провождать чистое, девственное житие во всяком послушании и нестяжании.
Возвестивший чрез ученика-девственника о великом воздаянии на небесах девственникам да исполнит и здесь, на земле, Свое Божественное обетование всякому, кто из любви к Господу, чтобы служить Ему в свободе от уз супружества, оставляет дом, отца, мать и все имение (Мф.19:29; Мк.10:29–30). Да сопребывает Он с ним, укрепляя его в немощах и утешая в скорбях.
Благословивший брак в Кане Галилейской Своим Божественным пришествием да не лишит небесного благословения и тех, кто избрал честное супружество и сохраняет ложе брачное нескверно, чтобы служить Господу милостынями и творением добрых дел, свойственных тому званию, в каком кто призван.
