Слово на восшествие на престол его величества государя императора Александра Николаевича (Что такое благоденствие?) 1859г.

Восшествие на престол Государя Императора есть заря новых надежд для Отечества. Продолжение царствования есть осуществление сих надежд. Каждогодное торжество в этот день есть оживление прежних надежд и зарождение новых. Но чего так усильно желает народ? – Благоденствия. Чего желает и о чем так деятельно, заботится благочестивейший Государь Император? – О благоденствии народа. К чему направлены все усилия государственных мужей? – К тому, чтоб устроить благоденствие народа. Чего бы кажется недоставало к тому, чтоб сие благоденствие наконец и состоялось?! И, однако ж, оно всегда только в желании, только в ожидании, всегда впереди, как блаженный предел усилий, как место упокоения от трудов. Что же? Не мечтательное ли благо есть это благоденствие, и благонадежное стремление к нему не есть ли обман самолюбивого сердца? – Нет. Оно не может быть мечтою, ибо так обще и так глубоко лежит в душе и сердце всех, только надобно правильно понять его, в свойственной мере ожидать и идти к нему прямым путем, а главное – положить ему прочное основание и никак не позволять себе сдвигаться с него. Мужу падшему сказал Господь: «проклята земля в делех твоих, в печалех снеси тую вся дни живота твоего». И жене падшей: «умножая умножу печали твоя и воздыхания твоя: в болезнех родиши чада» (Быт. 3, 16, 17). Следовательно, благоденствие как безбедная жизнь – в довольстве, покое и беспрерывных утехах – не есть удел человека на земле. Не достанет у нас ни умения, ни сил изменить это определение неложного Бога и землю превратить в рай – потерянный. Соломон заботливо искал благоденствия, перепробовал все пути и средства к тому и уверился, что все опоры его на земле не прочны: «все суета.». И чем же заключил? «Бога бойся и заповеди Его храни, яко сие всяк человек» (Еккл. 12, 13). Вот все, что может быть прочного в стремлениях и трудах человека и целых государств: Бога бояться, ревновать об угождении Ему, Ему себя подчинять и предавать, чтоб быть уверенным, что истинный Бог есть наш Бог, и мы люди Его. Не исключает это попечений и забот об улучшении своего быта, но указывает одну неизменную основу при всех изменчивых случайностях нашей участи. Нельзя ли по крайней мере, подумает кто, на этом несомненном благоволении Божием основать надежду вседовольного счастия и непрерывного благоденствия? – Нет. На этом утверждается не непрерывность благоденствия, а непрерывность Божия попечительного устроения нашей участи во благо, нам существенное и вечное,– и только, а благоденствие – в воле Божией. Всеблагий Бог иногда наказывает и того, кого любит, и биет того, кто приятен Ему. Что же остается делать? – В стремлении к благоденствию, от которого мы отказаться не можем, паче всего заботиться о благоугождении Богу, предавая свою участь в попечительное распоряжение Его Отеческой к нам любви, в уверенности, что Он все устроит в нас к лучшему, заботиться о том, чтобы Бог имел нас своим народом, любил нас, не оставлял, не отвергал. В благоволении Божием к нам – наша благонадежность, в отвержении отчаяние и пагуба. Чем же привлечь к себе сие Божие благоволение и как быть уверенным в нем? – Господь приходил на землю и основал здесь Святую Церковь Свою, в которой обещал пребывать во вся дни до скончания века, наименовав ее девою чистою, невестою своею, скиниею с человеки. Итак, пока будем истинными сынами Церкви Православной – скиния Божия будет в нас, и Бог будет обитать среди нас. Он будет нашим, Богом и мы будем людьми Его. Свидетельством этого чадства Богу с нашей стороны служит любовь к святой вере и ревность к устроению своей жизни частной и общей по духу сей веры и указанию Церкви. Пока будет сия ревность, будет в нас то, что приятно Богу, что привлекает Его милость и низводить благоволительное попечение, – и Он никогда не оставит нас. Правда, и при этом могут быть грехи, и частные, и общие, могут быть прогневления Бога даже великие; но они вызовут только исправительное наказание, а не отвержение разрушительное и истребительное: накажет Господь и помилует. После сего видите ли, в чем бич народа и окончательный подрыв всех основ его благоденствия?! – В том, если охладеет в нем дух ревности ко святой вере и богоугодной жизни. По мере того, как будет расти это охлаждение, будет отдаляться от него Божие благословение и приближаться Его отвержение. Созреет охлаждение – будет произнесено и окончательное отвержение, а с ним всякое нестроение, смятение и пагуба. «Тако яко обуморен еси, и ни тепл, ни студен, изблевати тя от уст моих имам» (Апок.3, 16). Итак, ревнителям и учредителям народного благоденствия паче всего заботиться должно о том, чтоб равнодушие к вере и Церкви (индифферентизм) не охватило всего отечественного тела, и следовательно, отдалять все приемы, которые могут располагать, вести и ввергать народ в эту бездну. Что же бы такое могло быть? – Очень многое, но вот главнейшее...

Прежде всего, неправильное понятие о веротерпимости и действование по нему. Истинная веротерпимость искренно любит и благоговейно чтит единую святую веру свою, ревнует о чистоте и славе ее, радуется возвышению ее; но при этом дает место близ нее и другим верам, не потому, что считает их равночестными и спасительными, а по снисхождению к немощам заблуждающих. Она не теснит, не гонит, не преследует, но вместе не упускает случая с любовию указывать заблуждение и предлагать свободному убеждению и совести выбор лучшего. Такая только терпимость и уместна в нашем Отечестве, где по основным государственным законам господствующая вера есть святая вера православная. Господствующая, следовательно, над всеми другими возвышающаяся, повсюду и во всем видимая, – проходящая во все отрасли народной жизни, все собою направляющая, освящающая и оживляющая. Она радость народа, окрыление его духа, возбуждение высоких порывов. Правительство православное терпит не свое православие, но при своем православии, любимом, чтимом и возвышаемом, терпит другие веры, держа их, однако же, в тени. Пока будет у нас соблюдаться такой порядок, нечего опасаться охлаждения к вере и, следовательно, отвержения Божия. Но к несчастию, веротерпимость может принимать направления ложные и уклонения от своего значения опасные и пагубные. Может образоваться такое положение: терпеть веру вообще. Это предполагает, что общественные деятели заняты другими, более значительными вещами, а веру только из снисхождения терпят, допускают, как дело неважное, несущественное, не худое, но и не столько ценное, чтоб ею заниматься. Может быть постановлено и такое правило: терпеть все веры, то есть одинаково ценить всякого рода веру, не давая преимущества никакой, ставя их все на одной линии, под один Уровень. Где принято первое направление, там письменно и устно говорят: вера – дщерь неба, мы же земные; нам до нее дела нет, пусть и она не мешается в дела наши. Нам нужны граждане, а не жрецы, деятели общественные, а не миссионеры. Где принято второе направление, там говорят и пишут: веруй, как хочешь, только будь верен и честен. Пусть капище и мечеть, синагога и церковь одинаково высятся, только бы не мешали друг другу и не возмущали общественного порядка. Первое направление дышит неверием и второе обнаруживает отсутствие всякого убеждения и пахнет мертвым безразличием в вере (индифферентизмом). То и другое – пагуба для благочестивой жизни народа, а у нас сверх того – государственное преступление, как нарушение коренного государственного постановления и, следовательно, коренных условий государственной жизни. Такие положения и мысли, доходя до слуха народа, набрасывают тень на чтимую им веру и колеблют его любовь к ней, мутят его понятия о ней, поставляют в нерешительность и недоумение, охлаждают и отчуждают от нее. И это тем успешнее, чем открытее и гласнее такие же начала входят в порядки жизни, в письменность, воспитание, обычаи, поговорки. Вследствие же сего неизбежно омертвеет дух, прекратятся дела самоотвержения, расслабнет энергия. Все сделается вялым, долу преклонным, земным. Народ тогда – мертвый труп без духа жизни. А такому чего ожидать, кроме презрения от людей и отвержения от Бога? И вот от чего да избавит нас Господь! Во-вторых, неправильное направление деятельности народа, его забот, желаний, попечений, или, как говорят, неправильное развитие стихий народной жизни. Общество или государство в составе своем есть то же, что человек. Как человек имеет духовную и телесную сторону, так есть своя духовная и вещественная сторона и в жизни государственной. У человека – дух знает Бога, боится Его, старается угождать ему, ревнует о спасении души и готовится к вечности, тело требует пищи, одежды, жилища, довольства, выгодного положения вовне и прочего. В государстве духовную сторону составляет святая вера со всеми своими спасительными действиями и учреждениями, вещественную – все способы внешнего благосостояния: земледелие, промышленность, искусства и прочее. Как у человека главная забота должна быть обращена на духовную жизнь, а под ограничениями с ее стороны уже и на телесную, так и в государстве выше всего должна стоять святая вера, а все другое должно подчиняться ей и ею управляться. Это закон или образец (норма) правильного развития стихий жизни человека и народа! Как у человека, когда он заботится исключительно только о теле и телесном, слабеет и гаснет дух, так и в государстве, если вся забота обращена только на одно внешнее, вещественное, вера неизбежно слабеет, умаляется и наконец совсем исчезает. Положите, что в каком-нибудь государстве, в глазах народа, составляется предприятие за предприятием, и все в видах благоустроения одного внешнего быта, книги за книгами выходят, и все то о земледелии, то о путях сообщения, мануфактурах и прочее и прочее, в обществе только и речей слышится, что все о том же, всюду вокруг видятся хлопоты, заботы и суета все о том же, как будто кроме земли ничего нет и кроме земных надежд нечего ожидать. Что тогда должно произойти в этом народе, особенно если к тому еще все порядки семейной и гражданской жизни не напоминают ни о чем высшем, все способы препровождения свободного времени обращены только на утехи и удовольствия, а тут встречаются распоряжения, в которых очевидно не взята во внимание сообразность их с духом веры (балаганы), что должно произойти в настроении этого народа? То же, что происходит в человеке, когда он питает и греет только свою плоть, то есть ослабление духовной стороны, или иначе – охлаждение к вере. Ибо при таком порядке дел естественно отклонится внимание народа от святой веры, отнимется время, которое посвящалось на дела ее, выступят другие дела и заслонят собою лик Церкви; он отвыкнет от нее, охладеет к ней, разлюбит ее и, наконец, совсем забудет. И начнут тогда, как общественное мнение, гласно выражать такие мысли: область веры – идеальная (невидимая); мы держимся более твердого, положительного, как и век ныне более положительный, а в другом месте прибавят к тому: идеальное – мир призраков фантазии. Так волна за волною отбивает от берега утопающего, пока не поглотит его бездна морская! Еще, может быть, надолго останется внешняя форма жизни по вере, но что будет значить это без внутреннего духа веры? Погаснет дух веры – народ сделается непотребным пред Богом и будет отвержен от лица Его. А богоотверженному чего ожидать, кроме расстройства, разделения, рабства и рассеяния! Начало же сей беды в чем? – В том, что неправо заводят дело развития стихий народной жизни, забыв, что народ не тело только, но и дух. Так-то, и ревнуя о благоденствии, можно – не намеренно, может быть, но не безвинно – уничтожать и расстраивать истинные основы сего благоденствия. К тому же ведет множество других, ничтожных на вид, но сильных по увлекательности дел и навыков. Это – ложный стыд, по которому скрывают дела веры и выказывают только светскость и свободную независимость от всяких ограничений, открытое пристрастие к новому и гласное нерасположение к старому без различия, излишние притязания, усвояемые тем, кто слывет образованным, не вникая в свойства их образованности, пристрастие к модам, забавам, остротам, насмешливости, карикатурам, пустословию, праздности и прочему... Все это мелочные привычки; но как они замечаются наиболее в кругу видном, то вызывают подражание и таким образом входят в жизнь и управляют ею, а выражаясь в положениях, составляют кодекс законов света, или основоположения общественных мнений. Где не слышится, например: так принято... что скажут? можно ли образованному?.. Это старое... ныне не то время и прочее? Очевидные предрассудки, от которых, однако ж, никто не заботится и не считает нужным очистить себя. Таков дух времени – бездушный, пред которым все преклоняется и который чем более расширяет свою область, тем более распространяет мертвенность, претворяя разумных людей в автоматов, движущихся не известно по чьей силе и по чьему велению и преду строению. Дух времени – дух князя века. И всякому понятно, как естественно ему погашать дух веры в Господа, разрушившего власть его, отчуждать от Церкви и поселять к ней холодность и равнодушие. Все это так и бывает; и зло растет все более, переходя от высших к низшим, из столиц в города и села, пока не сообщится всем и из всех не составит одного, отвергшегося от Бога и Богом отверженного народа. Вот с каких сторон может угрожать нам опасность! Стоящий в пристани соображает все случайности плавания, и плывущий по безопасным местам, зная, где впереди есть подводные камни, не выпускает их из мысли и заботливо направляет корабль свой так, чтобы не попасть на них по неосторожности. Будем молиться, чтоб Господь всем, деятельно участвующим в управлении нашим отечественным кораблем, даровал и очи – видеть, и уменье – миновать подводные камни, стоящие на пути его плавания, настолько, насколько у всех есть произволения и благожелания. Да даст им Господь память о простом изреченном Им правиле: «сия подобаше творити и онех не оставлять» (Мф. 23, 23). Много у нас забот, трудов, предприятий; но все это круг дел, которых оставлять только нет необходимости. Что же подобает творить? – Так вести дела наши, чтоб чрез охлаждение к святой вере не потерять нам благоволения и благословения Божия, ибо оно источник всякого блага. Но, благодарение Господу, мы имеем верные ручательства, что такая беда может не постигнуть нас. Первейшее и живейшее желание благочестивейшего Государя Императора есть, чтобы свет веры православной освещал паче и паче и умы, и сердца народа. Народ любит святую веру и дорожит ею паче всего. Что остается? – Остается действовать по желанию Государя Императора и сообразно с духом народа, не оставляя полезного, но и не жертвуя ему необходимым. Да приимут все государственные деятели и от лица Церкви напоминание о том, с молитвою о благопоспешении им в сем святом деле. О чем и не престанет она умолять милосердого Господа, зная, что удар мысли или желания из души не доходит до члена, к которому направлен, если не действует посредствующий орган, и что луч из солнца, устремленный на предмет, не дойдет до него и не осветит его, если пересечет какое-либо посредствующее тело его или уклонит по другому направлению. Аминь.

1859 г.