Речь в Великий пяток, сказанная в Киево-Софийском соборе. 1842 г.
«По Христе молим, яко Богу молящу нами, молим по Христе: примиритеся с Богом»
(2Кор. 5, 20).
Мы у гроба своего Спасителя; пред нами всемирная Жертва, принесенная на Голгофе для нашего примирения с Богом. О чем же служителю Церкви вещать здесь христианам, если не о том: «примиритеся с Богом, примиритеся с Богом»?...
Но здесь мало только вещать.... При виде столь великой Жертвы необходимо даже молить их о том, молить от лица самого Господа, умершого на кресте для их примирения с Богом, и от лица самого Отца небеснаго, который «бе во Христе мир примиряя себе» (2Кор. 5, 19). «По Христе молим» вас, братие, «яко Богу молящу нами, молим по Христе: примиритеся с Богом».
Воззрите, чего стоило дражайшему нашему Искупителю великое дело примирения нашего с вечною правдою Божиею. Сколько здесь явилось Его глубочайшего самопожертвования для насъ – грешных, Его безпредельной благости и любви к человеческому роду! Для сего Онъ – Царь царствующих и Господь господствующих, «на негоже не смеют чини ангельстии взирати», не устыдился принять на Себя зрак раба, зрак последняго и недостойнейшого из рабов, прогневавшого Его своею непокорностию и своеволием. Для сего Онъ – "Бог славы" (Псал. 28, 3) и «Бог всякия утехи» (2Кор. 1, 3) благоволил умалить Себя до крайней степени уничижения, и добровольно, «вместо предлежащия Ему радости, претерпе крест, о срамоте нерадив» (Евр. 12, 2), «язвен бысть за грехи наша, и мучен бысть за беззакония наша» (Ис. 53, 5). А каковы еще были самыя мучения Его? Мы знаем ужасную силу греха; знаем, что одно первое преступление нашего праотца подвергло всех безчисленных потомков его безконечному ряду бедствий; знаем, что каждый грешник за свои только грехи будет за гробом мучиться вечно. Сколько же должен был вытерпеть Господь наш, пострадавший не за один какой-либо, а за все наши грехи, не за одного, а за всех грешников, какие только были, есть и будут на земле, и пострадавший, без сомнения, соразмерно тяжести всех этих грехов!... О, не без причины же и Он, Богочеловек, до кровавого пота молился к Отцу своему в саду Гефсиманском: «Отче Мой, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия», – и еще пред тем, открывая возлюбленным ученикам своим внутренния страдания свои, сказал: «прискорбна есть душа Моя до смерти» (Матф. 26, 38–39)! Не без причины и Он, преисполненный нестерпимо-горестных чувствований, не мог «гласомь велиим» не возопить на кресте: «Боже Мой, Боже Мой, вскую Мя еси оставил» (Матф. 27, 46). Муки Его были такия, каких от века никто не терпел и не будет терпеть ни во времени, ни в вечности. Это были «болезни адовы» (Псал. 17, 6), которыя равнялись вечным мучениям всех до единого потомков падшого Адама.
Обратите внимание, чего стоила и для самого Отца небесного эта необыкновенная Жертва. Прискорбно бывает нам видеть страдания и горести нашего ближняго; тем прискорбнее, чем ближе к сердцу нашему страдалец; тем прискорбнее, чем более мы уверены в его невинности; тем прискорбнее, чем сильнее и глубже его страдания и горесть. Каково же было Отцу небесному видеть Сына своего единородного и единственного (а какой отец или мать может так безконечно любить чадо свое?...), каково было Отцу видеть «Сына любве своея» в поношении и язве «умалена и безчестна паче всех сынов человеческих» (Ис. 53, 3)? Каково было Ему видеть этого Мужа болезней и скорбей, святейшого святых, страждущим и претерпевающим самыя невыносимыя муки, видеть Его крестную, поноснейшую смерть, и слышать Его последний поразительный вопль, вынужденный тяжестию мучений, от которой поколебались небо и земля? Между тем все это происходило по изволению самого же Отца. Он сам не пощадил своего возлюбленного Сына; сам предал Его за нас на мучения и смерть, и совершенно «неведевшого греха по нас грех сотвори, да мы будем правда Божия о Нем» (2Кор. 5, 20); сам излил на Него всю чашу гнева своего, дабы «чрез Него примирити нас к себе, умиротворив кровию креста Его, аще земная, аще ли небесная» (Кол. 1, 20). О, по истине, «благ Господь всяческим, и щедроты Его на всех делех Его» (Псал. 144, 9): но к кому и когда Он был столько благ, как к намъ – недостойным, когда "примири" нас «к себе в теле плоти» Сына своего «смертию Его» (Кол. 1, 22)? "Видите", видите, «какову любовь дал есть Отец нам, да чада Божия наречемся и будем» (1Иоан. 3, 1)!
Такая ли Жертва, принесенная Сыном Божиим для примирения нас с вечною Правдою, такая ли Жертва, принесенная для сего самим Отцем небесным, не тронет сердца нашего, и не подвигнет нас на благодатное призывание Триипостаснаго? Мы ли откажемся ответствовать Ему в том великом деле, которое касается собственно нас и нашего вечного спасения? И много ли здесь требуется от нас?... Христу-Спасителю надлежало для этого пострадать и умереть на кресте; Отцу небесному надлежало заклать своего возлюбленного Сына; а нам с тобою, собрат возлюбленный, довольно возопить к премилосердому Господу, подобно сыну блудному: «Отче, согреших на небо и пред Тобою», – возопить из глубины сердца, с искренним сокрушением о своих беззакониях и с твердою, непоколебимою решимостию жить свято, – и мы уже прощены, мы уже примирились с Богом... О, да речет же эти краткия слова каждый из нас с духом истинного раскаяния у гроба Божественного Страдальца! Да принесет ныне каждый грешник эту малую от себя жертву во благоугождение Тому, Кто добровольно благоволил соделаться Жертвою всемирною! «По Христе молим» вас, братие, «яко Богу молящу нами, молим по Христе: примиритеся с Богом». Аминь.
