Речь при панихидном поминовении души новопреставленного болярина Константина Петровича Победоносцева, бывшего обер-прокурора Святейшего Синода, сказанная в присутствии томского городского духовенства в домовой архиерейской церкви
При известии о кончине досточтимейшего о Господе Константина Петровича Победоносцева мне припомнились слова новозаветного пророка и апостола Иоанна Богослова: Блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих (Откр.14:13).
Поистине, Константин Петрович и жил, служа Господу, и умер с упованием на Господа. Близость времени своего отшествия он предчувствовал и почти за год до кончины говорил о себе: «Давно уже сказывались мне слова Апостола: уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало (2Тим.4:6)», и эти слова, как оказывается, были знаменательными и вещими.
Труды Константина Петровича были весьма многи. Да почиет он ныне от сих трудов своих! Велики его и заслуги пред государством и Церковью. Да идут же дела его вслед его, со славой здесь и воздаянием на небесах!
Не буду говорить о заслугах этого государственного мужа пред государством: об этом скажет современная печать. О заслугах его пред Церковью будет, вероятно, также сказано печатное слово, которое, несомненно, отметит и ту черту его христианской души, что он был не только верующим, но и опорой веры и верных. Мне же теперь хотелось бы сказать пред вами, досточтимые отцы, об этом великом деятеле только ту мысль, что никто из занимавших обер-прокурорское место по ведомству православного вероисповедания не сделал столько блага для этого ведомства, сколько Константин Петрович. Мне хотелось также напомнить вам, возлюбленные о Господе, о том добром деле, которым почивший ознаменовал свое служение в звании обер-прокурора Святейшего Синода в отношении к православному духовенству. Это благодеяние – пенсия для нашего духовенства, в исходатайствовании которой одним из виновников был Константин Петрович Победоносцев. Уже и теперь много престарелых и немощных лиц духовного звания, много вдов и сирот, которые должны молитвенно благословлять имя, быть может, еще неведомого им благодетеля за получаемую ими от правительства пенсию.
Нужно ли говорить еще о заслуге почившего пред нашей Церковью, выразившейся в исходатайствовании от правительства великой помощи к устроению церковных школ? И сказанного, кажется, достаточно для того, чтобы видеть, насколько справедливо было то, если бы все православное русское духовенство своими средствами устроило такой памятник, который из века в век говорил бы о его благодетеле.
Сбудется ли это когда-либо или нет – во всяком случае, я желал бы настоящему собранию досточтимых отцов подать мысль об увековечении памяти доброго для нас почившего сановника каким-либо добрым делом, которое, служа памятником о нем в пределах нашей епархии, в то же время было бы нашей милостыней о душе его.
А теперь пока сделаем то, что можем, не отлагая до будущего времени: со всяким усердием исполним то, для чего мы собрались в этом храме Божием: помолимся о упокоении души усопшего раба Божия болярина Константина, да упокоит его Господь со духи праведных, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная.
