Речь при отпевании: "Приидите, последнее целование дадим, братие, умершему, благодаряще Бога"
Подобно тому, как мы, обыкновенно, при отправлении дорогого нам человека в далекий путь, сопровождаем его в путь разнообразными приветствиями, при прощании же воспоминается все: воспоминается, чем он для нас был, – воспоминаются его добрые свойства, беседы, дела, сладость общения с ним, и при прощании, с сожалением и скорбью, указывается та пустота, которая образуется по отбытии его, среди близких; вместе с тем изрекаются разнообразные благожелания путнику: высказывается желание, чтобы Господь на чужбине избавил его от всех бед и даровал ему жизнь счастливую, благоустроенную. Не тем ли естественнее напутствовать приветствиями и благожеланиями дорогого человека, расстающегося с нами в здешней жизни навсегда, отходящего из земной юдоли в страну вечности, из которой нет возврата в здешний мир? Отходя от нас в страну вечности, он оставляет по себе и дорогие воспоминания, и печальную пустоту, неизбежно чувствуемую при его отшествии от нас. И на таинственном пути в мир вечности не нуждается ли он в благожеланиях наших, в молитвах наших о достижении им врат рая, о вселении его в небесные обители.
Приидите, последнее целование дадим, братие, умершему .
В храме Божием, где все напоминает нам, что Един только Бог – велик и всеславен, как дерзнуть изрекать хвалы бренному человеку? Пред Богом, Единым великим – ничтожно все: ничтожны высшие совершеннейшие духи – херувимы и серафимы; ничтожны величайшие праведники, святейшие люди. Как же нам восхвалять человека пред лицем Всесовершенного? Но, с другой стороны, как же и не дать простора доброму чувству излиться из сердца? Где же выход из этого, по-видимому, безвыходного положения? Да, если бы во святых Своих не был дивен Сам Бог, если бы богатые природные дарования их не были даром Божиим человеку, если бы слава добрых дел человека не относилась наиболее всего к Богу, силою Которого мы творим все доброе, – то никто не дерзнул бы в храме Божием изрекать хвалы человеку. Но, коль скоро мы знаем, что более человека в добрых делах прославляется Бог, тогда мы с дерзновением изрекаем хвалу и смертному человеку, особенно доброму христианину.
Почивший щедро был наделен от Господа разнообразными дарованиями, талантами. (Затем перечень их) . Но тайна необычайной любви, которую возбуждал к себе почивший во всех, с ним приходивших в соприкосновение, кроется не в этих качествах и делах, хотя и они достолюбезны. Причина этой любви иная, более глубокая. Господь иногда посылает в наш грешный мир личности исключительные, с особою духовною печатью на челе, с особым обаянием, привлекающим к ним всех. Эти личности везде, где только они являются, вносят теплоту, мир, любовь. Они, хотя на минуту, вносят чувство любви даже в те души, в которых клокочут ненависть и злоба, и тем призывают их к любви постоянной. Они ходят безбоязненно среди опасностей, и опасности их не касаются. Они удостаиваются почести и славы, но почесть и слава не возбуждают в других зависти и вражды. Это – дар Божий, ниспосылаемый немногим, а сами люди – особый дар Божий миру.
Совершенным выражением такого типа был Св. Иоанн Богослов. Будучи распятым, Господь через апостола Иоанна, единственного из учеников Своих бывшего при Кресте, усыновил все человечество, сказав Матери Своей: «Жено, се сын Твой» (Ин.19:26). Этого любимейшего ученика Господа, девственника, недаром называли «апостолом любви». Он неустанно повторял своим ученикам: «Детки, любите друг друга!» На вопрос учеников, почему он непрестанно повторяет это, Апостол ответил: «Сия есть заповедь Господня, и если ее соблюдете, то и довольно». Любовь его самого была настолько совершенна, что перед ней безсильны были даже враги Христовы: единственный из апостолов он умер своею смертью. Все эти обстоятельства жизни апостола Иоанна были несомненно особенно близки о. Алексию Мечеву. И тому есть немало подтверждений. «Рассказывали мне, – писал С. И. Фудель, – (два разных человека), что недавно умерший в Москве епископ Стефан (Никитин, 15 28.9.1895 – l5 28.4.1963 – С. Ф .), когда-то духовный сын отца Алексея Мечева, говорил недели за две до смерти о своем убеждении в том, что перед самым концом истории Церковью будет зримо руководить апостол Иоанн, еще не умиравший, но непостижимо где-то сохраняемый Богом для этого последнего своего служения. Так еп. Стефан понимал слова Христовы Петру в 21 главе Евангелия от Иоанна: «если Я хочу, чтобы он (Иоанн) пребыл, пока приду, что тебе?» (Надежда. Вып.2. Франкфурт-на-Майне.1979. С.304). Некоторые основания к этому дает житие Апостола: «Когда святый Иоанн Богослов дожил до столетнего возраста, много потрудившись во благовестии Христовом, то вместе с семью учениками своими вышел из города Ефеса и, дойдя до некоторого места, велел им там сесть. Время было уже к утру, и он, отойдя на такое расстояние, на какое можно бросить камень, начал молиться. Потом, когда ученики его, согласно его воле, выкопали ему крестообразную могилу, он заповедал Прохору идти в Иерусалим и оставаться там до кончины своей. Преподав еще наставление ученикам своим и поцеловав их, апостол сказал: «Возьмите землю, мать мою, и покройте меня ею». И поцеловали его ученики, и покрыли его до колен, а когда он снова поцеловал их, то покрыли его даже до шеи, положили на лице его покрывало, и поцеловав еще, с великим плачем покрыли его совсем». Случилось это 26 сентября. «Христиане, жившие в городе Ефесе, после смерти апостола раскопали могилу его, однако не нашли тела апостола; оплакав его честную кончину, они возвратились в город и потом часто приходили на могилу апостола и возносили там усердные молитвы к Богу, призывая себе на помощь и ходатайство пред Богом святого Иоанна Богослова. При этом каждый год в этот день и месяц (8 мая – С. Ф .) от гроба апостола исходил как бы некий тонкий прах («благовонное миро» или «розовый пепел» – С. Ф .), творивший исцеления. Об этом прахе или манне говорили блаж. Августин и Григорий Турский. Об исхождении персти от гроба Иоанна Богослова упоминает и русский паломник XII в. игумен Даниил. Верующие собирали этот прах и врачевали им различные недуги и болезни. Поэтому и вошло в обычай среди верующих в этот день, так же как и в сентябре месяце, восхвалять и ублажать песнопениями сего великого угодника Божия, возлюбленного Богом более всех прочих святых угодников. В Синайских евангелиях этот праздник называется... розовник; думают, что самая манна, исходившая от гроба Иоанна Богослова, называлась «розис» – розовая мазь, розовый порошок [...]» (По Четиям-Минеям свт. Димитрия Ростовского. Сентябрь. Май). Он нравственно не был выше Апостолов Петра и Павла, он был ниже Иоанна Крестителя, но он больше всех великих мужей христианского мира обладал способностью привлекать к себе любовь людей. Он возлежит на персех Господа и ни в ком из Апостолов не возбуждает зависти. Он вместе с Петром приходит безбоязненно во двор Архиереев и безбоязненно стоит при Кресте Спасителя. Все умирают мученической смертью, а он освобожден от нее. Причина всему этому – любовь, которой был преисполнен Св. Иоанн Богослов.
К типу подобных людей принадлежал почивший. Вместе с последним приветствием, какие вы[ска]жем благожелания отходящему? – Пожелаем, чтобы Господь поступил с ним так, как поступает Он вообще с людьми любящими. Господь грешнице, облившей ноги Его слезами, простил грехи многие за то, что она много возлюбила Его (Лк.7:38, 47) Да простит же Господь все грехи ради той любви к Богу и веры, которою была преисполнена душа его... Господа же возблагодарим за дарование нам такого человека (Прем. Сол.4:11) в жизни, который не только не изменился к худшему, а соделал много добрых дел.
