Исцеление сухорукого инока. Прп. Сергий Радонежский, целитель и утешитель
Чадо! Слышу стенания сердца твоего. Молитвенный вопль твой подвигнул меня посетить тебя и даровать тебе милость исцеления Божия
В 1877 году, приехав в обитель Преподобного Сергия, вспоминал бывший наместник Лавры отец Кронид, я как-то невольно обратил особое внимание на смиренного лаврского инока отца Фому. Поистине он был необыкновенно прост сердцем и кроток. Когда я познакомился с ним ближе, то убедился, что он был по состоянию своего сердца большим разумным ребенком. Он мне и рассказал о себе следующее.
«Родился я в Смоленской губернии, – так начал он повесть о себе, – а в обитель Преподобного Сергия поступил тридцати лет. От юности своей я имел сухую руку. Так и в паспорте, в графах особых примечаний, значилось, что у меня сухая рука, представляющая кость, обтянутую темной кожей. Руку свою я всегда носил подвязанной. В Лавре много раз я молитвенно обращался о моем исцелении к Преподобному Сергию, но угодник Божий как бы не слышал моего моления.
24 сентября 1867 года, в день памяти Преподобного Сергия, монастырское начальство поставило меня на время молебна и всенощного бдения к иконе Святой Троицы, которая находилась близ раки с мощами Преподобного Сергия. Стоя здесь, я весь молебен и все всенощное бдение провел в слезах, прося себе исцеления. Не скрою, что все то богослужение казалось мне столь усладительным, что я забыл обо всем земном.
Кончилась всенощная. Я прошел в свою келлию, кратко помолился и скоро уснул. Прошло не более часа, вижу в тонком сне как бы блистание молнии. Я пробудился, встал с постели и подошел к окну, думая, что, должно быть, начинается гроза. Простоял у окна минуты две. Но молниеподобного блистания больше не было. Я уже хотел опять идти спать, как вдруг вся моя келлия наполнилась светом ярче солнечного. В этом свете, вижу, шествует от двери дивный старец. Лик его был столь приятен, добр и милостив, что душа моя наполнилась от этого лицезрения неописуемой небесной радостью. В дивном старце я узнал Преподобного Сергия. Он, подойдя ко мне, положил свою руку на плечо моей больной руки и милостиво сказал: “Чадо! Слышу стенания сердца твоего. Молитвенный вопль твой подвигнул меня посетить тебя и даровать тебе Божию милость исцеления во славу Его святейшего имени”. При этих его словах по моей больной руке потекла как бы горячая-горячая вода. В порыве безграничной радости, не отдавая себе отчета, я упал пред ним на колени, поднял обе руки вверх и воскликнул: “Преподобный отче Сергие! Благодарю тебя за твою неописуемую ко мне милость!”
Видение кончилось, тут я увидел, что моя сухая рука стала совершенно здорова, как и другая. По цвету кожи она стала белой и приобрела обычную мягкость. Душа и сердце мое были наполнены не земной радостью, а небесной. Я тут же оделся и из сада, где я был на послушании сторожа, отправился в Лавру. Разбудив отца наместника Лавры, архимандрита Антония, я поведал ему о своем дивном исцелении Преподобным Сергием. Отец Антоний немедленно отправился в митрополичий дом к приехавшему на праздник митрополиту Филарету и доложил ему о моем исцелении. Митрополит благословил тут же ударить в большой колокол. Собралась вся братия на благодарственный молебен, перед которым отец наместник поведал об исцелении моей левой руки Преподобным Сергием. По окончании молебна вся братия подошла ко мне, чтобы поздравить с дарованной мне радостью, и все были живыми свидетелями моего дивного исцеления. Все видевшие мою руку сухой теперь увидели ее совершенно здоровой».
Отец Фома жил при мне еще девять лет и умер манатейным монахом. По своему смирению он не пожелал принять предлагаемого ему священного сана. На послушаниях, возлагаемых на него, трудился с усердием и любовью, был кроток, по-детски послушен и почил как истинный инок и чадо Преподобного Сергия.
