Против зрелищ. Беседа первая.
Слово православному населению города Томска.
Печатно оповещено, что представления в новоустроенном цирке отныне будут совершаться не только в узаконенные дни и часы, но и в навечерия воскресных дней, чего доселе не было допускаемо. А в воскресные дни таковые представления будут исполняться дважды: утром для детей и вечером для взрослых.
Конечно, люди благорассудительные не могут не оскорбляться, и действительно оскорбляются таким пренебрежением к уставам Церкви и к обычаям страны, освященным давностью времени. Люди благочестивые не могут одобрять, и действительно порицают столь явное и смелое нарушение святости праздничного дня.
Что сказать нам, служителям Слова, из уст которых должны исходить суд и правда? Не должны ли мы объявить виновникам соблазна приговор, изреченный на них Тем, Кто сказал: горе тому человеку, через которого соблазн приходит (Мф.18:7)? Но справедливость требует сказать, что не вся вина лежит на соблазнителях, потому что и сами они были жертвой соблазна. Если же соблазнили некоторых людей отвлечением от праздничных богослужений и увлечением их к нарушению святости воскресного дня, то и сами были увлечены в соблазн теми самыми, для кого они устроили соблазн. Как так? Не могли они не заметить, как толпы народа ежедневно окружали устроенный ими шатер для зрелищ, как масса людей всяких возрастов оставалась на улице, не имея возможности проникнуть внутрь здания; как некоторые пытались проникнуть взором своим внутрь цирка, как бы в какое святилище, через скважины его; иные будто бы покушались влезать на верх здания с той же целью. Очевидно, что запрос толпы велик, а удовлетворение весьма недостаточно. Здание тесно, да и времени для представлений как будто было мало.
Естественно, учредители представлений в цирке могли подумать: что делать? Народ теснит нас, жаждет удовольствия видеть представления. Удовлетворить всем не можем: мало времени – только шесть дней. Почему же бы не семь? Ведь вот у народа остаются свободные часы, назначенные для службы Богу. Жаждущие удовольствий не посвящают этих часов религии, – не воспользоваться ли нам этим праздным временем? Для чего Богу праздничный день, когда народ не служит Ему в этот день?! А для нас он принес бы немалую пользу. Да и для публики, нас осаждающей, будет полезнее, если в этот день она занята будет зрением представлений. Это отвлечет многих от пьянства, от разгула, от разорительных игр. Вероятно, не взыщет Бог, если и нарушится заповедь о почитании праздничного дня (Исх.20:8–11; Втор.5:12–14): ведь это нарушение ведет к добрым последствиям: научит пьяных трезвости. Итак, сотворим зло, чтобы вышло из него добро (ср. Рим.3:8 ). Так могли думать устроители дома соблазна; так думают и не одни они, а многие другие: думают, будто бы театрами и цирками можно научить народ добродетели.
Так ли это? Конечно нет. Из зла добра не выйдет. Грех грехом и останется. Пьяница театром и цирком не исправится. Из цирка народ в церковь не пойдет, и кто собирается быть в цирке, тот о церкви подумает ли? Чем больше будут наполняться зрителями театры и цирки, тем больше будут пустеть храмы Божии. А чем более будут пустеть эти училища благочестия, тем более будет умножаться в народе нечестие. Усиление порока приведет город и страну к общему нравственному развращению. А нравственное развращение приводит города и царства к падению, невозвратной гибели.
Итак, чего ожидать нам, если среди нас будут бесстрашно, открыто нарушаться заповеди Божии и уставы Церкви? Конечно, добра ждать нельзя, а беду и горе нажить можно. Но мы, проповедники покаяния и прощения, дерзнем ли угрожать каким-либо явным наказанием презрителям заповедей Божиих? Угрожать не можем, а предостерегать должны. Мы не можем возвестить, что Господь возглаголет о них в тайном Совете Своем, но можем свидетельствоваться историей народов и историей Церкви, что открытое, общественное нарушение Божией заповеди наказывается и общественным бедствием; общее развращение наказывается общей погибелью. Мы можем уверять, что никакое преступление, никакой соблазн не останутся безнаказанными. Но как совершится это наказание, предусмотреть нельзя.
За некоторые пороки и преступления скоро и очевидно последуют от Бога наказания; но бывают случаи, когда те же преступления как бы остаются безнаказанными. Что это означает?
Если за какой-либо народный грех, за открытое преступление, могущее произвести соблазн, город или страна наказываются скоро и открыто каким-либо бедствием, притом так, что всем становится явным, что это бедствие есть Божие наказание за известные грехи, если кого-либо постигает бедствие, и это бедствие возбуждает виновных к покаянию и исправлению, то таковому посещению Божию нужно радоваться – следует называть его не гневом, а милостью Божией, как иногда справедливо и называет это простой народ.
Если бы что-либо подобное постигло соблазняющих и соблазняемых, грешащих и вводящих в грех среди нас, то это была бы милость Божия. Это служило бы признаком, что Господь усматривает в нас еще нечто доброе, за которое щадит нас предать конечной гибели; что Он поступает с нами, как отец, наказывающий того сына, которого любит (Притч.3:12; Евр.12:6); что Он, как добрый садовник, наказаниями очищает нас, как Свой сад от лишних, дурных ветвей, дабы мы приносили больше добрых плодов.
Но иногда Всевидящий не посылает явных наказаний за явные пороки и преступления – как будто Он их и не замечает. Тогда народ предается еще большим порокам и доходит до того, что начинает богохульствовать, говоря: «Не видит Бог! Не взыщет Бог!» Или же – хуже того: доходит до безумия, говоря: «Нет Бога!»
Почему Господь оставляет таковых людей без наказания и допускает им укорениться во зле? Почему не посылает на них явного бедствия, чтобы они исправились?
Потому так поступает с ними Бог, что Он не усматривает в них возможности к исправлению, так как они возгордились, ожесточили сердце свое, дошли до состояния, в котором пребывают отпадшие духи.
Что будет последствием такого состояния? То, что люди сами себе начнут устраивать свою погибель, сами себе плести сеть погибели, в которую и попадут, и не избегнут ее. Оставленные самим себе, потеряв страх Божий, нечестивцы бесстрашно переходят от одного беззакония к другому. Порок за пороком начинает распространяться в обществе. От головы до ног все становится как бы покрытым одним греховным струпом. Никто не помышляет о Боге; все растлились, гнусны стали их нравы. Вследствие развращения и отпадения от Бога они лишаются Божия благословения. Без благословения Божия с городом или страной делается то же, что и с растением, лишенным влаги. Не поливаемый и неорошаемый сад начинает постепенно умирать: листья опускаются, ветви сохнут. То же делается и с общественной жизнью. Лишенная благословения Божия, она начинает замирать, разумные, честные и трудолюбивые общественные деятели куда-то изводятся. Место их занимает тупость, леность, себялюбие и продажность. Льготы одна за другой отнимаются, иногда по маловажным причинам. Предприятия не удаются. Дела расстраиваются. Город видимо дряхлеет и беднеет. Улицы пустеют, портятся, и некому позаботиться о них, нет сил исправить их. Сила, власть и богатство оставляют город, потому что здесь не стало для них дела. Пришлец здесь не останавливается. Самые стихии как бы восстают на него. Одно разрушается наводнением, другое истребляется огнем. Болезни свивают здесь свое гнездо, иногда по одной беспечности самих жителей. Город падает; о первой славе его останется только воспоминание. И вот этот Капернаум, вознесшийся до небес, низвергается до ада (Мф.11:23; Лк.10:15); эта Ниневия великая, которую можно пройти не менее как в три дня (Иона.3:3), пала, и не осталось следов ее.
Сколько было могучих государств, сколько было цветущих городов в древности! Где они? Где Вавилон, Ассирия? Где империи Рима и Византии? Пали. Когда началось падение их? Тогда, когда стала упадать нравственность в народе. Так повествуют об этом бытописатели.
Итак, если начинает предаваться пороку целый город, целое государство, то ждать можно беды на весь город, на народ всей страны. За общественные грехи бывают и общественные бедствия.
Вот какая опасность грозит нашему городу, если соблазн сделается всеобщим, если он не будет устранен своевременно.
Горе миру от соблазнов... но горе тому человеку, через которого соблазн приходит... Лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской (Мф.18:7:6). Вот изречения суда Христова на соблазняющих.
А вот наставление евангельское и для подвергающихся соблазну: если глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя: лучше тебе с одним глазом войти в жизнь, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную (Мф.18:9).
Братья сограждане! Будем дорожить благословением Божиим, пребывающим доселе на городе нашем. Не будем подавать повода для неверных злословить нашу святую веру бесстрашным и всенародным нарушением заповеди Господней. Мы не сильнее Бога, чтобы раздражать Его пренебрежением повелений Его. С Богом спорить невозможно: все будет неверно, ложно, все изменит, все обманет.
Не станем нарушать уставов Церкви, чтобы не лишиться благословения церковного. Страшно навлечь клятву матернюю, ибо она разрушает домы детей до основания (Сир.3:9). Тем страшнее навлечь клятву Церкви. Кто преслушает Церковь, тот не христианин, а как язычник и отверженный мытарь (Мф.18:17).
Пусть город наш подражает столицам, но только в добром – а от соблазнов тех городов да хранит Господь нашу общественную жизнь!
