Проповедь в третью неделю великого поста. 1860 г.
Предлагая в нынешний день вашему поклонению и чествованию честный Крест, св. Церковь хочет расположить нас к крестоношению, если мы еще не взялись за святое дело сие, и утвердить в крестоношении, если уже приступили к нему. Она как бы так говорит нам: видите ли крест, на коем Господь волею нас ради руце распростер? – приидите же и сораспнитесь Ему. Ныне Господь со креста приглашает каждого из вас – взять крест свой и последовать Ему. Возьмите же... возьмите и не бойтесь: ибо как Господь со креста предал дух Свой Богу и Отцу, так и вам со креста один путь – в райские обители вслед Господа, который каждому крестоносцу, как благоразумному разбойнику скажет: днесь со Мною будеши в раи!
Не думаю, чтоб кто-нибудь стал отказываться от сего обязательства; но может случиться, что не всякой определенно знает, в чем состоит обязательное для нас крестоношение, и потому может считать себя крестоносцем, не будучи таковым. Что без креста никого на свете нет, это всякому ведомо; но в числе сих крестов есть и разбойничий крест, на коем тоже распинаются люди. Чтоб не случилось ошибки, в сем отношении весьма опасной, я укажу вам коротко, из чего слагается крест, который должно каждому из нас взять и нести...
Он слагается прежде всего из стеснения плоти и всего нашего внешнего быта и из терпеливого исполнения правил, которыми налагается сие стеснение.
Заповедь получили мы от Господа и св. Апостолов – распять плоть со страстьми и похотьми, – умертвить уды сущие на земле, представить все члены тела своего орудиями правды, – как прежде были они орудиями греха. Иные считают это насилием, а на деле существенно необходимо быть сему так. Посмотрите, что делает в нас грех! Утверждаясь в сердце, он проникает все силы нашей души, – исполняет все отправления и члены нашего тела, учреждает по-своему наш быт домашний, и по своему духу подбирает общественные соотношения и связи.... Так около грешника стоит как бы грешная атмосфера, которую производит и которой потом питается живущий в нас грех. Положив твердое намерение работать Господу, нам прежде всего должно развеять сию атмосферу – расстроить сей греховный порядок жизни и учредить всюду новые порядки, по духу новой жизни. Надобно не ходить туда, где падали мы в грех, или где разжигались на грех.... Если это театр, – бросить театры, – если гулянья, отказаться от них; если знакомства, прекратить их. Оставить во внешних наших отношениях только дела должностные или дела звания, и притом так завести их, чтоб исполнение их было по Богу, а не в угодность страстям; и потом, отказавшись от прежних знакомств, связей и способов приятного препровождения времени, – учредить новые связи, и новые занятия в остающиеся от должностей часы: вместо пустых бесед, – беседы о духовных предметах; вместо балов и вечеров – посещения людей богобоязненных; вместо чтения журналов – чтение слова Божия и писаний отеческих, – и прочее, тому подобное. Переменив свое поведение во вне – в обществе, надо изменить и порядок домашней жизни. Назначить другие часы для вставания и отхода ко сну, – определить молитвенное правило – утром и вечером, – определить свой стол и время для него... и то, как садиться и как вставать из-за стола, как выходить из дома, и как входить в него, на что употребить какое свободное время, как и кого принимать, и как вести прием; – само украшение вашего жилья должно быть другое, – надо очистить страстное и поместить назидательное – духовное. Все это делают все начинающие новую жизнь, как бы по инстинкту сей жизни. – Стеснительно конечно... Но ведь стесняется сим грех, живущий в нас, а не мы; мы же высвобождаемся из уз греха чрез сие стеснение. – Это и есть одно крыло спасительного креста, который мы должны взять на себя.
Перестроив так все окрест нас, переходим к себе. – И здесь ведь – что ни член в теле, то седалище греха. Надо и здесь стеснить его. Стеснить надо чувства... глаз пусть не смотрит на предметы соблазнительные, ухо не слушает речей страстных, пусть и обоняние и осязание не раздражают только что улегшегося греха. Далее – чрево наше работало сластолюбию: надо истощить его и приучить к трезвенному насыщению; – тело любило нежиться и разнеживаться во сне и бездействии: – надо приучить его к труду и напряженности, к работам и бдению. А похоть, – каких исходов не имела она?! их надо преградить все. Чего не говорил язык – сей огнь, – лепота неправды? надо связать его... самую кожу несколько озлобить жестокостями за пристрастие к одному изнеживающему. Учредив такой порядок мы умертвим уды, сущие на земли, или все члены тела соделаем орудиями правды. Тяжело сие, но спасительно. Действуя так, в отношении к телу, мы будем делать то же, что делают моющие белье, т. е. – полоскать, жать и колотить свое тело, чтоб вытеснить из него все греховное и страстное, – и восставить его в первоначальную трезвенную чистоту... Вот и еще рог – спасительного креста, который надо взять нам на себя! – Все сие в совокупности и составляет то, что я назвал в начале – стеснением плоти, и всего нашего внешнего быта и терпеливым исполнением правил, которыми налагается сие стеснение. Т. е., наложив новые правила на свои внешние отношения и занятия и на свое тело, надо неопустительно исполнять их, чтоб они произвели свое спасительное действие... Каждое из сих стеснительных правил есть то же что пластырь на рану. Пластырь не снимают с раны, пока он не сделает своего дела: так и нам надо пребывать в сем новом порядке, не изменяя его, пока установимся и окрепнем в нем, пока он так сделается для нас обычным, как прежде был обычен порядок греховный.
Но все сие есть только – внешний крест... Есть еще внутренний. О нем помяну вам коротко... Он состоит в самопринуждении и в самопротивлении. Пока человек в грехе, он не любит добра, не сочувствует ему и не думает о нем. Положив теперь твердое намерение – не грешить, он сознает себя обязанным желать одного добра, о нем одном помышлять и в нем одном находить удовольствие. Но обращаясь к себе – к своему внутреннему, он не находит там сих расположений. Ум заняться хочет другим – мечтает и парит, сердце холодно к добру, склонности воли обращены на другое. – Что делать? – Надо отрывать их от одного и приковывать к другому, – отрывать от страстного и греховного и наклонять к доброму, бесстрастному, духовному. – Т. е. надо противоречить себе в худом и принуждать себя на добро... И это при всяком почти деле. Например: предстоит случай помочь нуждающемуся!.. Совесть говорит: – помоги, и человек готов; – но сбоку сидит корыстолюбие и твердит: не давай, себе нужно. Надо одолеть или заглушить сию корыстность и расположить душу на добровольное подаяние. – Обидел кто. – Совесть Христианская говорит: прости, – а гордость заставляет отмстить. Надо отнять свое сердце у сей недоброй страсти и склонить его к кротости и снисхождению. Так и во всяком случае. Везде надо отрывать себя от страстного и преклонять на святое и Богоугодное... В этом состоит внутренняя брань, производимая самопринуждением и самопротивлением, как бы двумя руками. Болезненна она! – Как больно, когда вынимают занозу, или как больно оторвать палец, прилипший к железу на морозе: так больно сердцу, когда его отрывают от одного, чтоб преклонить к другому. – Больно сие, но спасительно. От того и именуется крестом спасительным, – источающим богатое исцеление страстному сердцу нашему.
В сем состоит внутренний крест, или внутренняя сторона креста, в связи с описанной прежде внешней стороной составляющая один крест, – который взять на себя обязуется всякий Христианин, и который действительно берет на себя всякий, кто отстав от греха, – порабощается правде. – Господь да благословит труды ваши – труженики Божии! – Потерпите в сем новом порядке... Жгучи раны крестные только в начале; а потом гвозди распинательные начнут источать целительный елей на раны, причиняемые ими самими. Стеснительны такие порядки, но они путь в свободу чад Божиих. Потерпите! Улягутся страсти и легким полетом воспарит дух ваш к престолу Божию, и, установившись там, начнет вкушать блаженство умного лицезрения Божия – прежде, чем выйдет из тела, и прежде, чем начнется день оный, за которым уже нет ни печали, ни болезни, ни воздыхания. Аминь.
