Проповедь в субботу шестой седмицы Великого поста
Четыредесятницу душеполезную совершаете, и святую седмицу страсти Твоея просим видети, Человеколюбие
Стихира субботы Ваий,
Как всё преходящее, прошла и св. Четыредесятница, казавшаяся нам в начале своем столь длинной, такой тяжелой!… С тех пор как человек суете уподобился своим суетливым взглядом на ход и порядок вещей, он само время вводит в ряд обыкновенных предметов своего занятия — любимых или нелюбимых, вожделенных или неприятных. Но время, несмотря на его любовь и на его нелюбовь, влечет его за собой со всеми радостями и скорбями, страстями и пороками, надеждами и воспоминаниями, не давая ему ни на минуту остановиться среди беспрерывно движущегося и волнующегося потока обстоятельств, мало-помалу уравнивая и умиряя собой всякое новое, необыкновенное состояние его души.
Так, привыкшую к обыкновенному чину жизни душу занимало (но более тяготило) и наступление Четыредесятницы. Она грозила нам новым родом пищи, новым образом жизни домашней и общественной, новым церковным чинопоследованием — не столь веселым и радостным, новым состоянием совести — довольно нелегким для души грехолюбивой. Блажен, кто действительно с началом Четыредесятницы видел вокруг себя всё новое и потом, свыкшись с ним, заставил его постареть для себя! Он не видал, как прошла Четыредесятница, увлеченный духом Церкви, став едино с ее духом. Но также не видал, может быть, и тот, кто с началом Четыредесятницы не сопрягал никакого начала благого, жил, как жил прежде, и о перемене церковного времени знал только по слуху… Есть разность между тем и другим, и весьма значительная.
Первый поистине душеполезную совершил Четыредесятницу, последний прожил только 40 дней года. Первый, идя Четыредесятницей, знал, что он идет вперед по пути жизни, второй стоял на одном месте и не думал, что жизнь есть путь… Первый искал пользы душе, второй не замечал, что у него есть душа… Первый поэтому ждет теперь праздника Воскресения Христова, последний не имеет понятия о празднике и радуется одному рабству тления (Рим.8:21)…
Само то, что нынешнее наше собеседование имеет слушателей, уже служит свидетельством того, что мы с вами, братия, душеполезную совершили Четыредесятницу. Кто не следил с участием и любовью за ходом великопостного богослужения, для того и нынешний день не есть день праздничный и он не сознаёт в себе призвания быть в церкви. Радуясь радости вашей, мы настоящей беседой напомним вам только в совокупности то, что разновременно и почастям видела и находила полезного в св. Четыредесятнице христолюбивая ваша душа, и то, что еще найдет впереди.. Четыредесятница установлена с тем, чтобы приготовить христианина к надлежащему препровождению дней страдания и прославления Христова. Вся польза, которую она поэтому может принести, должна быть определяема главным образом по отношению к этой цели. Ведя христианина ко Христу, Церковь прежде всего в Четыредесятнице видит пост — время, в которое требуется воздержание от всякого влечения к предметам мира. Они не от мира, - сказал Господь об учениках Своих, — как и Яне от мира (Ин.17:14). И действительно, апостолы не принадлежали миру. Они завещали и нам не любить мира (1Ин.2:15), чтобы вместо него полюбить Царство Христово, которое не от мира сего (Ин.18:36).
Воздержание от всех житейских попечений очищает и укрощает душу, делает ее свободной и способной к принятию высших внушений неба. Земное и небесное после несчастного раздвоения в человеке закона ума от иного закона, противоборствующего (Рим.7:23) первому, пришли в противоположность, взаимно исключая друг друга и взаимно стремясь заменить друг друга. Ослабевает одно, усиливается другое; перестает земля, начинается небо; мф проходит и похоть его (1Ин.2:17), приходит Христос и Царство Его… Таков теперь закон духовной жизни!
Как пост, Четыредесятница именно заставляет своего постника хладеть к миру и обращаться сердцем ко Христу. Это первая, начальная польза Четыредесятницы! Четыредесятница, во-вторых, есть говение, т.е. устремление души к Богу. Говение слагается из двух состояний добродетельной воли: разъединения с грехом и соединения с Богом, венчаемых двумя таинствами Церкви, Покаянием и Причащением. Покаяние есть сколь, с одной стороны, горестная и тягостная, столько с другой — отрадная и спасительная необходимость христианской жизни. Благодать Духа Святаго, введенного таинством св. Миропомазания в душу, есть семя истинной, богоугодной жизни. Оно вверено земле, исполненной зачатками плевельными, вырастающими часто скорее его…
Терния и волчцы проклятой в делах рук человеческих земли (Быт.3:17–18) были только внешним выражением душевных волчцов и терний, сеемых беспрестанно врагом человека в засыпающую душу… Их беспрестанно нужно истреблять и выбрасывать из души. Это и есть покаяние. Кто покаялся в грехе, тот исторг его из души своей и очистил в ней место для благодати. При этом чем ранее исторгается плевел, тем менее терпит ущерба жизнь благодатная, и чем решительнее и совершеннее исторгается, тем невозбраннее и беспрепятственнее растет семя святое.
Но терния и волчцы — это только одна сторона зла! Бывает в душе, как и в природе, безветрие и бездождье, губящие зачаток христоподражательного жительства. И чудное, пренебесное благорастворение посылается в помощь собственным силам и усилиям человека! Это таинство Причащения. Тот, из Которого все Тело (Церкви) составляемое и совокупляемое… получает приращение для созидания самого себя (Еф.4:16), Сам приходит к душе, орошает ее источником жизни и бессмертия, согревает светом Божества, вводит ее в единение с Собой, после чего она, как розга плодоноснейшей Лозы, уже не может не плодоносить и, плодонося, ждет дней страдания и Воскресения Христова как дней блаженного собрания плодов в житницу — дней успокоения и радования. Окончание Четыредесятницы несет ей венец славы. В страждущем Господе она узнает Того, именем и заслугами Которого ей отпускало грехи св. таинство Покаяния, — Искупителя, взявшего на Себя грех человечества…
В воскресшем Господе она уразумеет Родоначальника нового человечества, смертию поправшего смерть и сообщением нетленного, божественного естества Своего вводящего в смертное естество человеческое новую, совершеннейшую жизнь, соединяющего Своим прославленным Богочеловеческим существом все царства бытия в единое Царство Божие. И страждущий, и воскресший Господь в такой близости находится к говеющей душе, что дело Господне с ее собственным делом становится для нее нераздельным. Сострадая Господу, она страждет о достоплачевном собственном положении в жизни настоящей. Сорадуясь Господу, она радуется за радость жизни будущей. От Христа и от себя ее страдание и радость переходят потом и на всю обширность земли и неба. Она страждет за всё человечество и за всю тварь, суете покорившейся не добровольно (Рим.8:20); она радуется за всё небо, торжествующее примирение Бога с человеком! Вот к чему ведет душу говение душеполезной Четыредесятницы!
Наконец, в‑третьих, само название святая Четыредесятница заставляет искать в ней еще особенной душеполезности. Слово святая показывает, что она есть время освящения, то есть время, посвященное Богу, а через это и освящающее человека. Всего неестественнее роду избранному, царственному священству, народу святому, людям, взятым в удел (1Петр.2:9), освященным таинством Крещения, приметаться к сквернам греха; еще более неестественно быть оскверненным в то время, когда призываешься на величайший праздник земли и неба и должен занять место между ангелами…
Душеполезная Четыредесятница приносит душе и эту окончательную пользу. Она освящает человека. Она есть десятина Богу из всего года христианского, есть жертва хвалы Ему и благодарения. Принося ее Богу, мы привлекаем тем на себя Его оправдывающую милость, покрывающую все недостатки и нашего поста, и нашего говения, делаемся непорочными и святыми; мало того — мы освящаем собой всю землю, и еще более — несем освящение в преисподняя земли, в обители усопших братий наших. Святое семя будет корнем земли (Ис.6:13), — сказал Господь. Чего еще более? Семя же святое, как мы видели, растет в святую пору. Освятив, святая Четыредесятница передает нас потом святой седмице страстей Христовых. Будем переходить от одной святыни к другой. Святый да освящается еще (Откр.22:11)!. Душеполезную совершивше Четыредесятницу, и святую седмицу страсти Твоея просим видети, Человеколюбце! То, к чему вела и приготовляла нас святая Четыредесятница, уже наступает, братия! Близится конец, долженствующий увенчать дело. Всякий порыв богомудрия, всякий подвиг богоутождения теперь должны получить свое завершение. Святую Четыредесятницу сменяет доверши-тельная седмица постнического говения, называемая великой и страстной. Христос, о Котором столько сказано было уму и сердцу в истекшее время, явится пред очами всех страждущим и входящим в славу Свою так живо, ясно и поразительно, как если бы очи наши были те самые блаженные очи, которые некогда видели Господа нашего и рабом умаленным и смирившимся, и Богом неба и земли. Для чего Он явится? Конечно, для того, чтобы Его увидели.
И святую седмицу страсти Твоея просим видети. Так говорит песнь церковная. Прежде всего, конечно, надобно молить Бога, чтобы Он не лишил нас радости дожить до святой седмицы и прожить ее. Лучшего для христианина времени на земле и быть не может, как эта седмица. Не знаем, так же ли хороша святая седмица за пределами земной жизни, как здесь! Богохвальный певец говорил: В смерти нет памятования о Тебе: во гробе кто будет славить Тебя (Пс.6:6)? Что бы ни было там, лучше желать провести дни страдания Иисуса Христа здесь — на той земле, где Он страдал, в той плоти, какую Он носил. Потом, надобно молить Господа, чтобы Он сберег нам не только жизнь, но и здоровье. Болезнь есть зло, часто неблагоприятное столько же душе, сколько и телу. Невольно ее оковами связывается воспаряющий в небо дух, болящее тело сосредоточивает на себе всё внимание и попечение человека, и дело Церкви может быть отложено им в сторону. Православный и благочестивый христианин тогда только надлежащим образом проводит святую седмицу, когда проводит ее в Церкви, участвуя во всех богослужениях, содержащих в себе столько живых напоминаний и наставлений христолюбивому сердцу. Как поэтому нерадостной должна казаться нам необходимость оставаться на одре болезни в то время, когда всё движется к храму, все дышат общим сочувствием с Господом!
Но лучше совсем не иметь возможности видеть святую седмицу, нежели иметь — и не видеть! Святая седмица, как всё святое, есть исключение из общего правила суетливой жизни, по которому только то считается делом, что видимо доставляет человеку выгоду, хотя бы самую ничтожную и жалкую. Для кого жизнь есть только смена одного дня другим, переход от одного дела к другому, труд и отдых, сон и бдение, насыщение, прогулка, работа, предприятие, расчет, сделка, пустословие, игра, — для того не существует различие седмиц, его не занимают ход и чин церковного богослужения, ему некогда видеть святой седмицы страстей Христовых! Надо особенно молить Господа, чтобы не остаться в этом преступном ослеплении, которому часто и помочь нельзя! Думаешь или нет о святой седмице, знаешь ее или нет, а видеть ее непременно нужно тому, кто должен будет некогда увидеть Господа Иисуса грядущим на облаках небесных с силой и славой великой (Мф.24:30) и восплакать-ся от неизреченного видения. Есть плач любви и радости, и есть плач страха и отчаяния. Восплачутся все племена земные (Мф.24:30); одни — тем, другие — другим плачем.
Брат-христианин! Если хочешь тогда плакать от радости, плачь теперь от горести перед страждущим Искупителем, старайся спострадать Ему в седмицу страстей Его, проси о том Бога, употреби всё, чтобы видеть ее, и видеть надлежащим образом! Церковное празднование Христу обыкновенно не есть простое воспоминание события из жизни Христовой, а введение в празднующую душу Христа, обещавшего прийти и обитель сотворить у того, кто Его возлюбит и призовет Его устами состраждущего Ему сердца. Какая же потеря для христианина, если суета возьмет его от Христа и вместо седмицы страстей Христовых заставит видеть всё ту же нескончаемую седмицу его собственных, погибельных страстей!
Братия! Кто поистине душеполезную совершил Четыредесятницу, тот тем самым уже предочистил душевное око свое для видения святой и великой седмицы страстей Христовых. У кого же Четыредесятница, к несчастью, служила на пользу более телу, нежели душе, тот, по крайней мере, в этот единонадесятый час покаяния пусть обратится лицом к Господу и просветится. Дивное, преславное и всерадостное событие, празднуемое ныне, — воскресение мертвеца четверодневного — пусть воздвигнет и наш дух из гроба суеты и оживит для новой, богозрительной жизни! Восторженные восклицания завтрашнего праздника пусть увлекут и нас вослед Христу! Пойдем и мы (Ин.11:16) вместе с апостолами! Приидите, очищенными смыслы сшествуим Ему.
Вот, жених идет. Души благочестивые, выходите навстречу ему (Мф.25:6)! Аминь.
