Проповедь в пятую неделю Великого поста

Приснопамятная «Лествица», возводящая на небо, сказала нам, что на ее последней ступени восходящий обретает Бога, «видит лицо Верховного Владыки, невидимо в чистую душу приходящего». Как благовременно это ее свидетельство для постника, готовящегося также зреть Бога в образном воспоминании Его искупительного служения роду человеческому! Соединить то и другое богозрение — вот спасительное намерение Церкви. Имея это в виду, она при самом нашем вступлении в пост уже говорила о богозрении, некогда общей доле человечества, напоминая нам то отдаленное время, в которое первый богозритель первый же и лишен был радости видеть Бога; когда изгнанный из рая сладости, он в горести духа говорил: к тому не узрю Господа и Бога моего. По окончании говения нашего — Бог даст — она пригласит всех нас очистить чувствия и зреть неприступным светом Воскресения Христа блистающася в начало и залог будущего полного, совершенного видения Его, когда мы будем истее причащатися Его в невечернем дни Царствия Небесного. Как связь первого боговидения с последним, выставляется Церковью на вид то преестественное боговидение, к которому ведет и приводит лествица христианских подвигов. Что в прошлую неделю мы видели как правило и образец, то в настоящий день имеем радость видеть как живое, олицетворенное выполнение. Совершеннейшим образом прошла блаженную лествицу ублажаемая ныне величайшая подвижница христианского мира преподобная Мария Египетская. Стоя на высоте ее, она не раз входила в столь тесное общение с Богом, что удостаивалась видеть Его, сколько это можно бренному естеству человеческому. Егда же довольно плакахся и в перси усердно биях, тогда свет видех всюду облистающ мя, тишина велика в бури место бываше ми. Так высказывала преподобная подвижница свое преестественное состояние. Не сказала смиренномудрая, видела ли она еще что, кроме света; но когда она говорит, что «ее, никогда и книгам не учившуюся и не слыхавшую никогда ни поющего, ни читающего, Само Слово Божие живущее» учило в пустыне, то мы не сомневаемся, что свет тот был только спутником другого света — истинного, просвещающего всякого человека, а преимущественно того, кто сам заботится о просветлении очей сердца своего.

Но и боговидение первого человека, и боговидение будущей жизни, и боговидение подвижническое есть боговидение преестественное — собственно удел неба, а не земли. На земле мы видим Бога только как бы сквозь тусклое стекло, гадательно (1Кор.13:12), через посредство свидетельствующей о Нем твари. Между тем и земное, и небесное боговидение есть одно и то же видение Божественной славы; естественное — в мире земного, изменчивого, образного естества, и преестественное — в премирном, вечном, первообразном Царстве бытия. Простираясь через всю совокупность дел творения и Промышления Божия, оно может составлять также особенную лествицу богозрительного восхождения, дополнение к блаженной лествице нравственно-деятельного восхождения. Та — лествица труда, эта — отдыха. Ослабевающий в той может укрепиться на этой. Та возводит, эта возносит к Богу. На той последняя ступень позволяет видеть Бога через союз веры, надежды и любви; на этой — через союз правды, мира и радости в Духе Святом, последних свидетелей и указателей на земле присутствия Божия.

Ревнители подвига воли и подвига мысли! Время постнического приготовления нашего заканчивается. Через неделю мы призовемся к тому, к чему готовились — к живому созерцанию величайшей тайны искупления нашего, к зрению Бога во плоти — в болезни, в муке, в смерти, в славе Воскресения… Ослепительный блеск солнца требует, чтобы взор, долженствующий к нему устремиться, приготовлен был к тому постепенно большим и большим видением света. Блеск совершеннейшего христианского богозрения заставляет нас идти к нему лествицей естественного богозрения. Посвятим этому святому делу минуты настоящего собеседования.

Бога не видел никто никогда (Ин.1:18), — говоритбоговидец. Таким образом, как бы с первого раза отнимается всякая надежда на богозрение и делается напрасным исследование о нем. Бог есть дух (Ин.4:24), — говорит Господь. Он наполняет Собой небо и землю (Иерем.23:24), живет во век (Втор.32:40), невидим (1Тим.1:17), не подобен никакому подобию (Ис. 40; 18, 25), непостижим (Рим.11:33) и т. п. Бога, как Он есть, без образа и подобия, действительно никто никогда не видел (1Ин.4:12). Нет для этого в бесконечно малом существе человека способности и возможности, как нет возможности исчерпать горстью море. Но, не видя Бога видением земным, человеческим, самым, по нашему мнению, полным и совершенным, мы имеем возможность видеть Его видением другого рода, не менее истинным. Человеческое видение останавливается обыкновенно на поверхности; не углубляясь во внутрь, спешит составить заключение, большей частью выводимое из предположений. Господа Бога надобно зреть не поверхностным, наглядным образом. Бесконечная полнота Его совершенств требует внимательнейшего, подробнейшего рассмотрения их. Совершенно таким образом Он и открыл Себя проницательному взору богомыслителя. Он начертал Божественный Свой образ на всём, что вышло из творческих и выходит из промыслительных рук Его. Во всех делах Его и может, следовательно, видеть Его человек.

Не по самолюбию, а по предчувствию истинного значения и положения вещей человек привык делить всё, окружающее его, на себя и не-себя. Последнее он называет то миром (видимым), то светом, то природой… Первое понимает и принимает, как собственное лицо и бытие..

1. Мир видимый есть первый отпечаток Божества. Его неизмеримые пределы говорят о беспредельности Создателя. Его неизменный чин явлений и перемен указывает на вечность Бога. Его изумительный порядок свидетельствует об одном и том же, всегда себе верном законе Божественного действования. Его единство, с бесчисленным разнообразием частей, говорит о едином, но бесконечно свободном Деятеле. Премудрое сочетание и соподчинение и направление тварей в один, везде себя поддерживающий и охраняющий круг бытия и жизни проповедуют о премудрости Верховной Причины всего сущего. Неудержимо влекущая красота мира ведет мысль к невообразимой красоте Божией. Видимое довольство жизнью чувствующих тварей, знающих и понимающих наслаждение и радость, говорит о любви и блаженстве Жизнодавца. Каждая область великого Царства Божия, каждый предмет, входящий в общий состав мира, своим образом показывает в себе Бога. Небеса проповедуют славу Божию (Пс.18:2), правду Его (Пс.96:6), чудеса Его (Пс.88:6). Земля исповедует милости Его (Пс.32:5).

Стоит только не закрывать очей души, и Бог явится повсюду. В минуты всеобщего покоя природы, когда вызывающее и обличающее шумную суету жизни светило закроется от нас, выйди, боголюбец, из тесной храмины тесного жития земного в великий храм Божий и посмотри на свод небесный. Кажется, каждая звезда несет к тебе особенную черту Божества, и вся изумляющая необъятность неба хочет начертать перед тобой один лик высокого, неизменного, бесстрастного, беспредельного, вечного, повсеместного Зрителя дел твоих, окружающего и объемлющего тебя со всех сторон, безмолвно о чем-то с тобой беседующего и медленно, таинственно проходящего перед тобой. Мы привыкли, думая о Боге, обращаться к небу. Мы знаем, что много раз мир духовный, действуя на землю, приходил с неба. Знаем, что на небо вознесся наш Господь — слава и радость всего человечества. Не знаем только, насколько небо видимое может свидетельствовать о небе невидимом, но имеем несомненно-верное убеждение, что там — в необъятности и бесконечности небесной — живет бесконечный Бог. Не знаем, в какой степени земля с ее человеком принимает участие в общей жизни неба, но знаем, что там наш зиждущий, управляющий, судящий и милующий Промысл. Небо для нас, таким образом, неизбежный и неустранимый, а потому, надо думать, верный указатель и учитель о Божестве!

С неба низведи взор на нашу всё еще слишком великую, но в сравнении с небом ничтожно-малую землю и пронесись испытующим взором по всем царствам бытия ее. Какая отрада разольется в душе твоей при первой мысли, что бесконечно высокий и удаленный Бог небесный есть и Бог нашей земли, что Он наложил Свой отпечаток на каждую подручную нам вещь, некогда останавливался творческой мыслью на каждом роде бытия. Грех осуетил всё, окружающее нас. Мы присмотрелись к делам Божиим до того, что часто вовсе не считаем их Божиими, заменяя Бога безотчетно (чтоб не сказать прямо: безумно) употребляемым словом природа. Но так как природа не может ни творить, ни мыслить, ни отобразить себя, то мы и не думаем видеть в предметах земных что-нибудь высшее, свидетельствующее о Боге. Неразумие и ослепление, достойное всегдашнего оплакивания!

Дивный величием в небе Господь дивен разнообразием силы, жизни, красоты на земле. Смотри на него в обыденных явлениях стихий земных: водой Он всё произраща-ет, питает, очищает, огнем всё согревает, освещает и претворяет, воздухом живительно почивает над всей землей, теплотой вызывает жизнь и плодоношение; хладом укрепляет живущее и плодоносящее, дождем дает силу, крепость и свежесть всякому возрастанию, ветром разносит милующую или карающую долю суда Своего по лицу земли. Он, милостивый и грозный, присутствует в тучах и посылает молнию и гром для возбуждения сил и для уравновешения стихий земли. Везде — от поверхности земной до высоты небесной — начертывается Его промыслительный Лик. Посмотри и на каждое животное земли, на дерево, на цвет сельный, на былие травное. Не видишь ли и тут опять Его же премудрого, преблагого, облеченного в красоту и велелепоту, благоуханного, сладчайшего, пречистого, всесовершенного? Если бы ты углубился внутрь земли, и там увидел бы Его же зиждительную руку, воздвигающую вещество и связующую тело земли водными жилами.

Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо — Ты там; сойду ли в преисподнюю — и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, — и там рука Твоя (Пс.138:7–10). Везде Ты единый, всё животворящий, всем правящий, всех радующий! К Адаму Ты приходишь во время прохлады дня (Быт.3:8), Аврааму знаменуешь Себя мраком (Быт.15:12), с Моисеем беседуешь в облаке (Исх.24:18), с народом Израильским — в гласе трубном, огне и дыме (Исх.19:18–19), Илии являешься в веянии тихого ветра (3Цар.19:12), на апостолов сходишь в сильном ветре и огне (Деян.2:2–3), Павла облиставаешь светом (Деян.9:3), всех нас возрождаешь водой, запечатлеваешь елеем святым, питаешь хлебом жизни, освящаешь Древом Крестным. Везде виден Ты светлому и чистому взору богомыслителя! Не отвращай же никогда Лица Твоего от отроков Твоих! Пусть мы видим Тебя, Вездесущего, повсюду! Пусть неблагодарное мудрование, отнимающее у Тебя славу ближайшего и непосредственного мироправления и предпочитающее Тебе дело рук Твоих, отрокам Твоим кажется и неправдой, и безумием, и хулой на Тебя, на мир и на собственное их достоинство!

2. Человек сам есть не только печать, но и образ Бога. Отсюда второй путь к богозрению есть взгляд наш на самих себя. До тех пор, пока грех не обезобразил естества нашего, человек был яснейшим отображением высочайших совершенств Божиих. Но и в растленном состоянии своем, он всё еще стоит существенно выше всех других тварей земли, а потому непререкаемо указывает в себе на образ Божий. Его трехчастная деятельность давно вела богомуд-ренную мысль к заключению о троичности Лиц Божества — при едином существе. Его стремления ко всему истинному, доброму и прекрасному суть неистребимо наложенный на него отпечаток неизменности, святости и совершенства Творца его. Его совесть, неумолимая и незаглушимая, говорит о вечном законодательстве и правосудии Божием. Сердце, истаивающее от любви и связующее все отношения жизни, говорит о Боге, Который есть любовь. Ум, во всё проникающий и всё обозревающий и соображающий, дает гадать по себе о Всевидящем, Всеведущем и Всесодер-жащем. Воля свободная есть прямое свидетельство о Независимом, Который творит все, что хочет (Пс.113:11), и всем, как хочет (1Кор.15:38), управляющем. Наша беспрестанная душевная деятельность есть черта Того, Кто от вечности делал и доныне делает (Ин.5:17), не дремлет и не спит (Пс.120:4). Наша способность созидать из малого многое, задумывать и выполнять, делать и разрушать указывает на Божественное творчество.

Даже и не только в глубине нашего существа может быть зрим его Создатель, но и во внешнем нашем составе, который есть образ образа Божия. Наше зрение, простирающееся до изумительной отдаленности, укажет в себе черту Бога Всевидца. Наш слух, открывающий в простом законе чуждого ему вещества бесстрастное и самое глубокое наслаждение, дает намек на чистейшее, полнейшее, блаженнейшее вседовольство Божие. Устройство тела нашего также указывало некоторым богомудрым мужам в себе образ Божий. Словом, на какую бы сторону нашего существа мы ни обратили богомысленное внимание, везде мы увидим Бога; человек с тем и создан по образу Божию.

Насколько разумное и свободное существо выше всей неразумной природы, настолько ближе и точнее человек дает видеть в себе Господа Бога, нежели мир. Мир говорил о бытии и свойствах Бога, человек может высказывать собой тайну жизни Божией. Он соединен с Богом началом жизни своей, живет Его дуновением, носит в себе Его силы, обнаруживает Его в своей деятельности. Глубочайшая сторона его жизни — нравственная — есть седалище вечного и неизменного закона воли Божией, переходящей уже как бы в нашу волю и составляющей зачаток нашего обожения. Владычество человека над природой, сохранившееся отчасти еще и теперь, для неразумной твари делало его видимым образом Бога.

Враг рода нашего чувствовал в нас присутствие Божественных сил и нехотя высказал это, когда лукаво уверял, что мы будем, как боги (Быт.3:5). Так ясно и гласно мы поведаем собой Бога видимо и невидимо окружающему нас миру! Но чтобы совершеннее прозирать в человеке Бога, надобно искать человека высокой духовной жизни. Непобедимое могущество духа часто при слабом и немощном теле неутомимая деятельность мысли и сердца большей частью при безмятежном состоянии тела невозмутимый мир совести; бесстрастное, но переполненное любовью ко всем и всему сердце; взор, проницающий до глубины души и судящий помышления сердечные; голос, или неудержимо влекущий к себе, или поражающий страхом, и многое другое — вот черты истинно божественные, перед которыми с благоговейным почтением преклоняется сам человек, волей или неволей, ведением или неведением свидетельствуя этим, что он видит Бога, хотя и в скудельном сосуде человеческой природы.

О, какими слезами можно оплакать то, что не все мы говорим собой о Боге! Лучший бы и блаженнейший был способ нам видеть Бога — в самих себе, в своей чистоте, правоте, силе, власти, славе..

3. Книга дел творения Божия неполна без книги дел Божественного искупления; говорит много и подробно, но всё на древнем, не для всех равно понятном языке и представляет Бога более бывшим, нежели пребывающим с нами. Развернем, боголюбцы, другую божественную книгу — книгу христианского богоявления. Здесь мы увидим Господа Бога нашего лицом к лицу.

К сожалению всего человечества, в первый раз человек сам не захотел видеть Бога, убежал от Его присутствия. Когда только насаждалась в мире жизнь нравственная, каждое, самое малое по-видимому движение воли имело чрезвычайную важность, давало направление характеру всего человечества. Нежелание видеть Бога говорило уже о начинающейся неспособности боговидения. Чем далее человек жил, тем менее становился способным к тому. Лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых (Исх.33:20), — говорил Господь лучшему из людей, хотя всё еще говорил с ним так, как бы говорил кто с другом своим (Исх.33:11). Для всей остальной избранной части рода человеческого Он закрыл себя Скинией и Ковчегом Завета и долгое время был видим под этим преобразовательным покровом. Наконец идолопоклонство и нечестие совершенно скрыли Его от взора человеческого, исчез и таинственный Ковчег.

Еще менее видела Бога другая часть человечества. Томимая неискоренимым желанием боговидения, она пыталась идти по обоим указанным нами путям к Нему и всегда бедственно заблуждалась, воображая, что или мир — Бог, или человек — Бог. Первый путь приводил ее к поклонению небу и тайным силам естества, второй — к обожествлению всего, что казалось лучшим и достоуважительнейшим в человеке. И в том, и в другом случае желание ближайшего богозрения вело к позорному идолопоклонству. Человеколюбец жалел о человеке, зная, что в основании его заблуждения лежало похвальное стремление к Богу, желание возвратить первобытное состояние боговидения, и приготовлял мало-помалу людей к совершеннейшему богоявлению.

В народе Божием давно стали появляться носители Духа Божия, говорившие и действовавшие от имени и лица Божия, — предвестники воплощения Бога-Слова. Наконец блаженные очи увидели то, что многие пророки и цари желали видеть (Лк.10:24), утешение Израилево (Лк.2:25) — Примиритель, и Ему покорность народов (Быт.49:10). Бог явился во плоти (1Тим.3:16), и по виду став как человек (Флп.2:7), будучи сияние славы и образ ипостаси Божией (Евр.1:3). С тех пор очи всех обратились к Богочеловеку, сердца устремились к сладчайшему Иисусу, мысли направились ко Христу — всеобщему средоточию человеческой истории, соединившему оба Завета в одно неразрывное Царство Божие. Но Божественного Лица, всеми искомого, на земле уже не было! Остались только Его утешительные слова: Се, Я с вами во все дни до скончания века (Мф.28:20).

Душа христолюбивая! Что яснее и совершеннее того образа Христова, который начертали перед нами евангелисты? Смотри на него и восторгайся! Вот Он, кроткий и смиренный сердцем, Отрок Мой, Которого Я избрал, Возлюбленный Мой, Которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд; не воспрекословит, не возопиет, и никто не услышит на улицах голоса Его; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит (Ис.42:1 –3. Мф.12:19–20)… Вот Он милосердует о людях, воздыхает, обнимает и благословляет детей, плачет над умершими, скорбит до смерти, предателя называет другом, молится за распинателей. Умалив Себя до образа раба, всем служит, всем благодетельствует, не ищет Своей славы, душу полагает за овец, ищет ищущих Его, приемлет мытарей и грешников, послушлив бывает до смерти. Восстанавливая истинное богопочитание, учит всех и повсюду, переходя с места на место и не имея, где главы подклонить; обличает злоупотребления, негодует, с гневом взирает на злоупотребителей, с ревностью очищает дом Божий от купли, с угрозой пророчествует, видя сопротивление Его Божественной истине. И можно ли перечислить все черты Божественного образа Христова?

Присоединим ко всему сказанному голос предания, утверждающего, что никто и никогда не видел Господа смеющимся, а плачущим видели часто. Не говорим уже о том, что вид Его был паче сынов человеческих (Ис.52:14). Это как бы уже несущественная божественная черта Лика Спасителева. Между тем, если что более, так именно облик Господа составляет для многих вожделеннейшее в христианском боговидении. И этому желанию уступила любовь и заботливая снисходительность Божия. В Церкви Христовой долго сохранялся нерукотворенный образ Лица Иисуса Христа. Очень рано также стали по преданию изображать Господа в том виде, в каком видели Его во время Его земной жизни. Заботливость православной Церкви и благочестивая ревность христолюбцев сохранили в общих чертах образ Господа до нашего времени. Дополняя этот образ евангельским, мы с достаточной ясностью зрим и этим третьим способом Бога.

Христианин! Бесценный образ Господа нашего также может быть затемняем и искажаем и в наше время, как Он был перетолковываем и обезображиваем при жизни Господа Его недоброжелателями. Поревнуем, сколько у нас достанет сил и законных средств, о том, чтобы ни евангельский лик Спасителя не искажался суемудрием или суеверием, ни живописный не был плодом неискусной руки или нечистого воображения. Взирая же на пречистый образ Христов, будем постоянно памятовать слова неседальной песни Спасителю: Странно Бога вочеловечшася видяще, устранимся суетного мира, и ум на божественные возложим: сего бо ради Бог на землю спиде, да нас на небеса возведет (Кондак 8).. Блаженное обетование Господа пребывать в Церкви до скончания века даровало верующим новую возможность новым способом зреть Бога. Господь благоволил соединить нас с Собой, как соединены ветви с лозой (Ин.15:5), сделался нашим, всегда и повсюду нам присущим, так что где вера, там и Он, верой вселяющийся в сердца наши (Еф.3:17); где молитва, там и Он, давший слово сотворить всё, если чего попросите во имя Его (Ин.14:13), и, следовательно, быть при молитве нашей; где любовь, там и Он, обещавший вместе с Отцом придти к возлюбившему Его и обитель у него сотворить (Ин.14:23). Где двое или трое собраны во имя Его, там и Он — посреди них (Мф.18:20)…

Но таинственное соприсутствие Его много дает сердцу, мало — зрению… Господь благословил нам видеть Себя и чувственно — в таинстве пречистого Тела и честной Крови Его. Здесь вся искупительная Жертва перед очами нашими точно в том виде, в каком видели ее апостолы, в первый раз воззванные к таинствам Нового Завета и познавшие в своем Учителе Бога Законоположника. Чего недостает здесь для полноты нашего боговидения, того недоставало и апостолам. Успокоимся и заключим из этого, что для чувственных очей наших, наверно, и нет возможности видеть прославленное и вознесенное на небо пречистое Тело Господа нашего в Его человеческом образе. Вкушая Хлеб небесный и пия из Чаши жизни, мы вселяем в себя Христа и вселяемся в Него, бываем один дух с Господом (1Кор.6:17).

Что же? Соединивший Себя с нами останется ли для нас навсегда сокровенным? Может остаться, если в нас не будет к Нему любви непрестанной, неумолчно вопиющей, неотступной и непреодолимой. Где же есть теплейшее устремление души к своему сладчайшему Жениху, там не заставит ждать Себя стоявший при дверях и толкущий, внидет к ней и будет вечерять с ней до невечернего дня Царствия Своего (Откр.3:20). Как блаженная душа узрит при этом Бога — нельзя сказать тому, кто не зрел Его. Мы знаем, что часто это таинственнейшее богоявление обнаруживало себя особенным, не похожим ни на какой земной светом. Об этом свете говорила и ублажаемая ныне богозрительница — преп. Мария Египетская. Но то, что являлось глазу боговидицы, считали за ничто в сравнении с тем, что видела их душа, по выражению «Лествицы», погружающаяся в Бога. Незримый для постороннего взора свет богоявления часто отражался видимо на лице богозрителя. Первый и разительнейший пример тому Моисей (Исх.34:29–30). Многие из боголюбивых подвижников, лежа на одре смертном, сотрясались всем существом от незримого богоявления и также просветлялись лицом. Но что видели они?.. О, если бы Человеколюбец удостоил видеть когда-нибудь наше нечистое и омраченное око душевное если не в здешнем мире, то, по крайней мере, когда достойные Бога будут зреть Его, как Он есть… Узрит Его всякое око (Откр.1:7), — говорит тайнови-дец. Следовательно, и наше должно узреть. Но как и с чем узрит? С тем ли, чтобы просветить лицо наше, как солнце, или чтобы облечь его в мрак вечного стыда?..

Братья! И увидеть Бога можно не на радость себе. Как это горько для грешного человека! Чтобы не встретить Его на небе неприготовленно, неожиданно и нежеланно карателем и мстителем своим, постараемся заранее, уже теперь восходить к Нему по лествице нашего земного богозрения, к чему благоприятнейшее время есть время настоящее, время оканчивающегося оплакивания страстной жизни нашей и начинающегося радостотворного плача над страстями Христовыми — особенного способа боговидения, о котором мы намеренно умалчиваем, потому что он сам за себя будет громко и поучительно говорить любящему сердцу и благоговеющему уму. Но восходя на лествицу, не забудем напомнить себе печальную истину, что высокая и сладостная доля видеть Бога не есть доля, общая всем без исключения. Делающий зло, — говорит апостол, — не видел Бога (3 Ин. 11). Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа (Евр.12:14), — говорит другой апостол. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф.5:8), — говорит Сам Господь. Почему так? Потому что кто зло-творит, тот не может спокойно воззреть на Всеблагого. А кто сам в себе не имеет мира и не установил святых отношений со всеми, тот повсюду увидит только беспорядок и расстройство; а Бог не есть Бог неустройства, но мира (Рим.16:20). Кто нечист сердцем, тому и всё представляется в греховном безобразии. А потому всякий, имеющий надежду на Бога, да очищает себя, как Он чист (1Ин.3:3). Аминь.