Проповедь в Неделю 32-ю по Пятидесятнице, 17.01.1864 г.
Недавно слышал я одну очень скорбную весть: будто у нас в деревнях, селах, а то и в городах, мало-мало кому приходит забота о спасении души, – тот собирается к отпадению в раскол, в той мысли, что раскольники лучше живут и, стало, прямее идут ко спасению. А прежде сего не раз приходилось слышать: «Смотри, – говорят, – как хорошо живут молокане и, особенно, хлысты, – трезво, степенно, честно, трудолюбиво, тогда как православные тут же живут не так исправно и подвергаются разным слабостям и порокам». Так что, по этим отзывам, православный означает человека, живущего распущенно, предающегося страстям, страха Божия не имеющего и заботу всякую о спасении потерявшего. Что же это такое у нас вышло?! Весь порядок Божий изменился и «истина Божия во лжу» (Рим. 1, 25) превратилась! Мы – православные. Истинная вера Божия спасительная есть наша вера. Ею мы закрепляем за собою все великие обетования Божии о Христе Иисусе, Господе нашем. Ради нее нам вверена истина, нам принадлежит благодать, ради нее мы – сыны Отца Небесного, а ради сыновства – наследники всех благ Отчих, на вечное время нам изготовленных. Итак, кто хочет спасаться, к нам иди: ибо у нас все силы, «яже к животу и благочестию» (2Пет. 1, 3), а в другом месте – нигде их нет и не найдешь. Что же это сделалось, что бегают пребывания среди православных как дела опасного и указывают на них уже не как на образец подражания?! Хорошо, если это напраслина. Тогда вместе с Апостолами мы будем, хулимы, утешаться. А ежели... Но я совестям вашим оставляю решить, в какой мере справедлив укор, будто жизнь среди нас, православных, так распущенна и непохвальна. Сам же готов скорее предаться сетованию и вас пригласить к тому: зачем это так есть? Зачем это дело у нас дошло до того, что нами имя православное, христианское хулится среди отпадших от истины и заблудившихся?!
Так ли сему подобает быть? Припомним, как было вначале. Проповедовали Апостолы святую веру, избранные внимали, обращались, возрождались благодатию Духа Святого чрез Таинства и, обновившись внутренно, в исходищах (в источниках) жизни, и внешно ходили потом в обновлении жизни – по новым заповедям, правилам и порядкам. Сие изменение жизни худшей на лучшую, чистую, непорочную, благодатную, святую было так резко очевидно, что Апостол не усомнился отличительною чертою христиан поставлять то, что они суть «чада Божия непорочна посреде рода строптива и развращена», являясь, «яко... светила в мире» (Флп.2, 15). Так что всею совокупностию своею христиане, по ведению святой истины, по чистоте нравов, по взаимной любви, по отчуждению от всякой скверны и порока, в точности исполняли пророчество Исайи, что во дни Христа Спасителя «явлена» будет «гора Божия», и »дом Божий« верху горы (Ис. 2, 2), – явлена, то есть, высота нравственно-религиозного совершенства, которую увидят »вcи язы́цы", восхотят ее и, друг друга поощряя, скажут: «Приидите... взыдем на гору Господню и в дом Бога Иаковля и возвестит нам путь... и пойдем по нему» (Ис.2, 2–3), то есть оставим язычество и худые нравы его, пойдем к христианам, примем закон их непорочный и пойдем по нему. Книга деяний апостольских и свидетельствует, что, когда в Иерусалиме сначала три тысячи обратилось, потом пять, потом еще многое множество, сия община христиан высотою жизни духовной и привлекала, и изумляла, и ужасала всех. После и вне Иерусалима, сущим христианам из язычников пиша, апостол Петр похваляет и воодушевляет их, говоря: «Пред этим вы «волю языческую» творили, ходили «в нечистотах, в похотях... в пьянстве, в козлогласованиях» (под чем разумеются пляски, песни, гулянья, театральные кривлянья и прочие непотребства), теперь все сие вы бросили и положили жить по воле Божией, и все, видящие вас, «дивятся», что вы уже не сходитесь «в тоже блуда разлияние» (1Пет.4, 3–4) (то есть в ту же распущенную, разгульную, похотливую и бесстрашную жизнь), как бывало прежде и как делают ныне все не обратившиеся еще ко Христу и не вступившие в общество христиан».
Вот что было! «Елика... истинна, елика честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, аще кая добродетель и аще кая похвала» (Флп.4, 8) – вот что было на стороне христиан и что составляло отличительную черту их. Мы, православные, – преемники тех христиан – единственные преемники, поистине хранящие вверенный им и нам преданный залог спасения мира. Как же теперь смеют говорить нам в лицо: «Это – народ распущенный, бежи от них! Вот такие-то и такие-то – отщепенцы, заблудшие – лучше их!» «Как смеют?» – так строго следовало бы спросить их. Но, может быть, они укажут между нами на деле много такого, что и нехотя замолчишь.
Что же это такое? Сила Божия ослабела или благодать Божия истощилась? Нет, так нельзя думать. Ибо «Господь Иисус... вчера и днесь Тойже, и во веки» (Евр.13, 8). Так что же, истины Божией нет в нас? Она перешла на сторону тех, коих считаем мы отступниками от нее?! О! Да не будет! Выставляющим наши слабости на вид, а чрез них – на позор имя православное, это-то и хочется доказать, что, то есть, «у вас худо живут, стало, – у вас нет истины». А я, напротив, в этой самой распущенности и нашем всестороннем себе послаблении нахожу очевидное и решительное подтверждение того, что истина на нашей стороне, – так, однако ж, что в связи с этим должно поставить непререкаемое обличение нас в крайнем нашем неразумии. Вот как! Истинной православной вере и Церкви принадлежат непременно все обетования Божии. Убеждение в сем преисполняет всю Церковь Божию во всем ее и внутреннем, и внешнем устройстве, и всякий православный – член Церкви Христовой, живя в ней и ею объемлемый, исполняется тем же убеждением, как бы дышит сим воздухом. Так сие есть и должно быть. Но тут же начинается и ошибка. Иной не так пользуется сим внутренним удостоверением, не то построевает на сем основании. «Я – православный, – чувствует он в сердце своем. – Православным принадлежит прощение, очищение, освящение, всыновление, наследие Царства Небесного. Так, и я сын, и в дому Отца моего – все мое». Затем, считая сие дело уже решенным, так слагается в помышлениях своих: «Чего же еще мне себя беспокоить? Зачем трудить? Зачну жить в свое удовольствие» – и живет, как живется, ни в чем себе не отказывая, никаких встречающихся утех мира не чуждаясь и никаким правилам не подчиняясь. Не то ему следовало задумать. Следовало так рассудить: «Вот что мне обетовано! Велико сие, но несомненно есть мое. Буду же всячески блюстись, чтоб сохранить сие наследие, буду жить в дому Отца, дающего мне сие наследие, достойно Отца, чтоб не прогневать Его и не заставить Его своим недостоинством и беспорядочною жизнию разодрать рукописание завещания и лишить меня обетованного наследия». Так следовало подумать и по сему помышлению действовать, а он, в неразумном забвении, бросается на все похоти сердца своего. И выходит точь-в-точь сын, получивший богатое наследство и проматывающий его (Лк. 15, 12–13).
Но как мотовство сего последнего не отнимает истины и достоинства у наследства, а только обличает неразумие наследника, так распущенность нравов некоторых православных не опровергает истины и достоинства принадлежащих православию обетований, а только обличает крайнее неразумие распущенных христиан. Итак, не говорите мне, что поскольку православные худо живут, то нет истины в православии; не то отсюда следует, а вот что: православным даны и несомненно принадлежат обетования такие великие, что мыслию исчерпать нельзя их обилия и обнять их величия. Следовательно, православные, которые живут слабо, нерадиво, беспечно, поблажая похотям сердца и дурным обычаям мирским, суетным и богопротивным, и чрез то лишающие себя сих обетованных им благ, обнаруживают такое неразумие, такое ослепление, такую недальнозоркость, что для означения их имени нет на языке человеческом.
Полагаю, что и вы все – и правые, и неправые – согласитесь на сие заключение. И нельзя не согласиться с ним. Одно из двух остается: или себя обличить, или предать на позор истину православия. Облечем же лучше себя в обличение, да неприкосновенным сохраним светлый лик истины Божией. «Да будет... Бог истинен, – говорит Апостол, – всяк же человек ложь, якоже есть писано: яко да оправдишися во словесех Твоих и победиши, внегда судити Ти» (Рим.3, 4). Обличим себя и поможем горечи сего обличения произвести на сердце наше все воздействие свое, каким действует Божеское обличение. «Обличу тя, – говорит Господь, – и разжегу тя в чистоту" (Ис.1, 25). Огнь обличения да разжжет сердце наше сокрушением и явит его чистым, извергшим всякую нечистоту из себя, как растопленный металл извергает из себя всякую стороннюю примесь. Вы знаете, к чему это ведет. К тому, чтоб сознать свои неисправности, раскаяться в них и положить впредь не подвергаться им. Тогда не обличением себя явим истину православия, а так, как являет чистым лик солнца вода чистая и невозмущенная. Аминь.
17 января 1865 года, в г. Владимире, в соборе
