Проповедь под Великую Среду Страстной седмицы, 2002 г.

Мы вместе со всей Церковью вступили в Великую Среду. Это день, когда апостол Иуда решил предать Христа Спасителя. Очень много всяких чувств у него было в голове и в сердце. Тут было и разочарование, и сребролюбие, и невозможность покаяться из-за тщеславия, и неверие – много всего, что привело его к этому поступку и сделало его имя именем нарицательным.

Сегодня на утрене мы читали Евангелие, где апостол евангелист Иоанн Богослов говорит нам, как Господь воззвал к Своим ученикам, говоря: Верующий в Меня не в Меня верует, но в Пославшего Меня. И видящий Меня видит Пославшего Меня. Я, свет, пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме (Ин. 12, 44-46). Этим самым Он исповедовал Себя Сыном Божиим и то, что Он и Отец – это одно, что это очень важно и это единственный путь. В другом месте он сказал: никто не приходит к Отцу, как только через Меня (Ин. 14, 6). Нам эти все понятия уже довольно привычные, а для тех древних иудеев, учеников Христовых, к которым были обращены эти слова, которые с молоком матери впитали веру во единого Бога Отца Вседержителя, это было весьма трудно понять, что Бог Творец всего сущего, бессмертный и безначальный Дух, Который недоступен для восприятия земными чувствами, за пределами познавания, вдруг Этот Бог пришёл на землю, воплотился и явил Себя в Сыне Божьем. Было очень трудно к этой мысли как-то привыкнуть, поэтому эти слова Господни о Самом Себе не могли глубоко проникнуть в апостолов. Их обыденное сознание, их обычный жизненный и житейский опыт эту истину отвергал. Господь Иисус Христос настаивает на этом, говоря: Верующий в Меня не в Меня верует, но в Пославшего Меня (Ин. 12, 44). Не просто как в человека, а верует в пославшего Его Отца.

Что это значит? Нам, конечно, так же трудно и теперь познать и почувствовать, что есть воля Божия, поэтому мы все живём так, как нам грех на душу положит. Мы живём с детства в атмосфере греха, греховной культуре. Рождены на свет грешниками и живём среди грешников, поэтому все наши чувства, понятия, умственные представления искажены грехом. Весь опыт нашей жизни, не только наш, а вообще всех людей, практически весь отрицательный с точки зрения Божественной, поэтому нам тоже трудно усвоить истину. Вот появляется на земле единственный Человек, Который, кроме внешнего облика, ничем на людей не похож. Многие отмечали, что говорит Он не как книжники и фарисеи, а говорит, как власть имущий. То, что Он говорил, в этом всё время присутствовала некая необычность и необычайность. То, что Он творил, тоже было весьма удивительно. Придёт в синагогу и начинает исцелять, делает всё вопреки общественному синагогическому мнению. Казалось бы, действительно, мог бы в другой день прийти или объявление повесить, чтобы на третий день приходили исцеляться. Талончики бы всем выписали, каждый в свой час пришёл бы, исцелился и всё нормально. А Он всё хотел объяснить, иногда успешно, чаще безуспешно, что за всем этим стоит. Что Богу совершенно не нужно от человека, чтобы он выполнял какие-то предписания, хотя эти предписания могут быть очень хорошие, служить добру, воспитывать человека в каких-то нормах. Вообще, всякие правила могут сильно упрощать человеку жизнь. Например, правила уличного движения. Представьте на секунду, что люди перестанут их выполнять, что будет? Всё движение встанет через полчаса. Причём встанет так, что разъехаться уже будет просто нельзя, совершенно категорически. Все чуть-чуть нарушают, но в основном придерживаются. Потому что, если без правил, то невозможно. Даже в преступном мире, и то есть свои правила. Казалось бы, люди вышли за пределы человеческого бытия, но быстро поняли, что без правил невозможно. Правила необходимы, но смысл и ценность не в самом правиле. Нет более абсурдной фразы: «закон превыше всего». Как же закон может быть превыше всего? Или «перед законом все равны». Как же так? Разве равны перед законом человек, который совершает в сороковой раз одно и то же преступление, и когда человек однажды это сделал, а перед этим он совершенно другой жизнью жил? Разве может тут быть какое-то равенство? Да нет, конечно, это совершеннейший абсурд.

Поэтому Господь всё время пытался объяснить, что суббота для человека, а не человек для субботы (Мк. 2, 27). Пост для человека, а не человек для поста. Не в молоке и куске мяса счастье, а в воздержании от греха. Он всё пытался человеку объяснить самое главное, но человек это не воспринимал. “Ты вот дай мне инструкцию, и я буду по ней действовать. Ты дай мне ответ задачки, я буду подгонять решение”. Бог не хотел, чтобы человек смотрел сразу в ответ задачника, потому что всех ответов на все задачки, которые жизнь ставит перед человеком, не найдёшь. Обязательно нужно включать голову свою и ответственно решать самому задачу так, чтобы исполнение её было по воле Божьей, по замыслу Божьему. Вот это очень трудно. К этому умственному и душевному труду человек не склонен, человек всё время хочет списать, подглядеть, что-то разделить на номер задачки или к папе: «Папа, у меня не получается», – «А что ты делал?», – «Ничего. Вот смотрю и не получается». То есть не хочет даже малейшего сделать, палец о палец ударить, поэтому предпочитает вот так халтурить, потому что думать и умом, и сердцем трудно. Поэтому человек любит теоретизировать, руки назад и ходит. Туда пошёл, сюда, ещё раз прошёл. Глядишь, уже обед. Здесь всё понятно, с чувством, с толком съел, отнёс тарелку, поговорил и опять ходит. Походил ещё, смотришь, ура, звонок, всё кончилось. Уже надо домой собираться. Спрашивается, что ты сегодня делал? Вот что-то такое мечтал. Так и день, и два, и три. Большинство людей не хотят этого делать и живут, повинуясь чувствам, а чувства греховные. Трудиться неохота, а есть хочется, как будто работал день и ночь. Естественно, что от этого бывает много преступлений, потому что не следуем слову апостола Павла: если кто не хочет трудиться, тот и не ешь (2 Фес. 3, 10). Ешь то, что ты заработал, а все предпочитают кантоваться, а не работать. Поэтому, естественно, что это несправедливо, потому что чтобы всем есть, кто-то должен ему на это заработать. Большинство предпочитают не работать. Меньшинство работают, вынуждены и на себя зарабатывать и на того, кто делает вид, что он делает что-то полезное. А какой продукт? Никакого. А попробуй, скажи человеку, что он ничего не делает. Да это самое для него обидное. Он будет сразу защищаться, говорить: “Нет, это ты ничего не делаешь”.

Когда Господь стал вот это всё перед людьми обнажать, люди такие простые, прямодушные, они слово Его отдали суду. Он им переворачивал всю жизнь. Пришла женщина-грешница, Он так говорил, прямо в самое сердце, и она заплакала. Заплакала, стала умывать слезами Его ноги, вытирать волосами своими. Так это глубоко она поняла, что, действительно, какой же грех, разве же можно так жить, как я живу. Это же действительно недостойно человека. Сколько в моей жизни всякого нехорошего и нечистоты. В конце концов, я не кошка и не собака, не для того меня на свет Господь произвёл через моих родителей, чтобы я жила, как животные живут в мире животном. Совершенно для других целей.

А те, кто уже восприняли эту жизнь не по правде, жить за счёт других, они Его, конечно, возненавидели. Всегда, если человеку сказать правду, он либо согласится с этим, может быть, скрепя сердце, но постарается измениться, либо возненавидит. Другого просто нет пути, потому что человек же всегда реагирует на слова другого. Христос говорил: Ибо Я говорил не от Себя; но пославший Меня Отец (Ин. 12, 49). Поэтому слушающие Его слушают Отца Небесного, а кто против Него протестует, тот идёт против Бога. Но человек бывает настолько упорен в своём противлении Богу, что готов и Христа отвергнуть, лишь бы только не уступить, потому что уступить – это всегда своё греховное отмести, а это трудно. Человек на этом настаивает, на своём праве грешить. А кто тебя заставляет грешить? Узнай, что это противно Божественной воле, что ты идёшь против Бога. Есть только один путь выправления этого пути, не оправдания, хотя человеческий ум настолько лукав, настолько умеет упаковывать своё греховное стремление, настолько может придать ему какой-то такой вид и настолько старается обвинить во всём другого, это просто удивительно. Только не я виноват. Господь и это обнажал. Одни каялись, становились учениками, а другие роптали на Него, доходило до ненависти.

Каждый из нас каждый день перед таким выбором – либо я отвергну воззвание Божие и Его предам в очередной раз, либо наоборот, вопреки общественному мнению, вопреки собственной выгоде поступлю по-христиански. Христос для чего пришёл как Человек? Чтобы показать нам всем, как поступать по-христиански. Не дать какую-то инструкцию – в среду и пятницу мясо не ешь, по воскресеньям ходи в храм, читай одну главу из Евангелия и две главы из Апостола, читай молитвенное правило и так далее. Вот это всё сделаешь – и всё нормально. Если ещё есть время, акафист почитай, тогда спасёшься. Отчего спасёшься? Ну прочитал шестьсот акафистов в год, а хочешь в час, что изменилось? Ничего. Если ты стал от этого чуточку добрее, ну это хорошо. Менее нахален? Ещё лучше. Если стал более терпелив, красота. Или научился детей своих воспитывать, как это угодно Богу, не как ты хочешь, потому что сами мы всегда намечтаем, пытаемся детей втиснуть в какие-то нами придуманные рамки, а у них своя жизнь. Они сами знают, они поэтому бунтуют, сопротивляются до последнего. Если есть в тебе перемена, тогда это имеет смысл. У нас, к сожалению, так не получается.

Поэтому каждый год мы проходим этот огласительный цикл Великого поста, читаем Евангелие, молитвенно переживаем эти святые дни страстей Господних, чтобы в нашей душе это тоже осело, какую великую цену Господь заплатил, чтобы нас спасти от греха. А мы продолжаем упорствовать в нём. Любовь ко Христу только таким образом и проявляется. Есть одна заповедь: люби Бога (см. Мф. 22, 37). Всё, другой заповеди нет. Вторая заповедь: люби ближнего своего, она подобная ей (см. Мф. 22, 39). Эта любовь к Богу может реализоваться только одним образом. Как ты можешь любить Бога, Которого никто никогда нигде не видел (см. Ин. 1, 18)? Бога можно возлюбить только в Иисусе Христе. А как же можно любить Иисуса Христа и делать всё наоборот тому, что Он говорил, и наоборот тому, ради чего Он пролил на Кресте Свою кровь, причём за тебя самого лично? Это можно, если абсолютно не смотреть в Его сторону, абсолютно не интересоваться, что Он вообще на Кресте или в Гефсимании чувствовал. Только таким образом, если абсолютно абстрагироваться от этих слов, о чём Он молился. Вообще не интересоваться Им Самим, как Таковым. Как тогда при этом можно Его любить? А ведь Он и Отец Небесный – это одно, поэтому все рассуждения о том, что можно любить Бога, а Христа совсем игнорировать, абсурдны, это просто невозможно. Либо принимает человек, именно сердцем, либо отвергает. Но так смело отвергнуть не каждый ещё решится. Обычно человек придумывает себе какую-то песенку или сказочку, чтобы себя как-то оправдать. А зачем? Нас же никто не обвиняет. Мы же сами себя обвиняем, потому что мы так действуем, как будто никакого Христа нет, как будто никаких заповедей нет, как будто Он не умер на Кресте, чтобы мы жили чистой жизнью и любили друг друга. Как будто Он не за этим приходил. Как будто Сам Он не явил любовь. Ведь Иуда Его предавал, можно посмотреть, как Он с предателем деликатно обращался, с какой любовью. Он всё хотел его не заставить, не стал его усовещать, мол, что же ты делаешь, Иудушка. Нет, намекал, что Ему это известно, и ждал, что, может, он сам, а он – нет. Он его не укорил, Он его не проклял, Он кулаки к небу не воздымал, об отмщении не взывал. Нет, Он только с грустью удивился: лобзанием ли предаешь Сына Человеческого? (Лк. 22, 48). Его это поразило. Конечно, это произошло случайно, и мы сейчас при встрече целуемся. Там была полутёмная ситуация в Гефсиманском саду, пришли люди с факелами, но всё равно темновато было. Иуда сказал, что кого он поцелует, тот и есть. Сама ситуация абсурдная. Поцелуем как раз и указал. С любой точки зрения, языческой, мусульманской, какой угодно, самой коварной точки зрения, поцелуем. Самому Иуде настолько затмило голову, что он даже не увидел весь ужас этой ситуации. Как это всё неприятно, как это лицемерно, какой это бессовестный театр абсурда. Ученик подходит к Учителю, обнимает Его, целует и этим предаёт. Сказал бы: “Я сейчас на Него ведро грязи вылью. Он будет весь в грязи, вы так Его узнаете”. Нет ведь, поцелуем. Приветствует как друга, а на самом деле оказывает такое страшное дело.

Мы думаем, вот какой Иуда плохой, то ли дело мы хорошие. Мы то же самое ведь делаем. Мы приходим в храм, мы целуем иконы, мы прикладываемся ко кресту, мы встаём на коленочки. А что, Богу нужны наши коленопреклонения? Отнюдь, Богу нужно то, что происходит в нашем сердце. А мы все покланялись, а спустя полчаса дома будем жрать наших ближних в охотку, уже с таким накатанным и известным чувством, с отработанными приёмами, как мы умеем это делать. Это же то же самое. Может, не в таком заострённом виде, как в Евангелии, но практически это одно, потому что Господь эти две заповеди о любви к Богу и ближнему не различает. Он говорит, что вторая подобная ей (см. Мф. 22, 39). Иуда – это не про какого-то человека из Кариота двухтысячелетней давности, жившего и несчастной смертью умершего. Это про всех нас. В нас во всех есть и плачущая Мария Магдалина, и порывистый Пётр, и предатель Иуда. Это всё есть в каждом из нас. Нам только нужно постараться это в себе увидеть и успеть изжить. Помоги нам, Господи!

https://www.dimitrysmirnov.ru/blog/propoved-110531/