Проповедь по случаю пожаров (слово второе)
Вот уже Господь начал являть к нам милость Свою посланием дождя. Благодарение благосердому Его снисхождению к нам! – Пора бы и нам возникнуть к благонадежию и успокоиться. Но вчерашний, хотя небольшой пожар подновил страх наш, и мы снова мятемся ожиданием внезапной беды, – ни к кому и ни к чему не имеем доверия, и в каждом незнакомом лице продолжаем встречать недоброжелателя себе. От того у нас и праздник не в праздник, – так что исполнилась над нами пророческая угроза: превращу праздники ваша в жалость, и вся песни ваша в плач (Ам.8:10).
Что ж? – И давайте плакать... Мы и собрались ныне на место плача. Се поле, орошенное слезами! И кто из жителей города не проливал их здесь?! – Так, по сродству, приидите восплачемся пред Господом, сотворшим нас, подобно Израильтянам, оплакивавшим Иерусалим на реках Вавилонских!
Не оскорбится сим Матерь Божия! Она Сама, думаю, не без скорби взирает ныне на сие место, которое в прежние годы кипело многолюдством в день сей, – а ныне так пусто; – и это не по охлаждению усердия, а все из тех же опасений и страха.
Приидите же, – восплачемся! Но о чем плакать? – Ο всем. Поплачем сначала о том, что житие наше здесь полно бед и скорбей: – то земля колеблется, то небо потрясается, то вода устремляется потопить, то огнь грозит пожрать, то засуха и неурожай, то болезни и мор, то эти видимые, а то и невидимые враги постоянно почти держат нас в страхе, беспокойствах и опасениях за жизнь. Со всех сторон беды. Как тут не плакать, – особенно, когда приведешь себе на память, что первоначально, когда Господь в первый раз воззрел на творения Свои, в них быша вся добра зело? – Конечно, сами мы тому виной, и праведно осуждены нести тяготу жития сего. Но все же нельзя не скорбеть, что так есть, и что земля наша, – прежде прекрасная, – превращена ныне в юдоль плача. Много ли кому в жизни придется встретить ясных дней?! – Да и те даются только для того, чтоб мы не впали в отчаяние, – только для того, чтоб поддерживать веру, что не все еще пропало, что не в конец прогневался Господь, и есть надежда избавления от бед, хотя образом, единому Богу ведомым.
Потом перейдем к плачу и о том паче, что грешим, и грехами своими еще более увеличиваем скорбность пребывания своего на земле, – Бога прогневляем и труд Ему даем воздвигать наказания нам за беззакония наши. Жаль Господу и наказывать нас, но еще более жаль оставить без наказания. Потому что если не станет Господь наказывать грехов и беззаконий наших, то земля наша станет хуже ада, и зло вскоре истребит весь род наш. Как же не плакать, помышляя о том, что мы заключены в такое со всех сторон противление! Грехами своими и себя расстраиваем, и другим причиняем вред, и Господу досаждаем и невидимый мир возмущаем: но все грешим и все больше и больше запутываемся в беды и нужды. Хоть то не мало отрадно, что были и есть спасающиеся между нами, – и что всем открыт путь спасения во св. Божией Церкви: но и опять скорбь, что мало видим идущих сим путем, – да и сами мы не всегда туда направляем шаги свои. Как тут не плакать!
Будем плакать наконец и так, чтоб только плакать, чтоб только сеять слезами, в чаянии, не придется ли пожать нам радостью, как обещает пророк Давид: сеющии слезами радостию пожнут (Пс.125:5). Ибо что же нам делать?! – Ничего не придумаем, как поправить свое положение! Кажется, все предосторожности взяты, а беда все прорывается как бы из-под рук, – и снова всех повергает в тревогу. Так лучше уж сесть и плакать, ничего не приговаривая и плачем давая только знать, что больно и больно. Пусть сам Господь придет и посмотрит, что такое у нас, и придумает врачевство ранам нашим. Как дитя, не умеющее говорить, чувствуя боль, только плачет, руки и глаза устремляя к матери, – и та уже сама, прибежавши, отстраняет причину и успокаивает дитя: так сделаем и мы. Сядем и будем плакать, – очи ума и сердца устремляя горе. Есть у нас, попечительнее матери родной, промыслитель Господь, скорый на помощь и утешение. Он верно придет и успокоит нас, как Сам уверяет чрез пророка: воззовет ко Мне, и услышу его... (Пс.90). Да и то надо сказать, что если б мы более любили плач, чем утехи, не было бы у нас столько бедствий; если б мы не предавались безумно радостям и увеселениям пустым, то Господу не было бы нужды внешними скорбями остепенять нас, и тем возвращать в то настроение плача и сетования, которое должны мы иметь постоянно, как изгнанники из отечества. Сердце сокрушенное и смиренное Бог не уничижает. Если б постоянно было так, не стал бы Господь смирять нас так, как теперь, – что многим и головы негде приклонить.
Но, братия, будем плача плакать, и скорбя скорбеть, – только все по Христиански, а не как язычники, упования не имеющие. Да не изыдет слово ропота из уст наших, и чувство уныния и нечаяния да не омрачит сердец наших. Скорбеть, плакать и болеть есть дело человеческое, а предаваться унынию и отчаянию, ропоту и хуле – есть дело сатанинское. Растворим скорбь упованием, и – родится плач умиления, не жгущий и терзающий, а разливающий отраду и умягчающий. Возверзим на Господа печаль, и Той сохранит нас; ибо уповающего на Господа милость обыдет. Исповедуем правду Божию в наказании нас, – и Он пошлет милость во сретение ей: ибо не суд только, но и милость у Него. Потерпим в благодушии; ибо не до конца гневается Господь, и не во век враждует. Биет Он нас; восчувствуем боль, и, молясь о помиловании, подкрепим молитву решимостью не оскорблять Его более грехами своими, Будем вопиять: помилуй, Господи, помилуй! – прибавляя притом: не будем, – чтоб не к нам относился укор пророка: бил еси их, и не поболеша, сокрушил еси их, и не восхотеша прияти наказания: ожесточиша лица своя паче камене, и не хотеша обратитеся (Иер.5:3). Аминь.
