Проповедь по случаю пожаров (слово первое), 1860 г.
Что мне сказать вам и о чем начать говорить с вами? – Горестно положение наше, велика скорбь! Отяготела на нас рука Господня! Мало ли времени томит нас засуха? Но не прошла еще эта беда, как напала другая – пожар. Еще и думать мы не начинали о том, как оправиться от сего пожара, как напал другой. Еще не кончился этот, как повсюду прошла злая весть о непрерывности пожаров, – и изгнала нас из домов своих. Наш город ныне точно Иов, – которого теснили одно бедствие за другим, пока, лишив всего и покрыв ранами, не выбросили вон из города. И вот, как тот вне города сидел на гноище, – так ныне у нас все почти вынеслись из домов и живут на пустырях, прибрежьях и иссохших потоках, как пчелы, выгнанные из ульев удушающим дымом. Вот до чего дошли мы! Кажется бы, – довольно испытания. Но и еще рука Господня высока.
Все, что может зависеть от предусмотрительности человеческой, сделано, и, – благодарение Господу! – опасность уже не так грозна, как было в начале. Но все же покой еще не возвращается к нам, чувство безопасности не приходит и благонадежие не осеняет духа нашего. Что же бы еще надлежало нам сделать, чтоб Господь возвратил нам покой наш?
Предложу вам одно сравнение, и вы сами догадаетесь, что надо нам сделать, чтоб Господь принял тяготеющую над нами руку Свою. Когда учитель, подняв руку, начинает грозить, все ученики, знающие за собой что-либо недолжное, тотчас исправляют свои вольности. Не восстановится порядок, – не опустит учитель грозящей руки своей. Но что жизнь наша, как не училище благочестия, и кто учитель в нем, как не всепопечительный Господь? Вот над нами простерта грозящая рука Его и не опускается. Верно же, не все еще мы пришли в порядок, или не все, все привели в себе в порядок, что Он не опускает ее. Итак не будем недогадливее малоопытных детей! Как братья Иосифа, когда он поставил их в стеснительное положение, тотчас сознали свою вину и стали говорить друг другу: ей, во гресех бо есмы брата ради нашего (Быт.42:21), т. е., это мы терпим за то, что продали брата своего: так и каждый из нас, находясь ныне в стеснительном положении, пусть войдет в себя, сознается во всем, что найдет за собой неисправного – мало ли то, или велико, и положит твердое намерение исправиться. Пусть сознает один – одно, другой – другое, всякий – свое, – и все вместе воззовем: согрешихом, Господи, согрешихом, и крайнего Твоего отвращения достойни сотворихомся; но, не отстави милости Твоей от нас и пощади нас, смиренно кающихся Тебе! И – милостив Господь! – наверно прекратится беда наша! Разве страданиями нашими утешается Господь?! Нет. Но Ему души наши дороги, и коль скоро они приходят в свой чин, Он тотчас прекращает всякое исправительное бедствие. Таков уж закон промышления Божия о нас! Так, например, Давид согрешил. Бог предложил ему чрез пророка избрать одно из трех наказаний – или трехмесячную войну, или трехгодичный голод, или трехдневный мор. Давид избрал последнее, говоря: да впаду убо в руце Господни. Но, смотрите, что было! Так как сердце Давида глубоко было сокрушено пред Господом уже самим назначением наказания; то Господь, приводя в исполнение определение Свое о наказании, не на три уже дня посылает смерть, а только от утра до полудня. И даде Господь смерть во Израили от утра до часа обеденного. Видите, какова сила сокрушения! И мало того: лишь только Давид, увидев ангела, биюща люди, возопил: се аз согрешивый! – т. е. лишь только он совершенно сознал, что вся вина на нем одном, и покаялся, – то в ту же минуту Господь повелел ангелу, погубляющему люди: довольно ныне; отыми руку твою (2Цар. гл. 24)! Вот и опущена карающая рука Божия! Кто это сделал? Покаяние. Обратимся же и мы к нему, – и увидим милость. Ибо наверно, этого только и ожидает Господь, чтоб помиловать нас. «Бог мог бы и тотчас прекратить всякое бедствие, – говорит св. Златоуст, – но Он не прекращает скорби, пока не увидит, что в нас произошло обращение и покаяние твердое и непоколебимое. И, следовательно, когда произойдет сие последнее, беды тотчас прекратятся милостивой рукой Господа. Как золотых дел мастер тотчас вынимает золото из горна, когда увидит, что оно хорошо очистилось: так и Бог тотчас отводит тучи бед, когда видит, что мы совершенно исправились».
Да, если б мы попрежде положили начало покаянию и исправлению, то и совсем не постигла бы нас беда сия. Если б вразумились мы засухой, не пришли бы пожары. Но как во время засухи церкви у нас были пусты, а места увеселений полны; то и нужно было новое вразумление. И вот оно! А что это так, можете судить по примеру Ниневии. На что грознее того определения: еще три дни, и Ниневия превратится! И однако ж Ниневия осталась целой. От чего; оттого, что как только возвестил пророк Ниневитянам о готовой им казни Божией, они тотчас во вретище и пепле покаялись пред Господом. Покаялись, – и пощажены; ибо не пагубы ищет Господь, а спасения. Я, – говорит, – возглаголю на язык и на царство, да искореню и разорю и расточу я. Видите, – как! – Расточу, разорю, искореню... Какое грозное определение! Что же потом? Аще обратится язык той от всех лукавств своих, то раскаюся о озлоблениях, яже помыслих сотворити им (Иер.18:7–8). Т. е. если народ покается и исправится, то как бы ни было грозно определение, не потерпит никакого бедствия. Так, в наших руках было отвратить нависшую над нами тучу. Но мы пропустили первое вразумление без внимания, – и вот терпим новое наказание за нерадение и беспечность, – наказание уже более чувствительное. Что же делать?! Тогда пропустили, – теперь по крайней мере воспользуемся уроком, как следует. Покаемся и принесем плод достойный покаяния: исправим все, что есть в нас неисправного. Отложим гордость. Исторгнем из сердец корень зол – сребролюбие. Возрастим милосердие, правду, кротость. Прекратим роскошь. Отвергнем изысканные украшения и одежды. Презрим забавы суетные, убивающие время, данное нам для делания добра. Дадим силу уставу св. Церкви. Умножим моления – тайные: на всяком месте и во всякое время, – общественные: здесь в храме Божием, держа себя в них, как и во всем, в должном порядке и покорности велениям Божиим. Сотворим все сие, – и могу вас уверить, что возвратится к нам желанный покой наш.
Но – вот – скажет кто: «мы и так убиты горем и потерями, а тут еще бьют нас обличениями и строгими уроками. Дайте нам слово утешения. Излейте елей на жгучие раны сердца». Но, братия, я не о словах сладких заботился, а хотел показать вам дело, которое одно может доставить вам утешение истинное и прочное, – и не только утешение доставить, но и отвратить само бедствие, постигшее нас, и все восстановить в прежний чин и порядок. Ибо ничего нет могущественнее покаяния. Можно, конечно, много придумать успокоительных слов, но что будет от них пользы? Ими можно только сверху закрыть рану, оставив злокачественную материю внутри. Но в таком случае непременно нужны будут новые прижигания, нарезы и пластыри, – иначе – новые беды во уврачевание наших греховных страстей. Покаяние же совершенно врачует все раны душевные, – и следовательно делает излишними все очистительные меры, устрояемые к тому Божиим отеческим о нас промышлением.
Α о том и говорить нечего, что нам должно благодушно перенести постигшее нас бедствие. Вы так и делаете, сколько знаю. И пребудьте в сем расположении неизменными, воодушевляясь примером Иова, который один потерпел более, чем все мы, и однако ж не переставал благодушествовать. Внешне мы уже схожи с ним. Позаботимся уподобиться ему и внутренним настроением ума а сердца. Смотрите, как обобрали его беды! – И однако ж он не пал духом под тяжестью искушений. Но что? – Господь, – говорит, – даде, Господь отъят, яко Господеви изволися, тако бысть: буди имя Господне благословенно от ныне и до века (Иов.1:21). Будем и мы благословлять Господа и смиренно – в вере и любви – лобызать наказующую нас руку Его. Ибо все – от Него. Другие участвующие здесь лица, если они есть, суть только орудия Его правды и милости. Источник же – Он один. А Он не по злобе наказывает; ибо бесстрастен есть, – а по одному желанию нам душевного спасения. Ему убо предадим себя, в сердечном исповедании: буди воля Твоя, Господи, на нас. Ему предоставим все; а сами будем только покаянно молиться и молитвенно каяться, с твердым намерением жить благочестно, – по всем заповедям и оправданиям Божиим. И верно, не будем посрамлены в уповании сем.
Буди же, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя! Аминь.
