Проповедь митрополита Владимира (Икима) в Неделю перед Богоявлением
Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу,
прямыми сделайте стези Ему.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Дорогие во Христе братья и сестры!
Тридцать лет сошедший на землю Сын Божий оставался в безвестности. Иисус помогал приемному отцу, праведному Иосифу, в его плотничьем ремесле. Пришедший спасти мир, Христос-Искупитель пилил, строгал, сколачивал доски. Тому надлежало быть, ибо Господу еще не был готов путь.
Слухи о Рождестве Мессии распространялись по Палестине, то затухая, то вновь вспыхивая. Но люди не знали: чего ждать от грядущего к ним Царя царствующих? Как встречать Его? Ответом на этот безмолвный вопрос народа была проповедь святого Иоанна Крестителя у вод Иорданских.
«Гласом вопиющего в пустыне» назвал себя Предтеча Господень. Нет, святой Иоанн именовал пустыней не те жгучие пески, где он готовился к подвигу, одевшись в грубую власяницу, питаясь сушеной саранчой и диким медом. Земной ангел пред лицом Всевышнего – Креститель возвысил голос в пустыне человеческих душ, выветренных грехом, выжженных беззаконием, исковерканных человекоубийцей-диаволом.
И голос святого Иоанна гремел в народе, требуя одного: покайтесь! Омойте тела свои водою, а души – слезами раскаяния и не грешите более, ибо в чистоте должно встречать Пресвятого Владыку. Близко Царствие Небесное! Сам Царь мироздания уже находится среди людей, еще не узнанный ими. Он идет миловать и судить – так готовьтесь к грозной или спасительной встрече!
Святой Иоанн Предтеча был величайшим из праведников Ветхого Завета, однако при Мессии он считал себя недостойным исполнить даже обязанности раба: «Идет за мною Сильнейший меня, у которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его» (Мк. 1:7). Действительно: что стоит самый великий человек рядом с Богом? Что значит тварь в сравнении с Творцом? Что весит песчинка в океане Премудрости Божией? Только смиряясь перед волей Царя Небесного, как смирился Предтеча Его, – только так человек может стать истинно велик, сделаться Богоподобен. К смирению, к спасительному послушанию воле Всевышнего призывал народ святой Иоанн: «Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мк. 1:3).
Как мог человек приготовить Богу открытый, Царский путь к своей душе? На такой стезе не должно быть ни крутых холмов, ни скалистых гор; не терпимы ни мрачные пропасти, ни зловонные овраги. Недостойными милостей Царских являлись и те, кто отгораживался от Него самодовольный гордыней; и те, кто пытался спрятаться от Него в грязных ямах порока. Господь требовал для Себя прямых путей.
И какой неожиданностью обернулось крещение Иоанново. Кто первым устремился на зов Господень, возвещенный через Предтечу Его? Отнюдь не знатоки Завета, не служители храма, не духовные вожди народа. Эти «горы» не желали понижаться даже перед Всевышним, самодовольная тварь не хотела смириться даже перед Творцом. На берег Иордана, где звучало слово Крестителя, хлынули толпы простонародья: людей невежественных, живущих в нечистоте, но – сознающих свое непотребство, горячо жаждущих исправления, истосковавшихся по Любви Господней. Эти несчастные грешники, перед которыми забрезжил луч спасения, каялись искренне и слезно. И Вселюбящий Бог выпрямлял в обратившихся к Нему сердцах всякую кривизну; даже тягчайшие грехопадения покрывал Создатель бесконечной благостью Своей. Так в душах рыбаков и солдат, крестьян и мелких чиновников выстилался Царский путь для Спасителя мира. Прощенные, просветленные, умудренные Богом – эти бывшие грешники и невежды составили первые христианские общины, пронесли Евангелие по всей Вселенной, просияли святостью, обрели вечное счастье в Небесном Царствии.
Иудейские законники считали, что проповедь покаяния их не касается. Эти чванливые лицемеры думали, что показное благочестие – это и есть праведность, угодная Богу. Но Всевидящий Господь испытывает сердца, а не внешность. И Духоносный Предтеча Христов вопрошал лжеправедников-фарисеев: «Кто внушил вам бежать от будущего гнева?» (Мф. 3:7). Святой Иоанн именовал их «порождениями ехидны», Сам Господь назвал гордецов «сынами диавола».
Гордыня – вот истинно «похоть диавольская». Восхотев подняться над Всевышним, светлейший из ангелов – Денница пал и сделался гнусным сатаной. Соблазном гордости: «будете, как боги» (Быт. 3:5) – обольстил змий первых людей, в чьем лице все человечество отпало от Небесного Отца. А когда Сын Божий явился в мир ради спасения грешников – «сыны диавола», гордецы-фарисеи не приняли Спасителя, а затем предали Его на распятие. Гордость – вот та демонская твердыня, которая встает непроходимой горой между человеком и Богом Вселюбящим!
Пришествие Христа не смягчило, а ярчайшим светом высветило границу меж добром и злом. Картина мира стала отчетливой: без теней и полутонов. Иисус Сладчайший спасал тех, кто сам хотел спастись. Сын Божий выкупал из рабства диаволу всех и на все времена, и те, кто продолжают покоряться «отцу лжи», делают это уже по собственной воле. И не Правосудие Небесного Отца, а самих себя должны винить в том, что обречены на вечные страдания.
Сейчас мы переживаем грозные времена, все чаще слышатся разговоры о близости Страшного Суда. Некоторые лжехристианские секты время от времени отправляются «встречать Господа, грядущего на облаках», забывая слова Самого Христа о том, что день и час Суда не могут предсказать ни люди, ни даже ангелы Небесные. И в таких толках о Втором Пришествии люди забывают о главном: для каждого из нас воистину страшен не всеобщий Суд, а суд над его собственной личностью и делами, определяющий судьбу человека в мире ином и на веки веков. С каждым прожитым днем человек неудержимо приближается к смертному порогу, к встрече с Всевышним Судией. И когда пробьет час этого Страшного Суда, никакая гордость, никакой талант, никакой ум, никакая земная слава не помогут нераскаянному грешнику «бежать от будущего гнева».
Зримый урок неумолимой расплаты за гордыню мы видим в судьбе «высочайшей горы русской культуры», писателя Льва Толстого. Этот человек получил от Бога множество даров, имел в земной жизни все, что только можно пожелать: богатство, знатность, семейное счастье, огромный талант и всемирную славу. Но и этого показалось мало возгордившемуся писателю. Полученные от Господа дарования он обратил против Всевышнего Дародателя, против своего Творца. Пресытившись литературной известностью, Толстой решил стать «учителем человечества», подменить своими умствованиями Божественное Откровение.
Страсть учительствовать проявлялась еще в художественных вымыслах Льва Толстого. Роман «Анна Каренина», которым писатель думал научить людей «истинной любви», на деле отравил миллионы душ «романтикой» прелюбодеяния и самоубийства. Множество семей распалось и продолжает распадаться под влиянием этой книги, тем более опасной, что в ней излился мощный художнический талант. Толстой понял, чем явилось его создание: он сам проклинал этот роман, но только ради того, чтобы перейти к еще худшим заблуждениям.
Воспоминания о порочной юности и литературных грехах подвигли Толстого не на покаяние, а на попытку «спасать весь мир», то есть подменить собою Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа. Он потянулся к кромешной славе ересиарха: объявил Священное Писание «вредной и ужасной сказкой», стал изрыгать дикие хулы на Таинства Церкви, на Святое Православие, на Самого Господа, в Пресвятой Троице Единого. Взамен Евангелия Христова граф Толстой тужился преподать человечеству жалкую и ничтожную теорию. Хваленый ум возгордившегося писателя оказался не способен на большее, чем извлечь из всего Нового Завета одну фразу, извратить ее смысл и породить нелепое «толстовство – непротивленчество». Но этой льстивой теорийкой Льву Толстому удалось произвести громкую шумиху, он начал вовлекать в свою ересь «малых сих», сделался «львом рыкающим, расхищающим овец Христовых».
Оберегая народ Божий от этого врага Церкви, святой праведный Иоанн Кронштадтский писал: «Многие не знают ужасного богохульства Толстого, а знают его лишь как талантливого писателя по прежним произведениям. Толстой извратил свою нравственную личность до уродливости, до омерзения. Я не преувеличиваю.
Христианского подвига он не признает, над святостью и святыми смеется, самому себе поклоняется как кумиру: я и никто кроме меня – мечтает Толстой. Вы все заблуждаетесь, я один открыл истину и учу всех людей истине! Евангелие, по Толстому, вымысел и сказка.
Несчастный Толстой, он говорит о себе, что едва не погиб в усилиях сделаться богоотступником. Но вот: все-таки достиг он погибели своей, сделавшись вероотступником. По своему лукавству и увлечению безбожными немецкими и французскими писателями он не мог испытать спасительного знания, ибо от дерзкого ума его Господь утаил Свою Премудрость.
Вместо того чтобы скорбеть и сокрушаться о грехах своих и людских, Толстой мечтает о себе как о совершенном человеке или сверхчеловеке, как мечтал известный сумасшедший Ницше; между тем как что в людях высоко, то мерзость пред Богом.
Мысли Толстого бьют сами себя, – окончательно убили душу самого Льва Толстого и сделали для него совершенно невозможным обращение к свету истины».
Жутко читать дневники Льва Толстого последних лет его жизни. Там на каждой странице – слово «любовь» с множеством восклицательных знаков, и каждая страница дышит лютой ненавистью к самым близким людям: собственной жене и родным детям.
Почувствовав близящуюся смерть, Толстой в ужасе пытался «бежать от будущего гнева». Он бежал к той самой Церкви, над Которой глумился, к тем самым святым, которых хулил, – к старцам Оптиной пустыни. Но было уже поздно, и сатана не выпустил из когтей свою законную добычу. Толстой умер без исповеди и напутствия Святыми Дарами; согласно собственному завещанию похоронен в неосвященной земле, и нет креста над его могилой. А его «любвеобильное вегетарианское непротивленчество» сослужило службу лишь большевистским палачам, аукнулось лукавой похвалой Ленина: «Лев Толстой как зеркало русской революции». Несчастный Толстой! Так горьки плоды человеческой гордыни – так рухнула в преисподнюю «высочайшая гора русской культуры».
Если не любовь к Небесному Отцу, то пусть хотя бы память о смерти поможет нам смириться пред Господом. И когда придет нам в голову тщеславная мысль – пусть отзовется ей стук комьев земли, которые в свое время упадут на наши гробы. Пусть лопаты кладбищенских землекопов, которым предназначено засыпать наши могилы, станут теми спасительными орудиями, которые помогут срыть холмы нашего высокомерия, отгораживающие нас от спасительной Любви Божией.
Но как же быть с помойными ямами житейских грехов, в которые мы проваливаемся чуть ли не на каждом шагу? Да, человек слаб, а сатана коварен. Гнев и зависть, немилосердие и осуждение ближних, похоти плотские и пороки скотские – каждое семечко скрытого в нас первородного греха «отец лжи» стремится вырастить в погибельное для нас древо. Но духовную смерть несет в себе не единичное падение, а нераскаянность и закостенение во грехах – когда мы упрямо «прилагаем беззаконие к беззаконию». По слову святых отцов, грешить – дело человеческое, не хотеть восстать от греха – дело диавольское. Если кто-то говорит: я, мол, такой и не могу исправиться, – это тоже гордыня, тщеславие самоуничижения, клевета на Бога Вселюбящего. Неужели не помним и не верим мы, что Христос Искупитель дал нам власть над собою – непобедимое оружие для сражения с бесовскими кознями. Если наше покаяние искренне, если мы всем сердцем стремимся к очищению, – Господь поможет нам избавиться от самого закоренелого порока.
Бывает так, что из-за глубочайших падений, от преступлений своих люди доходят до отчаяния, даже до самоубийства. И это тоже – гордыня. Неужели у Всещедрого Бога, объемлющего мироздание, не хватит благости, чтобы покрыть любой грех одного человека? Кайся, плачь и молись, грешник, – и помни, что любит тебя Всемогущий Создатель!
Так покаянием и смирением уничтожаются «горы и пропасти греха», искажающие человеческие души. Так водою крещения, огнем очищения и Духом Святым бесплодные пустыни людских сердец превращаются в цветущие сады. Так выпрямляется путь, по которому шествует к нам Царь Славы, чтобы ввести нас в вечное Небесное Царствие.
Возлюбленные о Господе братья и сестры!
Никто из людей не достоин даже «развязать ремень обуви» грядущего к нам Сына Божия – но Он благоволит называть нас Своими братьями. Не ради того, чтобы Ему служили, снизошел в мир Спаситель, – Он приходил служить людям, жил для них, умирал за них, воскрес ради них. Неужели жестокие наши шеи не склонятся перед Воплощенной Божественной Любовью, неужели мы не сумеем сохранить верность столь Милосердному Царю?
Как мал кажется земной труд покаяния и доброделания в сравнении с ожидающей нас неиссякаемой Небесной наградой. Так да поспешит каждый в своем сердце уготовать путь Спасителю – да обретет «венец правды, который даст Господь всем, возлюбившим явление Его» (2 Тим. 4:8). Аминь.
