Призыв к покаянию
Если не покаетесь, все так же погибнете. (Лк.13:3).
Это – слова Господа Иисуса Христа к народу иудейскому. Сказаны они были по следующему случаю. Пришли к Нему некоторые и рассказали Ему о галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их. Господь сказал им на это: думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее всех Галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете. Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете (Лк.13,2–5).
Вслед за этим притчей о бесплодной смоковнице Господь разъяснил народу, что Бог, по милосердию Своему, долго терпит, не наказывая грешников, принимает все меры к исправлению их, и если грешники каются, то Господь отвращает от них Свой праведный гнев, не исполняя на них тех угроз, какими претил им чрез Своих посланников. Так помиловал Он покаявшихся ниневитян, которые, услышав проповедь Ионину, покаялись, возложив на себя пост все – от мала до велика, от царя до последнего раба (Иона.3:4–10). Но когда грешники остаются нераскаянными и неисправимыми, несмотря ни на увещания проповедников покаяния, ни на угрозы, возвещаемые им от имени Божия, тогда Господь приводит эти угрозы в исполнение. Так случилось с народом иудейским, которому Господь изрек угрозу и который, несмотря на это, не покаялся, но ожесточился до того, что сделался христоубийцей. Иерусалим был разрушен; Капернаум и другие города истреблены до основания; народ иудейский был частью истреблен, частью продан в рабство и рассеян по земле.
Теперь обратим взоры наши от этих древних событий на наши времена, на нас самих. Обратим внимание на бедствия, постигающие нашу страну в последние времена. Вот мы слышим, что в одном месте нашего отечества землетрясением разрушен город и много селений, под развалинами этого города погибли многие тысячи народа; в прошедший год постиг голод города внутренних губерний нашего отечества; теперь коснулось это бедствие нашей окраины, бывшей некогда хлебной житницей. Недород хлеба столь велик, что частная благотворительность не могла удовлетворить всех нужд, порожденных этим бедствием, а понадобилась в значительной мере правительственная помощь. Вот время от времени слышим то об истребительных пожарах, то о возмущениях учащейся молодежи, также и рабочих людей; вообще замечаются нестроения, с одной стороны возбуждающие опасения, с другой – вызывающие меры предохранительные и карательные. Можно сказать, что мы видим глады и трусы по местам, видим брани и слышим о бранях, как проречено в святом Евангелии (Мф.24:6–7; Мк.13:7–8; Лк.21:9–11).
Как мы относимся к этим зловещим знамениям времени? Усматриваем ли во всем этом вразумляющую или карающую десницу Божию? Нет! Можно сказать более – отнюдь нет!
Если бы мы видели в этих бедствиях вразумление или наказание, то сознали бы свою виновность пред правдой Божией и позаботились бы отвратить гнев Божий покаянием и исправлением, как сделали это ниневитяне. Но где наше покаяние? Где хотя малые попытки к исправлению? Едва ли есть даже и сознание своей виновности. Мы, кажется, пришли в то состояние ожесточения, о котором сказано: били меня, мне не было больно; толкали меня, я не чувствовал (Притч.23:35). Мы как бы с большим ожесточением готовы предаваться тем порокам, за которые постигает гнев Божий; мы как будто нарочно хотим показать менее готовности к покаянию, чем это было прежде. И в самом деле, посмотрим на нашу жизнь, на наши нравы. Начнем с верхних слоев нашего общества. Что там делается? Не совершается ли как бы поголовное отпадение от веры и от Церкви? Нужны ли доказательства на это? Пойдем для примера в навечерия праздников и дней воскресных в храмы и посмотрим, кто там есть? Небольшие наши городские храмы далеко не наполнены молящимися: там ряды их так редки, что нельзя пожаловаться на тесноту и духоту. Кто эти вечерние богомольцы? Почти исключительно служители Церкви, женщины – хранительницы веры и малая часть мужской половины из среды простого народа. Где же тот не простой народ, который составляет верхние слои общества? Он отсутствует: одни из них остаются дома, другие в местах увеселений – театре, маскараде, на танцевальном вечере. Там будут они до утра, и это у них называется отдыхом. Где же чернорабочая часть православной общины? Задержалась на работах и не могла прийти. В таком случае посмотрим в наутрие праздника: пойдем к литургии. И там почти то же, что и в навечерие, с тем только различием, что в церкви народу больше, он стоит теснее, потому что прибыло много из тех, кто вчера не мог быть; это опять все тот же класс простых людей нижних и отчасти средних слоев. А из верхних опять нет или почти нет никого; если бы иноземец, пришедши в наш храм, по внешнему виду собравшихся здесь на молитву стал заключать о составе нашего православного городского общества, то не был бы несправедлив, если бы вывел заключение, что общество наше состоит только из двух классов: из клира церковного и простого рабочего класса – и что ни знатных, ни богатых, ни носящих облик образованных людей, ни стоящих во главе учреждений у нас нет.
Но возвратимся опять к слову о покаянии. Теперь дни говения, дни, назначенные Церковью для покаяния.
В виду бедствий, постигающих в последнее время землю русскую и в частности наш край, можно бы ожидать, что народ обратится к Богу с молитвой об отвращении бедствий, обратится с усиленным покаянием, чтобы постом, молитвой и милостыней умилостивить Бога и отвратить Его праведный гнев. Но что мы видим? На Первой неделе Четыредесятницы, когда говеющих бывает гораздо больше, чем на других неделях, в настоящем году исповедавшихся и причастившихся Святых Таин было меньше, чем в минувшем году. Значит, бедствие не произвело своего спасительного действия на души христианские, не возбудило в них сознания виновности, не вызвало чувства раскаяния и не породило желания примирения с Богом. Били нас – и нам не было больно. Не служит ли это знамением того, что современное общество как бы уже стало на наклонной плоскости по направлению к состоянию нераскаянности, приводящей к погибели? Это такое состояние, из которого трудно возвратиться. Скорее язычник, не слыхавший о Христе, может уверовать во Христа, услышав проповедь о Нем, чем тот христианин, который более или менее знал о Христе, но по испорченности сердца отпал от веры в Него – и настолько отпал, что стыдится исповедания своей веры, той веры, которая вложена была в него в детстве и потом, быть может, поддерживалась в юном возрасте. Отдавшись всей душой и телом на служение миру, лежащему во зле и руководимому духом этого мира или, говоря словами Христовыми, князем мира сего, этот христианин нашего времени как бы усиленно тщится сгладить с себя ту печать христианства, которая некогда была положена на нем, то спасительное знамение веры, которое было возложено на него при крещении: нательный крест давно снят им или потерян и более уже не носится; знамение крестное никогда не употребляется, а то, что иногда употребляется им вроде крестного знамения, то это неузнаваемый как бы обломок креста – так можно назвать то движение руки, которое он делает на себе в храме ради приличия, из подражания другим. Ни утренних, ни вечерних молитв для него не существует; посты церковные совершенно забыты; в храме бывает он только по обязанности, в год раз или два, и притом с таким расположением духа, с каким он пошел бы в мечеть магометанскую, в пагоду буддийскую. Таково, или почти таково, состояние большей части современных людей, принадлежащих к верхним слоям православной общины. К верхнему слою примыкают и стараются уподобиться непосредственно соприкасающиеся к нему ближайшие слои (а чрез эти последние развращение проникать начинает и в нижние слои): в среду прислуги, приказчиков и фабричных людей. Таковое состояние общества справедливо можно назвать современным язычеством, холодным, а иногда враждебным к Церкви. Все велемудрое, разумное, знатное, богатое как бы сознательно отпало от той мудрости, соединенной с простотой, которой хвалились первые ученики воплощенной Премудрости (2Кор 1:12), той мудрости, которая заключалась в Кресте Христовом, в детской вере и преданности учению Христову. Истинными чадами Премудрости остались, как было и прежде, простота, беднота и смирение. Таким образом, и на современных мудрецах века сего как бы сбывается то, что сказано Божественною Мудростью: утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам (Мф.11:25).
Какой конец этому?
Если не покаетесь, все так же погибнете (Лк.13:3,5), – так же погибнем, как погибла смоковница, не приносившая плода, как погиб языческий Рим, давший место новому Риму, как потерял политическую жизнь Царьград, уступив место мусульманскому Стамбулу. Пали столицы, пали и области; разрушены города, разрушены и деревни; погибли знатность и богатство, погибли простота и убожество.
Сохрани нас, Господи! Время еще не ушло – одумаемся, покаемся. Не будем отгонять от себя проповедников покаяния; не будем затыкать ушей наших от призыва к покаянию; не будем бросать от себя свитков слова Божия, предлагаемых на стогнах города и перекрестках улиц, как вестников, зовущих к покаянию и на великую Таинственную Вечерю, которую уготовила для нас Божественная Премудрость, давшая Себя в очистительную жертву за грех и преподавшая Себя в снедь верным во оставление грехов и наследие жизни вечной.
