Причины духовной в нас лености
Раз один пустынник беседовал с братом о пользе душевной. Во время беседы слушавший тяжко задремал, так что и очей поднять не мог. Но когда беседовавший переменил предмет речи и стал празднословить, дремавший тотчас же очнулся, обрадовался и стал слушать пустословие со вниманием (Прол. Апр. 25). Это краткое сказание мы привели вам, братие, потому, что, по нашему мнению, оно ни к кому так близко не подходит, как именно к нынешним христианам, и не к некоторым только, но к весьма многим. В самом деле, посмотрим на себя безпристрастно. Вот наступает праздник Господень; звон церковный зовет в церковь; совесть тоже велит идти туда; но как трудно бывает, например, подняться к заутрени! Все немощи тут поднимутся, и уныние, и какое-то недовольство так и гнетут тебя. А скажи, что в это время пир будет там-то: все минуты пересчитаем, как бы только поскорее попасть на него. Лежит на столе Библия, и рядом с нею – пустая, наполненная негодными баснями книжонка; редко не окажется, что для чтения не предпочтут последнюю первой. Говорят о Боге, о душе, о вечном спасении, – дремлют, скучают, терпеливо ждут окончания разговора; явись же тут какой-нибудь балагур и начни рассказывать небылицы, – все встрепенутся, все обрадуются, все окажут ему величайшее внимание и засыплют его похвалами. Но это только капля в море; всех случаев, где мы показываем свое небрежение к Божественному и увлечение мирским и греховным, кажется, и не перечтешь. Что же это значит? Отчего же так?
Нерасположение наше к духовным упражнениям зависит от того, что мы не привыкли к ним. Душа наша так создана, братие, что такую же имеет нужду в каждодневном обновлении сил своих Богомыслием, как и тело – в подкреплении себя пищею. А между тем – много ли из нас Богомудрствующих? День поглощен делами житейскими, и часть отдыха – заботами о житейском. Размышлению же о Боге, о душе, о будущей жизни, если когда и предаемся, то большею частью как будто бы самому последнему из своих попечений. А при таком положении вещей, при засоренном попечениями житейскими уме и сердце, можно ли когда сделаться отзывчивым к тому, о чем менее всего думаешь? Увы, в засоренное русло вода не проникнет, а обходит его стороною, и семя, упавшее при пути, на камни и в тернии, не свершает плода. И все духовное – Божественное – потому, как чуждое нам, мало находит сочувствия в нашем сердце и вследствие сего сухим и скучным кажется, особенно если с заботами житейскими соединяется еще пристрастие к земным удовольствиям. Днем мирские расчеты, вечером же надобно отдохнуть на пустых зрелищах или на картах. Посмотрите на людей, стоящих в низкой доле: в будни они работают, – им не до Богомыслия и молитвы; а в праздник опять некогда, ибо нужно прогулять то, что с таким трудом добыто в неделю. Могут ли же быть такие люди внимательными к Божественному, когда оземленили свой ум, низвратили волю, оскотоподобили сердце? Увы, не собирают, говорит Господь, смокв с терновника и винограда с кустарника (Лук. 6, 44).
Итак, чтобы не скучать Божественным, нужно полюбить Божественное; а чтобы возлюбить оное, для сего, как видите, необходимо приучать себя к молитве и Богомыслию, чаще возносить сердце свое туда, куда всем нам указан путь по смерти, где наш Господь, породивший нас Своею честною Кровью и где наше истинное отечество. Вместе же с сим не будем подавлять себя заботами житейскими, не будем предаваться безвременно хотя бы и невинным удовольствиям, ибо все это суть только призраки, а не действительное благо. Аминь.
