Перед лицом психологии современной разрухи

Обращение к духовенству и ко всем образованным русским людям

По возвращении в Пермь с Церковного Собора мной произносились за богослужениями поучения о современных событиях, разрушающих нашу Родину. В них я указывал на нашу интеллигентщину как на виновницу освободительной разрухи нашего времени. Она сама себя выдала такой, когда после мартовского переворота с горячностью хвастала и в печати, и на съездах, и на митингах, и на собраниях пустопорожней говорильни, что это именно она – интеллигентщина в разных видах и составах – подготовила и устроила революцию, что без нее пролетариат ничего не смог бы сделать. Я не предлагаю этой интеллигентщине теперь жадно упиваться делом рук своих и не сваливать разруху на сбитый с толку народ. Предлагаю вместо таких бесполезных вздохов да охов раскаяться в своем грехе перед развращенным интеллигентщиной народом, да и выйти на творческую истинно народную историческую, а не освободительную работу. Только тогда она и заговорит умным творческим языком и заставит народ слушать ее на созидание, как он слушал ее на разрушение, за которое он презирает и отталкивает ее теперь.

Не понравились такие мои речи местным образованным кадетам. Они подсылали ко мне ходока для объяснения, угрожая выступить в своей газете с изобличением моих поучений как ложных. Я ответил: если желают себе еще большего унижения и срама, то могут не только в своей газете, но и на всех перекрестках кричать против поучений архиерея.

И вот после того, через 2–3 недели в «Народной Свободе» от 23-го января в №145 показывают мне безграмотную бредовую и несомненно провокационную заметку «Справа», подписанную буквой А. Если это есть голос кадетов, то как стыдно за кадетскую партию образованных людей, что у них не нашлось и сыщика-то поумнее да пограмотнее. Не изжили ли себя люди, оказавшиеся способными только на подготовку разрушительной революции, но не способные на творчество. И понять трудно бред этого сбросившего с себя высокое звание писаки (автор хорошо поймет, что разумею я под сим). Жалкая партия бывших людей, – не приходится ли так их назвать. Но как она хитро поступила: заметка появляется накануне моего отъезда из Перми, почему я не могу устно и всенародно, а не скрываясь анонимами, изобличить фальшь заметки.

И не буду изобличать, а независимо от сего изложу свой взгляд на всю подкладку так разрушительно проходящего освободительства.

Должны мы теперь перед лицом развивающегося грозного суда Божия, как перед смертью, сознаться, что ведь исключительно на народные средства мы обучались, воспитывались в разных учебных заведениях, а оттуда и в люди на работу выходили. Народ во всем себе отказывал, привык жить в грязи своей деревенской жизни. На свои потом добытые средства он строил дворцы в виде разных университетов, академий, семинарий, гимназий и прочего. Конечно, его об этом не спрашивали. Но он молчаливо все это делал для нас, в полной и правильной надежде, что мы ему сторицей воздадим за это, принеся к нему свет просвещения и культуры не разрушительной, не отрицательной, а положительной и творческой. Мы все на то и учились, чтобы потом помочь народу разумно и умело устраивать свою здоровую жизнь, чтобы подальше были от него все беды и злоключения из-за его темноты и заброшенности.

Мы же, духовные, сугубые должники перед народом. Благочестивцы от своего усердия приносят в храмы восковые свечи, как теплую жертву Богу от своего верующего сердца. На доход от свечей и воспитываемся все мы, обучающиеся в духовной школе. Народ вправе надеяться, что из духовной школы выйдут добрые пастыри и вообще набожные и просвещенные руководители его в христианской жизни. Мы сами должны быть священной и высокой жертвой для народа перед Господом Богом.

Вот и оглянемся на самих себя – как и чем мы воздаем народу за его заботу о нашем образовании и благополучии жизненном. И, прежде всего, творческие завоевания ума человеческого приблизились ли к жизни народной? Конечно, басни о том, что человек от обезьяны произошел, а не от рук Божиих, что на небе никто не бывал и потому нельзя уверенно говорить о Боге и прочем набожном, как и о вечной жизни, верою в которую привык водиться на земле православный народ, – вот это и подобное приблизилось к народу. И книжки, и газеты, и разные освободительные образованные агенты, и школа – усиленно заботились о проведении в народ вот таких басней и разрушительных выдумок с целью убить народную веру как суеверный пережиток темного народа. Видел он, как во многих случаях образованные проводники культуры в народную жизнь с нескрываемым презрением относились к дорогой для народа православной вере и Церкви, как они изредка показывались среди богослужения в церкви, чтобы повидаться да поболтать со знакомыми, сложивши руки на спине вместо молитвы. Видел народ, как такие, считающие себя умными и образованными, открыто нарушали посты, насмешливо и свысока относились к духовенству. Видел народ, как отбивались от рук дети, проходившие начальную школу и терявшие всякую духовную связь с исторически сложившейся душой народной. Видели православные, как народные учителя и учительницы часто хвастались своим легкомысленным безбожием, между тем их настойчиво поддерживали те, кто знал – что делают через все освободительство. Видел все это народ как плод просвещения, видел, как падает народная вера, как падают нравы народные, как рушится семья, как молодое поколение заделывается в пьяных хулиганов. И это все в воздаяние за народную заботу о просвещении, за отказ себе во всем для просвещения тех, кто готовился быть руководителями и опекунами народа в его темной жизни.

А когда народу нужна врачебная помощь – врача нет или он в карты играет, он в гости ушел. Нужна народу юридическая помощь или совет – не знает, в какую дверь за этим постучаться, а достучится – его там оберут лишний раз дельцы или обманут и выпроводят. И принужден был народ довольствоваться знахарями да ворожеями и местными стряпчими. А о поднятии народного хозяйства и деревенского благосостояния, – да об этом и говорить не приходится: и доселе мужик сохой ковыряет землю по самому упрощенному способу; доселе соломенная Россия почти вся выгорает в несколько лет; доселе в непролазной грязи тонут не только возы, но и самые лошаденки захудалые.

Так и в нашей духовной области жизни. Из духовной школы нет не только достаточного числа добрых пастырей, но и вовсе они не идут в деревню. Семинаристы предпочитают уходить в университеты, а не в народ для святого пастырского делания. Народ же должен довольствоваться случайными не вполне подготовленными пастырями, которых ученые-то духовные нигилисты прозвали «фельдшеризмом». Да, мы готовы во всякое село докторов богословия ставить, а между тем и «фельдшеров»-то духовных с трудом находим. Вот и упало пастырство как руководительство народной совестью. Оскудела проповедь, упало богослужение. Отсюда падает и благочестие в народе. Народ видит, что для треб ему нужен священник, без него тут не обойтись. Но не чувствует своей духовной связи с пастырем, не видит, чтобы пастырь ему был необходим как руководитель его совести, как путеводитель к вечной жизни, без которого он почувствовал бы себя сиротой беспомощным.

Вот психологическая подкладка того демократического движения, что так разрушительно, безбожно, разбойнически проходит на наших глазах. Народ решил, что никакой ему пользы нет от всех этих образованных людей, сидевших на его шее. К сожалению, так же он рассудил и о нас – духовных, не сумевших взять его душу в свое пастырское неотъемлемое руководство и тем не уплативших свой долг народу за наше образование на народные средства. Во отсюда и злоба на всех образованных. Все это бедово и погибельно проходит; все это выливается в пугачевский разбойный бунт; всего этого никто, и я прежде всего, не назову добром, но всегда осужу со всякою ревностью. Но психология этого движения для меня вполне понятна. Знаю, что ближайшее будущее готовит нам анархию и поножовщину, когда в буквальном смысле будут убивать брат брата, отец сына, сын отца и мать. Но основание для того заложено в самой разрушительной культуре и просвещении нашего века. И как не бунтовать народу, у которого выбили из рук, вытрясли из души все духовные ценности, которыми он жил и которые делали его воистину богоносным. А теперь над всем этим насмеялись, все это в грязь затоптали. И сделали его больным и несчастным.

Но верю, что сбитый с толку народ придет в чувство, найдет дорогу к выздоровлению, одумается именно тогда, когда среди поножовщины сын будет стоять над трупом убитого им отца или отец над трупом убитого им сына. Такою дорогою ценою именно крови, но купится народное духовное выздоровление. Ну а вот интеллигентщина, способная на такие безграмотные и бредовые самооправдания, как вышеуказанная провокационная газетная заметка о моих поучениях, – она, очевидно, далека от раскаяния. Она будет такие бредовые пошлости распространять среди того же околпаченного ею народа, как это, оказывается, делают руководители газеты кадетской, распространяющие оттиски указанной заметки по улицам города, как бы подсказывая: не читайте и не слушайте своего архиерея. Какая пошлость и подлость считающих себя образованными и благородными людьми. Поучились бы у сбитого ими с толку народа, который умеет только открыто и прямо проявлять свои убеждения, хотя бы это было в страшно грубой форме. Далеко вам до истинного благородства все-таки верующего русского народа, хотя и беснующегося теперь от привитого вами яда заморского.

А вывод отсюда для всех нас вот какой. Все мы должны чистосердечно сознать указанное положение дела в стране нашей и принять не искусственные, а серьезные и достоверные меры к исправлению дела. Все мы должны сознать свою вину в том и пойти к выбитому пропагандой из колеи жизни народу с тем, что получили здорового и светлого за его счет. Должны мы все меры принять, чтобы заговорить нам на своем народу языке духа, вложить в его душу мир и успокоение не прикрашенные, а действительные. И прежде всего в себе самих выносить разбитую в народе веру, которою он жил и спасался для вечной жизни. Почувствовать с народом истинное братство и равенство на той народной платформе, которая есть храм Божий, где богатые и бедные, знатные и простые, образованные и невежды одинаково пред Богом предстоят. Далее, должны от своего образования влить здоровые соки разума и света в народную жизнь. Научить народ жить светло, честно, трезво, разумно. Научить его – как ему лучше и культурнее поставить то самое хозяйство крестьянское, которое подготовлявшие революцию хотели улучшить простым ограбным способом – разделом всей земли, подло скрывая заведомо им известное, что и земли недостанет на всех, если ее делить так, как намечали и намечают. Но развратители знали, что этим обманом можно забунтовать народ, – сознательно и били на это, вместо того, чтобы умело, умно и кропотливо научить народ разумному хозяйству с затратой наименьших сил и средств.

А мы – духовные – всемерно должны явиться истинными духовными руководителями народной совести, путеводствуя народ в жизнь вечную. Должно быть так, чтобы народ чувствовал подлинную в нас нужду, как ребенок знает свою родную мать. Пойдем к народу с открытою душой, понесем ему все то, что наставит его на добрый путь. Не скоро он раскроет нам свою душу, но раскроет непременно.

Вот тогда-то только и водворится то истинное равенство и братство, которыми так хвастались, как делом своих рук, в первые дни революции руководители кадетской газеты «Народная Свобода», желающие снова закабалить народ в свое погибельное руководство. Они теперь перевернули, а в мартовские дни они хотели меня арестовать, а потом у неистового Львова требовали моего увольнения за такие мои разоблачения гибельного их освободительства. Нет, подлинное, а не революционное масонское равенство и братство будет только тогда, когда все сознают себя христианами, чадами Божиими, когда образованные и вообще выше народа стоящие люди будут на самом деле трудиться на просвещение, а не на помрачение и развращение народа, когда они от избытка своего духовного содержания понесут в народ все, что научит его уму-разуму, что сделает его способным и среди обычных его условий жизни жить по-Божьи и по-человечески, а не по-звериному, как теперь, когда уже обезьяна вовсе не годится в прародители озверелым людям, выбитым из своей мирной здоровой колеи жизни разрушительными теориями масонского либерального кагала.

И была бы это беспримерная, только в Русской православной верующей земле возможная истинная демократия. Только тогда и создался бы тот блаженный быт народной жизни, когда, как у первых христиан, будет у множества уверовавших одно сердце и одна душа (Деян. 4, 32). Вот к чему зовут нас все переживаемые тяжкие разрушительные события народного бунта братоубийственного, далеко изгнавшего всякие свободы, равенство и братство. Только таким путем и может быть совершено оздоровление народной души. Если на такой подвиг мы не пойдем, то народ-то, я уверен, одумается и создаст здоровую жизнь, а мы-то останемся в стороне от нее.

Особенно мы – духовные – должны постигнуть весь ужасный смысл и основания переживаемого демократического движения и остаться с народом, теперь больным и несчастным, чтобы помочь ему пережить эту бешеную болезнь. Духовенство тогда будет иметь громадное значение в народной жизни, оказавшись своим и в пору тяжкого испытания для народа. Отцы и братие! Пожалейте сбитый с толку, но верующий простой народ. Помогите ему пережить этот убийственный кризис в его духовном устроении. Устроится народ при вашем содействии и бережном к нему отношении, – и воздаст вам своею любовью сыновнею и всецелым о Господе послушанием. Да не обманет меня моя глубокая вера в такой исход смуты.