Памяти В.А. Грингмута. (Слово в неделю 17 по Пятидесятнице и в годовщину смерти В. А. Грингмута, при поминовении его и пред открытием школы его имени, 23 сентября 1908 года.)
Чтобы говорить сегодня о том, кого мы поминаем заупокойным молением, нам нет нужды отходить от евангельских уроков, преподаваемых нам в этот воскресный день святой Церковью (Мф. 15:21–28). Знаменательно и глубоко вразумительно совпадают они с нашими скорбными воспоминаниями, и приложимы они к почившему ровно год назад незабвенному Владимиру Андреевичу.
Женщина-сиро-халдеянка, иноплеменница, в пределах Тирских и Сидонских увидела Иисуса Христа с Его учениками. Он уединился сюда для беседы с апостолами; Он хотел остаться один с ними, чтобы дать им наставления пред скоро грядущим Своим отшествием от мира.
И вот, явился повод дать ученикам, ещё проникнутым духом еврейской исключительности, наглядный урок и наставление о духе христианства, – урок не словом, а делом.
Женщина-хананеянка шла за Иисусом и кричала Ему вслед: «Помилуй меня, Господи, Сын Давидов, – дочь моя жестоко беснуется». Но Он не отвечал ей ни слова. И ученики Его тогда сами, по собственному побуждению, прониклись и уважением к этой вере чужеземки в Сына Давидова, т.е. Мессию, и жалостью к её горю, к её любви, ибо страдала её дочь, а она говорила: помилуй меня... И приступивши, они стали просить за неё Иисуса. Он же сказал им в ответ: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева». Женщина тем временем сама подошла к Иисусу, кланялась Ему и говорила: «Господи, помоги мне».
И сказал ей Иисус: «Не хорошо взять хлеб у детей и бросить псам». Она сказала: «Так, Господи, но и псы едят от крох, которые падают со стола господ их». Тогда-то Иисус, показав ученикам всё величие веры жены хананеянки, всю горячность её любви, всю глубину её смирения, показав, что только духовное родство с Авраамом делает человека его сыном, а не плотское, вызвав от самих учеников просьбу о помиловании несчастной, и Сам воскликнул: «О, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему!» И исцелилась дочь её в тот час (Мф. 15:21–28).
Исполненный веры, любви и смирения приник ко Христу и к православной Церкви покойный Владимир Андреевич; он пришёл к Церкви, как иноплеменник, из инославия, пришёл в летах зрелых. Рождённый в России от отца лютеранина, он уже с детства как бы приготовлен был к истине веры, получив от рождения русское и православное имя Владимира. Нужно было, однако, совершиться его обращению в православие в пору его сознательной жизни, как бы для того, чтобы легче было ему победить все последующие предубеждения против его личности, чтобы успешнее творить то дело, которое Промысл судил ему вести в будущем.
Окружённый русской и православной жизнью, с детства проникся он к ней любовью. Особый случай, по-видимому, и для многих незначительный, но для его глубоко вдумчивого ума и глубоко чувствующего сердца оказавшийся особо важным, дал направление его воле и силу его решимости. Его жена готовилась быть матерью первого ребёнка. По её просьбе, он привёз её на молитву к Иверской часовне пред чтимым Москвой образом Богоматери. Здесь стоял он поодаль и видел эти вздохи и слёзы, эти коленопреклонения, эту горячую молитву и жены, и окружающих богомольцев, эту народную простую веру, и эту захватывающую обстановку православного богослужения: и свечи, и фимиам, и лампады, и пение, и молитвословие, и чтение евангелия, в коем слышится вековечный огненный призыв и вечно бодрящее слово – «и блаженна веровавшая, яко будет совершение глаголанным ей от Господа»...
Стоял он, видел себя по внешности чужим и для этого захватывающего тока народной русской веры, и для будущих своих детей, и в тот час решил окончательно и открыто принять православие. Что-то таинственное, как указание свыше, дополнило голос и решимость его духа: в одну ночь он видел себя во сне принимающим православие и своим восприемником – своего уважаемого товарища по службе, а этот товарищ в ту же ночь также видел себя во сне восприемником Владимира Андреевича при присоединении его к православной Церкви... С величайшим усердием потом изучил Владимир Андреевич всё учение православной веры, перечитал всех святых отцов, ознакомился с православием так основательно и глубоко, что и из природных сынов православия редкие могли с ним в этом сравняться.
Он уверовал в православную Церковь и вместе с тем он уверовал и в Россию, в русский народ, в его мировое призвание, в его вселенское значение, ибо призвание, значение и смысл бытия русского народа, его особливой русской и своеобразной государственности, его положение среди других народов мира, – всё это определяется именно его православием.
Он полюбил Россию и русский народ, его историю, его быт, его душу, его государственный строй, его будущее, – и России в порыве целожизненного самоотвержения и самоотречения любви он отдал весь труд своей жизни.
Он смирил свой ум, своё западное просвещение, отрёкся от его обычной горделивости и превозношения пред всем Русским, смирился пред величием и духовной красой русского народа, далеко не всеми умами Запада видимыми.
Вещее слово поэта, обращённое к нашему народу и говорящее о том, что «не поймёт и не подметит гордый взор иноплеменный, что сквозит и тайно светит в наготе твоей смиренной», – это слово нимало не относилось к покойному Владимиру Андреевичу.
Нужно ли говорить о том, что веру, и любовь, и смирение он доказал всей своей жизнью, всей работой на благо русского народа, доказал и жизнью и смертью, той богатырской и величавой смертью, которая заставила и врагов его склониться пред его чистотой и преданностью своему делу!
И, однако, как жене-хананеянке, нужно было ему только чрезмерным подвигом заставить поверить себе, заставить поверить не только врагов, но и друзей его дела, его единомышленников.
«Сущие от веры благословятся с верным Авраамом»: это непреложный нравственный закон, и его исполнение мы видим в истории евангельской на примере жены-хананеянки. Во Христе Иисусе нет разнствия народов, происхождения, пола и возраста: «несть эллин и иудей, раб и свободь, варвар и скиф, несть мужеский пол и женский, но всяческая и во всех Христос» (Гал. 3:28). Если искажают эти слова нынешние безумные защитники равенства, отстаивающие его убийствами из-за угла, если сбивают они этими словами апостола людей, мало вдумывающихся в учение веры и Церкви, то всё это потому, что забывают слова о равенстве именно во Христе, то есть при условии веры в Него, как в Бога и Искупителя, принадлежности Его Церкви, и затем, – в области веры и Церкви. При наличии таких условий Господь приял моление жены-хананеянки, восхвалил римского сотника из Капернаума, как и древле Илия и Елисей – один воскресил сына вдовы чужеземки из Сарепты Сидонской, другой исцелил иноплеменника Неемана-сирийца, как и впоследствии Пётр апостол приял Корнилия, сотника римского, с домом его, а все апостолы создавали церкви среди язычников.
Всем существом вошёл Владимир Андреевич в верную семью верного и правоверного русского народа. Но если даже апостол Павел, апостол языков, сосуд чудес и благодати, с огненной ревностью, с огненным словом прошедший вселенную, всю жизнь был преследуем не только злобой евреев, но, что всего тяжелее, недоверием своих, уверовавших во Христа, которые во всех церквах ходили вслед за ним и сеяли подозрительность и сомнения в искренности обращения, проповеди и деятельности апостола: то что же удивительного в том, если этот без меры тяжкий крест выпал и на долю Владимира Андреевича! Ни горячее его слово, всегда неизменно говорящее о православии и русском патриотизме, ни труды, ни жертвы, ни перенесённые опасности, ни верная и доблестная государственная служба, ни чистота жизни, ни отсутствие улик во всевозможных возводимых на него винах, например, в нетвёрдости убеждений, подкупе, измене, предательстве и тайном служении врагам, вроде евреев и масонов, – ничто не могло заградить уста клеветникам. Его нерусская фамилия служила бесконечным источником глумления и насмешек, постоянным поводом к подозрению и недоверию к нему. Ничтожества, по имени православные, по жизни часто открытые язычники, блудники и пьяницы, не обладающие ничем, кроме русской фамилии, бросали грязью в покойного за его нерусское имя. Евреи и еврействующие газеты, открыто заявляющие о том, что для них ничто русская народность и ненавистны православие и на нём зиждущееся самодержавие, издевались над «истинно-русским» Грингмутом и сбивали с толку, приводили в смущение этой насмешкой над немцем по фамилии, но русским по духу многих русских по фамилии, но не русских по духу. Тупое легкомыслие, пошлое остроумие, при всём ничтожестве своих средств, однако, создавали для работы Владимира Андреевича ряд постоянных затруднений и ударов, постоянную необходимость считаться с его нерусским именем, для него самого – тяжкий крест, для его решимости и мужества – постоянные соблазны, для воздействия их на окружающих и единомышленников – постоянные препятствия.
И вот, всё победила его смерть. Не нашлось ничего в минувшей жизни Владимира Андреевича, что указывало бы на его неискренность, что оправдало бы хоть в одной йоте клеветы на него, обвинения и заподозривания. Всё утихло теперь около нашего дорогого витязя русского патриотического дела, смолкли клеветы, и чист оказался, и всё чище, и всё выше обрисовывается пред нами его образ. Да, не обмануло нас наше сердце! Да, мы можем гордиться нашим безупречным вождём!
Этот год, минувший со дня смерти Владимира Андреевича, был годом его торжества нравственного и победы над злом мира. Таков тяжкий удел жизни: дело делается, прежде всего, не людьми, а человеком, а человеку этому нужно быть и подвигоположником, нужно страдать и перестрадать и выстрадать успех делу, кровью и муками скрепить его основание.
Пусть теперь тяжко нам; пусть велики опасности, пусть назревает и увеличивается видимо сила врагов; пусть в стане верных находятся и раздорники, и перебежчики, и смутьяны, по-прежнему сеющие среди нас подозрения, сомнения и взаимное недоверие. Да укрепит нас образ усопшего и в Бозе почивающего незабвенного нашего Владимира Андреевича, да укрепит нас вера в то, что не погибнет и не может погибнуть русское патриотическое дело, это дитя стольких трудов, стольких жертв, стольких подвигов! Не погибнет дело, которое вдохновило и создало такого вождя, как Владимир Андреевич.
Пусть не видится ему достойный преемник. Да, его нет ещё. Но в нравственном мире нет умерших. Он жив, Владимир Андреевич, жив своими заветами, жив и загробным голосом, жив предсмертным своим призывом: «Собирайтесь, соединяйтесь, русские православные люди!»
Когда некогда князь Дмитрий Донской, уже получив благословение от преподобного Сергия на брань с Мамаем, вышел с войском и узнал о силе полчищ татар, то он, говорит летописец, впал в уныние и малодушие. Он остановился в нерешительности и размышлял: идти ли ему дальше, или повернуть назад. Тут пришёл к нему нарочитый посланец от преподобного и передал его ободряющее слово: «иди, князь, иди на безбожные татары»... И князь пошёл, и стяжал победу.
Пусть и память о Владимире Андреевиче будет нам этой ободряющей вестью: «идите на безбожных новых поработителей земли русской»!
Эта школа его имени, которую сегодня мы открываем, является отрадным знаком того, что дело, начатое покойным, не остановилось и не пошло назад. В годину смуты школьной, в годину, когда школа заражена сверху донизу нравственным гниением, когда гибнут молодые поколения для Церкви и родины, патриотические союзы не могут оставаться безмолвными и равнодушными к этому величайшему злу и должны способствовать созданию новой религиозно-патриотической школы. Это было любимой мыслью покойного. И мы намеренно нынешний день годовщины его смерти почтили открытием школы, и притом школы благотворительной и бесплатной, рассчитанной для бедного люда, чтобы молитвой с благотворением умолить небесное Милосердие к нашему дорогому, всем нам близкому и родному брату, другу, отцу, вождю и первоподвижнику. Так учит нас поступать наша святая вера, так подсказывает нам любовь.
И верим мы, что человеку веры, любви и смирения, каким был покойный Владимир Андреевич, в загробном его бытии будет радостью и отрадой наша молитва и наше благотворение. Нам же его память, ныне, с открытием этой школы, внешне столь прекрасно и знаменательно выраженная, да будет побуждением сильнейшим и благороднейшим, чтобы продолжать его дело и в его духе: с верой в Бога и в добро, и в победу над злом; с любовью к русскому народу, и нашему дорогому отечеству, и к его венчанному Вождю-Царю; со смирением при всяких и многих страданиях, неудачах, гонениях и ударах, наносимых и врагами, и даже друзьями, наносимых и оттуда, откуда мы их меньше всего ожидать можем...
Таков урок и нынешнего евангельского чтения. Таково и отрадное его слово; оно – удел веры, любви и смирения: «велия вера твоя; буди тебе, якоже хощеши»! Аминь.
Источник: Полное собрание сочинений протоиерея Иоанна Восторгова : В 5-ти том. - Репр. изд. - Санкт-Петербург : Изд. «Царское Дело», 1995-1998. / Т. 3: Проповеди и поучительные статьи на религиозно-нравственные темы (1906-1908 гг.). - 1995. - 794, VII с. - (Серия «Духовное возрождение Отечества»).
