Общие выводы об учении Ин.
На учении мы и должны остановиться. Из предложенного обозрения содержания Ин. вытекает не только особое внимание к учению о Святом Духе, но и то место, которое это учение занимает в богословской системе Иоанна. Для понимания системы Иоанна надо отправляться от противоположения Бога и мира. Символически оно выражается как противоположение света и тьмы и проходит через всю книгу. Со всей ясностью контраст показан в Ин.7 и 8. Но там же показано, что дуализм Ин. не есть дуализм онтологический. Освобождение Сыном рабов греха (Ин.8:34–36) раскрывается в учении Прощальной беседы как приобщение учеников в союзе любви к ипостасному единению Отца и Сына (Ин.15, ср. наст, изд., с. 183 и сл.). В догматическом Ин. и любовь раскрывается не столько со стороны ее деятельного выявления, сколько со стороны ее догматической сущности. Единение Отца и Сына есть единение любви. Приобщение к единению Отца и Сына в союзе любви надо понимать, как обожение. Мыслимое в жизни здешней, оно должно быть поставлено как имманентный аспект обожения рядом с его эсхатологическим аспектом в Откр. Оно то и осуществляется действованием Святого Духа в Церкви. Учение о Церкви занимает в Ин. совершенно особое место. Дух Святой пребывает в Церкви, и с пребыванием Духа связано присутствие Христа. Если, в контексте Ин., явления Воскресшего ученикам естественно понимать, как явления по Вознесении, общение учеников с Воскресшим Господом не ограничивается сорока днями от Пасхи до Вознесения. Воскресение есть длящаяся реальность. Нам приходилось указывать, что учение о Церкви как Теле Христовом наблюдается и в Ин. и что в Иоанновском учении о Святом Духе оно получает догматическое основание. Церковь есть тот союз любви, в котором ученики Христовы приобщаются к единению Отца и Сына. Как единое стадо Доброго Пастыря (Ин.10:16), этот союз отличается универсальной полнотой. Мы имели случай отметить, что седмерица учеников в Ин.21 символизирует Церковь. Но символика Церкви раскрывается как два образа служения. Первый есть пастырство: путь Петра, а в лице Петра и всех других. Пастырь идет за Христом путем Его страстей и в смерти прославляет Бога (Ин.21:15–19). Сказанное Петру относится ко всем, потому что к пастырству призваны все апостолы, и троекратное вопрошение трижды отрекшегося Петра есть восстановление его в его апостольском достоинстве. Второй образ есть образ ученика, которого любил Иисус. Если путь Петра есть общий путь апостолов, то путь Возлюбленного – единственный. Опровергая распространившуюся среди учеников молву, «что ученик тот не умрет», евангелист не говорит, что общечеловеческого пути не избежать и ему. Он просто повторяет загадочное слово Христово (Ин.21:23, ср. Ин.21:22). О Возлюбленном ученике нельзя сказать, что он не умрет, и нельзя сказать, что он умрет. Он – на грани. И на грани он свидетельствует (Ин.21:24), так же точно, как и тайнозритель Откр. По заповеди Прощальной беседы (Ин.15:26–27), свидетельство возлагается на учеников во Святом Духе. Ученики во Святом Духе – это Церковь. В Ин. ученик, которого любил Иисус, есть живой символ Церкви. Можно думать, что великий Ефесский старец им, действительно, был для своих современников, подобно тому как – конечно, по–иному – им был и Петр для иерусалимских иудеохристиан. Екклисиологическая символика слышится и в Иоанновском повествовании об усыновлении Возлюбленного ученика Пресвятой Богородице (Ин.19:25–27).
