О загробном суде. Слово при погребении почетного гражданина Иоанна Алексеевича Еренева
Блажен путь, в оньже идеши днесь, душе, яко уготовася тебе место упокоения. (Прокимен из последования отпевания мирских человек).
Тогда как друзья, сродники и знакомые, окружающие гроб усопшего, провожают его к месту погребения с печалью, воздыханиями, иногда и со слезами многими и рыданиями, Святая Церковь напутствует скончавшегося христианина словами упокоения: Блажен путь, в оньже идеши днесь, душе, яко уготовася тебе место упокоения. И не напрасно Церковь говорит так – она знает, кому и почему так говорит. Эта успокоительная песнь у нее для тех, кого она удостаивает христианского погребения. Заведомо недостойных этого упокоения она не удостаивает и того погребения, какое назначено для скончавшихся в истинной вере и надежде воскресения. Нам, сынам Церкви, ведомо то учение святой матери нашей, которое служит основанием для того, чтобы христиан, скончавшихся в вере и покаянии, провождать к могиле этой напутственной песнью упокоения. По учению Православной Церкви, души людей, не просвещенных святым Крещением, души отпавших от веры и надежды, души сознательных самоубийц по разлучении с телом низводятся в места, назначенные для отпадших духов, – в места адских мучений. Души же христианских младенцев, а также души святых, при содействии благодати Святого Духа достигших высшей степени нравственной чистоты, беспрепятственно, как бы молниеносно, прямо возносятся в небесные обители. Но души тех христиан, которые хотя скончались с покаянием, верой и надеждой воскресения и жизни вечной, но не успели еще принести плодов покаяния, то есть не показали полного исправления своей жизни, после смерти задерживаются и подвергаются суду. Впрочем, этот частный суд для душ умерших не окончательный: он служит скорее знамением милосердия Божия, чем выражением гнева или полного отвержения грешника.
В этом суде сочетается правда с милостью, и притом настолько, что милость преимуществует пред правдой. Если при взвешивании добрых и злых дел умершего окажется равенство тех и других, то добрым дается предпочтение, а душам – освобождение. Если на весах правосудия чаша грехов будет несколько преодолевать чашу добрых дел, то опять дается предпочтение сим последним, то есть добрым делам. Если же чаша грехов будет много преодолевать чашу добрых дел, то душа умершего лишена бывает лицезрения Божия, отчуждается от блаженной жизни праведников и отводится в места отверженных грешников. Впрочем, не навсегда и не окончательно отвергаются и эти души. Для них есть еще надежда при наступлении Страшного всеобщего и окончательного Суда получить помилование. Таковые души, как перешедшие отсюда в вере и надежде, отдаются на попечение Церкви, пребывающей на земле, дабы она могла предоставленными ей спасительными средствами исходатайствовать помилование чрез удовлетворение за них правде Божией. И действительно, Святая Церковь имеет великое попечение о таковых душах умерших. Она молится о них, принося за них умилостивительную жертву – Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа, Который обладает живыми и мертвыми и имеет ключи ада (Откр.1:18), – и конечно, ключи эти остаются в Его Божественных руках для того, чтобы не только заключать, но и отверзать врата ада по Своему неизмеримо милостивому благоизволению. Это – во-первых; а во-вторых, Церковь учит, возбуждает и напоминает оставшимся на земле сродникам и знаемым преставльшихся, чтобы они, по любви к сим последним, творили о них милостыню. Церковь разъясняет им, сколь великую пользу доставляет душам усопших таковая милостыня. В летописях Православной Церкви сохраняется много примеров того, как молитвы и милостыня, творимые за усопших, облегчали их участь, освобождали их от посмертных мучений, как иногда умершие, по Божиему изволению являясь живым то в сонном видении, то явственно, в бодрственном состоянии, просили их о церковном поминовении, когда таковое не было совершаемо почему-либо, или напоминали об исполнении их предсмертного завещания о раздаянии части их имущества бедным, так как неисполнение этого может служить для них причиной их посмертных страданий. Так, в Прологе передается следующий рассказ блаженного Кир Луки, митрополита Анаварзского, о самом себе: «Когда я был еще молодым, в стране нашей умер некий князь и был погребен на кладбище. Проходя однажды в училище, я увидел при одной гробнице стоявшего человека, всего опаленного, подобно головне. Это был умерший князь. Подозвавши меня к себе, явившийся сказал мне: «Я оставил письменное завещание о раздаянии имущества за избавление моей души, но по нему не исполнено: ничего не подано. Скажи же, чтобы отдали; если не отдадут мной завещанного, то я останусь таким, каким меня видишь»». Этот же блаженный Кир Лука поведал, что ради милостыни, поданной им за брата своего из вещей сего последнего, душа его, после смерти за нерадивую жизнь преданная в руки бесов, была освобождена от власти их и осталась в руках святых Ангелов.
Из приведенных свидетельств и других многих подобных им видно, что души христиан, умерших в союзе с Церковью, но подвергшихся посмертному осуждению на мучения, до наступления общего Страшного Суда, который настанет при кончине мира, могут быть освобождаемы от таковых мучений по молитвам Церкви и творимой за них милостыне. Присовокупим к этому еще и то учение отцов Церкви, что если умершие по милости Божией за добродетельную жизнь непосредственно по преставлении или после частного суда, которому подвергаются и души некоторых праведников, удостоены жительства в небесных обителях, то и тогда милостыня, творимая за них, не бывает напрасной: она возбуждает праведников дерзновенно, пред престолом Царя Славы молиться за тех, кто по любви к ним творит о них поминовение. Таким образом, молитва и милостыня, творимые за праведных, приносит пользу тем, кто творит таковые за них.
Что можно сказать теперь в отношении к почившему брату нашему, рабу Божиему Иоанну, гроб которого, с благолепно почивающим в нем телом, стоит пред нами? Блажен ли путь, в который идет теперь душа его? Есть ли для него уготованное место упокоения? Мы знали его как истинного христианина, преданного Святой Церкви, почтительного к служителям ее, как доброго отца семейства, как щедрого благотворителя и уважаемого старца, любимого всеми, кто близко знал его. Жизнь его – добрая, кончина – христианская, в мире и покаянии. Несомненно, что дети и наследники его имущества не опустят сделать ничего такого, что может послужить ко благу и избавлению души усопшего на предстоящем ему посмертном испытании, дабы избавиться ему от злых и страшных истязателей и руками святых Ангелов быть перенесенным в небесные обители. Вероятно, и все знаемые его, здесь во множестве собравшиеся, не забудут поминать его в своих молитвах.
Но если б этого почему-либо и не случилось, то самые дела усопшего, во множестве сотворенные им милостыни будут ходатайствовать за него. Если бы друзья и знаемые забыли о нем, чего, впрочем, нельзя предположить, то мать Святая Церковь, удостаивающая его христианского погребения, никогда не забудет его.
Имея все это в виду, мы с упованием можем приложить к усопшему тот напутственный привет, каким Церковь провождает христиан, удостаиваемых христианского погребения: Блажен путь, в оньже идеши днесь душе, яко уготовася тебе место упокоения.
