О вере в Церковь. В понедельник 5-й недели по Пятидесятнице
Желая показать, в каком единении, в какой любви должны быть друг с другом христиане, Апостол приводит в пример единство человеческого тела. Он пишет: «как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы многие составляем одно и то же тело во Христе, а порознь один для другого члены» …
Однажды Господь увидел в синагоге человека, имеющего сухую руку и захотел исцелить его. Некоторые напомнили, что сегодня суббота, и тогда Господь сказал: «Кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит?» По фарисейским законам овцу можно было спасти в субботу, а человека нельзя. Для них дороже овца, потому что – своя; а для Господа: «Сколько же человек лучше овцы!» – потому что он свой Господу. Обратим внимание, как сказал Господь: «Кто из вас, имея одну овцу …» – как будто для Него этот стоящий перед Ним человек, – единственный человек на земле! Как и для человека каждый член его тела – единственный и незаменимый. И если так относится Господь к каждому из нас, – то как же мы должны относиться друг к другу? Апостол подсказывает: по крайней, мере, «радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими. Будьте единомысленны между собою: не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным; не мечтайте о себе». Невозможно даже помыслить тела, члены которого пытались бы вырасти один за счет другого или враждовать между собой. Так же противоестественна вражда между членами Христовой Церкви.
Особенность тела еще такова, что через любой, даже самый маленький член, может проникнуть яд и отравить все тело. Так и любой член Церкви своими пустыми, праздными, нечистыми разговорам, принесенными из мира, может отравить душевное состояние своих собеседников; может всколыхнуть всех. Каждый христианин ответственен за все тело Христово, и каждый должен уметь остановить зло при самом его зарождении. Как это сделать? – Ну уж, конечно, не умножая зло своим ответным злом, а напротив: со всей решимостью, со всей определенностью усилить делание добра, противоположного возникшему злу. «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром», – пишет Апостол: гнев – кротостью, крик – молчанием, суету спокойствием. Укус ядовитой змеи даже прижигают огнем, и поэтому «если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его: ибо делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья». И это, во-первых, уголья совести, которая начинает жечь обидчика, если ему не отвечают злом. Но если его совесть мертва, если, видя беззлобие, он становится еще злее, то уже собираются уголья гнева Божия. а гнев Божий – это исцеляющий, праведный гнев в отличие от неразумного, страстного гнева человеческого.
Так, уклоняясь от мести, во славу Божию: «Мне отмщение, Я воздам», – мы показываем, что помним, что у нашего тела есть Глава, а когда начинаем мстить, то говорим Богу: «Ты нам не нужен, мы сами обойдемся…».
Все это более или менее понятно. Но тут встает самый главный, самый трудный вопрос: «А где же эта Церковь? Где это тело, члены которого так взаимосвязаны друг с другом и со своей Главой? Неужели вот эти люди и есть та самая Святая Церковь?!» Но дело в том, что как на Бога нельзя указать пальцем и сказать: «вот Он», так же и на Церковь. И как в Бога мы веруем, так же и Церкви говорим: «Верую… во Едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь…» Верую, что она несомненно есть. Верую, что она одна, и двух Церквей быть не может, как не может быть двух тел при одной голове. Верую, что она – святая, и все нечистое, греховное, не имеет с ней ничего общего. Верую, что она может быть только там, где есть видимое апостольское преемство. Верую, что есть люди, который всецело находятся в ней. Верую, что и для меня это возможно. Верую и стараюсь теснее входить в нее: через делание заповедей Господних, через покаяние и оплакивание своих грехов, через участие в Таинствах, установленных Самим Господом; и верую, что, как Господь исцелил иссохшую руку того человека, так и меня, если буду неотступно хотеть этого, – и исцелит, и сделает живой частью единого тела Святой Церкви. И тогда то, что для меня сейчас «как бы сквозь тусклое стекло, гадательно», – я вижу «лицом к лицу»; то, что «теперь знаю я отчасти», – тогда познаю во всей полноте, «подобно как я познан» (1Кор. 13:12).
