На вечерне Великим Постом в храме святого Иоанна Предтечи на Пятницкой

Сейчас, дорогие братья и сестры, вы услышали трогательную повесть о страданиях Иисуса Христа. Это повествование постоянно должно нам напоминать о том времени, когда девятнадцать веков тому назад Господь Иисус Христос висел на кресте, когда многочисленная толпа народа окружала Его крест, не с кротостию, не с состраданием взирала она на Него; не трогали ее ни крест, ни Висевший на кресте Страдалец; в то время, когда наша душа при воспоминании об этом удивительном страдании содрогается; кажется, у самого черствого человека она и то пробудилась бы, но не было жалости у озлобленного народа – злорадные крики и насмешки раздавались в ответ на стоны Страдальца. Тут при кресте стояла Матерь Его с возлюбленным учеником Его, Которая как бы так говорила: «Увы Мне, что Ты сделало, Мое дитя? За что пригвоздили Тебя ко кресту? Увы, Свете Мой, Ты являешься бездыханным, не имеешь красоты... не могу видеть Тебя умершим... утробою уязвляюсь и плачу горько... и стражду Тебя ради...».

Только там, в толпе, робко стоял ученик Его Петр и раскаивался в своем отречении, только сотник, стоявший при кресте, уверовал в Него; и не только те, которым жизнь улыбалась, которые наслаждались радостью в своей жизни, но вместе с народом даже и разбойник, висевший на кресте, поносили Его и у них вырывались страшные слова: «Если Ты – Христос, спаси Себя и нас... тогда мы, пожалуй, в Тебя поверим!..» И, несмотря на такие издевательства и насмешки, ни единого слова укоризны, ни единого слова раздражения – одна кроткая молитва... За кого же? Да за тех, которые над Ним издевались, за тех, которые пригвоздили Его ко кресту: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают» (Лк.23:34).

Братья и сестры, если бы из всего Евангелия сохранилась бы только одна эта молитва, то и тогда мы должны были бы уверовать в то, что это действительно был Сын Божий, – человек не мог бы так молиться... Ангел и то не мог бы так молиться и так прощать – только мог это делать Богочеловек. И тогда совершилось чудо: один из разбойников проникся верою, и в немощном, поруганном, обнаженном Страдальце узрел Сына Божия, и с твердой верой воззвал: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царство Твое» – и тотчас услышал всепрощающий голос любви: «Ныне же будешь со мною в раю».

О, как искренне желаю, да услышим и мы в страшные минуты смерти, когда мы будем взывать: «Господи, прости», – услышим голос в нашем сердце: «Истинно говорю тебе, сегодня будешь со Мною в раю».

Вот тогда, девятнадцать веков тому назад, один из распятых с Ним разбойников исповедал Его, но теперь, спрошу я вас, многие ли исповедуют Его?

Жестокое слово скажу: такая ли разница между теми, которые смеялись над Ним, и нами, которые воспевают Его? Мы можем словами церковной песни сказать: «Господи, потому у Тебя окровавлена одежда, потому что я ругаю Тебя...» То был покаявшийся разбойник. Заметьте, разбойник – он не просил себе, чтобы сойти со креста. Он знал, что Воскресший Бог может избавить его от ужасных мучений, но он омывал слезами покаяния свои грехи и об одном взывал: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царство Твое»; страдая от гвоздных страданий, не о том просил, чтобы Иисус Христос мог его избавить от страданий, а об одном – о спасении. И вот этого-то терпения больше всего недостает ни мне, ни вам – все мы можем это сказать. Тогда в чем же мы может назваться христианами? Словами мы прославляем Христа, а делами?

Припоминается мне одна легенда: один человек на жизненном пути взбирался на высокую гору и роптал на свой крест, тогда явился ему Ангел и привел его на такое место, где было множество крестов; он начал выбирать себе крест, – и что же? Один крест, на который он бросил свой взор, был замечательной красоты, да тяжел; другой тяжел и режет плечи... Так наконец перепробовал все кресты, и ни один не подошел ему; наконец в уголке увидел скромный, из дерева сделанный крест и говорит: «Вот этот по мне, точно по мерке сделан для меня». И вот Ангел ему тогда сказал: «Безумец, это и есть тот крест, на который ты роптал, это тот крест, который дан тебе Богом»; тогда мы в сознании своего ничтожества скажем: «Да будет воля Божия». Но редко встречаешь это: все ропщут, все обижены, но не хотят понять, что все это совершается по особому Промыслу Божию, пути эти ведут всякого ко спасению, ибо иной путь привел бы к погибели – и надо, чтобы путь терпения привел бы нас ко Христу; вот почему я всегда молюсь, чтобы Господь даровал нам терпение к перенесению креста. Господи, скажи мне кончину мою! Может быть, не годами, не месяцами, не часами должен я считать свою жизнь, а минутами, а там конец всего земного. Вот почему я в эти часы молился Господу: «Господи, дай нам терпение к перенесению креста, дай возможность облегчать страдания моих ближних...» Стоя у креста, будем молиться молитвой покаявшегося разбойника: «Помяни нас, Господи, когда приидешь в Царство Твое». Разбойника благоразумного, во едином часе к Господу пришедшего, раеви сподобил еси, и мене древом крестным просвети и спаси мя. Аминь.

* * *
«Вот, человек!» (Ин.19:5). Невольно вырывается это восклицание Пилата, когда видим перед собой Крест с пригвожденным на нем Божественным Страдальцем. Да, братья, навряд ли найдется такая бесчувственная душа, которую бы не тронул и не умилил вид Креста Господня. Но тогда в ответ на это восклицание иудеи еще озлобленнее закричали: распни Его; и когда уже совершилась беззаконная казнь, они не переставали грубыми насмешками осыпать Повешенного. А теперь? Что было бы теперь, если бы Он снова явился перед нами во всем сиянии Своей, Божественной красоты, кротости и смирения?!

О, конечно, мы не так бы приняли Его, как девятнадцать веков тому назад еврейский народ. Мы окружили бы Его любовью, нежностью, мы всё бы роздали, что имеем, и пошли бы за Ним, мы за великое счастье считали бы один Его милостивый взор, и если бы Ему надобно опять пострадать и умереть, то и мы пострадали бы и умерли вместе с Ним. Вот что готовы ответить вы мне. Но так ли это?!! Правда ли это?! Жестокое слово скажу я вам, братья, но поистине не могу его не сказать, мы бы, может быть, отреклись от Него снова. Вспомните, кто окружал Крест Христов: одни враги, одни иудеи, как дикие звери, жаждущие его страданий и мук. Где же были Его многочисленные друзья и ученики? Что же не исповедывают они Его Сыном Божиим? Что же не вступаются за Него? Где же апостол Петр, с клятвой обещавший душу свою положить за Него? Он клятвой же подтверждает, что не знает человека сего. Где апостол Андрей? Он малодушно предается бегству. Где же любимый Его ученик, которого Он согревал на груди Своей? Ему-то бы следовало броситься на мучителей, вырвать копье, пронзившее Господа, обрушиться на них громовой речью в защиту своего Учителя и Господа, а он стоит при Кресте безмолвно и бездейственно. Один лишь человек громко вступился за Него тогда... и этот человек был разбойник. И если бы через девятнадцать веков Он снова пришел к нам, то и теперь, может быть, он нашел бы не более сильную защиту. Трудно, кажется, этому поверить, видя торжество Христова Креста во всех пределах православного мира, видя, как множество верующих сходятся в храмы для поклонения Ему, и всякий из нас с негодованием готов отвергнуть обвинение в отречении от своего Владыки и Господа. Но пусть каждый испытает свою душу, насколько она усвоила себе все глубокое значение Креста Господня, то есть насколько она является в своей жизни участником, причастником в страданиях Христовых, и не есть ли это видимое благоговейное поклонение Кресту Христову лишь действие чувствительного и торжественного церковного зрелища на наши воображение и чувства?! Участвовать в страданиях Христовых – значит бесповоротно и всецело совлечься ветхого человека со всеми его страстями и похотями и облечься в нового, иже есть Христос. Где же теперь истинные христиане? Кто хочет быть совершенным? Если мы жертвуем чем-либо ради Христа, то самым малым, ничтожным и не имеющим для нас цены, да и этой своей жертве придаем огромное значение. Даже лучшие из христиан полагают исключительно свою задачу в делах благотворения, встать пораньше к службе церковной, поститься в установленные дни, подавать малую милостыню, не творить смертных грехов, молиться утром и вечером, – вот в чем полагает свою задачу христианин, и если он все это исполняет, то считает, что его долг совершен. Хороши, конечно, и эти дела, и без них нельзя обойтись (многие, к несчастью, и их не исполняют), но не в них единственное дело христианина. Оно – во внутреннем очищении своего сердца от зла и порока, в постоянной тяжелой работе над собой. Лицемер, очистись прежде внутренне, – говорит Господь, обращаясь к таким внешним христианам. Трудна и тяжела эта работа над собой, ее по справедливости святые отцы называют каждодневным мученичеством, каждодневным умиранием за имя Христово. И многие о ней-то и не радеют вовсе, мало того, когда является человек в их среде, который проходит истинно христианскую жизнь, то он подвергается всяким насмешкам и укоризнам. И это всякий замечал в своей жизни. И в семействах, и в монастырях, и в обществе – кто особенно подвергается злоречию? Это тот, кто неуклонно следует по пути Христову. И вот, братья, в лице этих праведников разве мы не гоним и не предаем на распятие Самого Господа? Теперь представьте себе, если бы не слабые лучи отдаленного солнца, какими можно считать даже самых святых людей, осветили наше себялюбие, а если бы Само Солнце правды, истины и святости – если бы Сам Христос пришел к нам снова на землю, если бы Он озарил до последнего уголка всю нашу темную душу, о, какой взрыв злобы и ярости обрушился бы на Него.

Если бы Он потребовал от богача, чтобы тот все имение свое роздал нищим и шел бы вслед за Ним; думаете ли вы, что не возненавидел бы Его богач? Думаете ли вы, что сластолюбивый или развратный человек кротко принял бы Его обличительные речи? А мы, гордящиеся своим благочестием и молитвами, – думаете ли вы, что мы терпеливее древних фарисеев приняли бы Его обвинения, ясно показывающие наше тщеславие и самолюбие? И не только те, кому хорошо и привольно живется на свете, но и страдающие как на кресте, чья жизнь представляется для постороннего глаза единым непрерывным мучением: больные тяжелыми недугами, терзаемые душевными муками, томящиеся в каторжных работах, разве они все встретили бы Его с любовью и отрадой? Одно мы видим, что они-то особенно злобно богохульствуют, издеваются над святым и упорно с демонской гордостью отвергают Божественные утешения. Да, братья, если бы Он пришел к нам снова, то, поверьте, что многие сказали бы Ему: уйди от нас, без Тебя легче живется, нет обличителя наших темных дел и помыслов, уйди, Твоя святость раздражает нас, как раздражает больной глаз яркий блеск солнца, и если бы Он не ушел, то опять мы предали бы Его на смерть, осудили на распятие. Но все ли?! Нет, не все! Если тогда нашелся один человек, в котором Божественная кротость незлобливого Агнца пробудила совесть, не дремлющую вовсе в человеке, и он, осознав всю глубину своей порочной жизни, исповедал в поруганном и распятом человеке Бога и торжественно возгласил с креста своего: что Этот терпит, не единой вины не сотворив, – и слезно молился не о прекращении крестных страданий, а дабы быть с Ним в раю. Так и теперь нашлись бы люди, которые воззвали бы к Нему из глубины смиренных сердец своих: «Помяни нас Господи, когда приидешь в Царство Твое».

Братья христиане! Пред Крестом Христовым нет места лжи, самообману, все мы знаем, что путь на небо предлежит нам всем и скоро, очень скоро ангел смерти предстанет перед нами: с чем предстанем мы на тот свет? С искренним ли желанием быть в раю или со злобой и ненавистью? Если в нас есть искреннее желание быть в Царствии Небесном, то сами взойдем на Крест Христов, то есть отвергнем прежнюю жизнь, как нечистую и греховную, и дадим слово с твердым намерением во всем, решительно во всем, следовать воле и заповедям Божиим.

Давайте же плакать о грехах своих и молиться, дабы Благодать Святого Духа истребила в нас трусливого, слабого и грешного ветхого человека, как некогда, взойдя в апостолов, она сделала их смелыми и твердыми борцами за Имя Христово даже до мук и смерти.

Помогай нам, долготерпеливый Господи! Аминь.