На неделю 20-ю по Пятидесятнице (о врагах наших). 2015 г.

В сегодняшнем евангельском чтении евангелист Лука передаёт нам часть слов, которые Господь сказал на Нагорной проповеди: И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними. И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники то же делают. И если взаймы даёте тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же. Но вы, – обращаясь к Своим ученикам, Господь говорит, – любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым. Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд. (Лк. 6, 31-36) Эти слова хорошо каждому напечатать крупным шрифтом и повесить в своём доме где-то на видном месте. Мы, священники, сталкиваемся всё время с тем, что люди не понимают, что такое христианство.

Церковной культуре более двух тысяч лет – две тысячи лет, плюс ещё 15 лет. За это время очень много накопилось всяких драгоценных вещей, и у любого человека, пришедшего в храм, вообще разбегаются глаза: тут тебе и священные церемонии, тут тебе и пение, тут тебе и чтение, тут и древний славянский язык, тут тебе иконы разных веков. В какой-то монастырь приедешь, можно вообще всю архитектуру изучать: вот тебе храм XV века, вот XVI, вот XVII, вот XVIII, вот XIX, вот XX. То есть все этапы развития русской архитектуры – пожалуйста, изучай, любуйся. И человек начинает в это погружаться, и начинает этим жить. Что в этом плохого? Да ничего плохого в этом нет. Но приводит к таким явлениям, что приходит ко мне нынче человек, и сетует: «Дочка перестала крест носить». Я говорю: «Ну и что?». Апостол Павел вообще его не носил, тогда ещё не было заведено такого обычая. Трагедия же не в том, что человек носит крест или не носит. Для многих людей это какое-то суеверие. Крест-то человек должен носить в своём сердце, а не как Валерий Леонтьев – повесил, и прыгает с ним по сцене. Если этот крест для тебя – святыня, надо и относиться к нему, как к святыне, а не просто воспринимать как некоторый атрибут. Вот, крест надел, значит я крещёный православный человек. Да и некрещёный может надеть. Масса людей носит, а с нашей точки зрения они вообще не только не являются христианами, но и вообще некрещёные люди. Так что дело же не в формальном исполнении какого-то обычая. Нет. Очень важно понять суть христианства, которая выражена, конечно, в кресте. Крест – это символ христианства, это символ смирения Господня и символ спасения нашего, символ освобождения от греха. Христианство – это есть освобождение от греха. Христос пришёл не для того, чтобы все носили кресты, спорили, какую цепочку – серебряную или золотую, или кожаный ремешок. Это не играет никакой роли. Главное – что у человека внутри. И вот эти слова, которые мы сегодня читали, как раз говорят о том, что у нас внутри. А внутри у нас вот что должно быть. Слова Господни, это не я придумал. Ни один человек даже до этого додуматься бы не мог! Видя, как невинные безгрешные дети относятся друг к другу, ясно, что из этого не могла вырасти такая идея, что станьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен есть (Мф. 5, 48). Что дети? Завидуют, дерутся, дразнятся, ябедничают, творят непрестанно друг другу зло. Дерутся каждый день. И если их отпустить, что из них вырастет? Вырастет человек, который с людьми вообще жить не может. Вырастет обыкновенный зверь, которого другие люди через некоторое время посадят в клетку. Всенепременно. Поэтому очень много тратят и родители, и учителя, и само государство, чтобы как-то воспитать. А то если всех в тюрьму отправить, то кто их будет, бедных, кормить? Конечно, этих усилий часто бывает недостаточно, но по крайней мере задача такая стоит.

В чём суть этих слов? Обычные люди дают взаймы в надежде получить назад, любят тех, кто к ним хорошо относится, то есть ведут себя, как обычные зверьки – ты мне, я тебе. Ну, например, если какие-то птицы из шкуры носорога выклёвывают себе предмет питания, то носорог их не прогоняет, потому что он понимает, что они для него пользу делают. Они за это на носороге катаются, он их кормит, всё в порядке. А у человека, который христианин – это не для всех людей – совсем по-другому: Любите враги ваша, благословляйте проклинающих вас, добро творите творящим вам напасти (Мф. 5, 44). Он тебе зло, а ты ему не мстишь, как обычный зверёк – попробуй, подрань кабана, он тебе покажет, – а наоборот, ты благословляешь его и останавливаешь на себе зло, отвечаешь на зло добром. Когда взаймы дал, тут же забудь. А некоторые говорят: «А как забыть? Такая сумма большая!». Ну если тебе большая, всю не давай, дай сколько можешь, сколько тебе по силам. Отдаст – хорошо, не отдаст – ещё лучше. Почему? Потому что ты за эти бумажки, которые сегодня стоят столько, завтра столько, получаешь себе награду на небесах. Попробуй, за деньги пойди в Царство Небесное. Не получается. На этот счёт даже в прошлом году анекдот сочинили, я его не буду приводить. Но вот есть такой... Богатый человек пришёл, говорит: «Ну вот я столько храмов там строил, столько это...», а ему отвечают: «А вон обратись к этим, тебе сейчас вернут всё». Потому что для Бога не важно, что ты сделал, а для Бога важно, что у тебя в сердце. Христианство служит для чего, сам вот этот путь ученичества христова? Чтобы человек их злого сделался добрым, из жестокого – милосердным. С какой целью? Потому что только в это сердце, милующее, может прийти благодать Божия. А для чего она нужна? Серафим Саровский говорил: «Стяжи мирный дух благодати Божией, тогда вокруг тебя спасутся тысячи». Зачем это нужно? А потому что благодать Божия и спасает человека от греха, она его преображает. Христианство, если оно настоящее, преображает человека. Если просто крестик носишь, этого не достаточно, если правило читаешь, этого не достаточно, если в церковь не опаздываешь, этого не достаточно. Главное – что? Ты баба яга или ты не баба яга. Вот. Если ты баба яга, извини, ты из другой совсем сказки. А так можно навешать на себя крестиков, схиму надеть. Бог-то смотрит не на то, как ты одет, а смотрит исключительно на одну твою душу. Вот какова твоя душа? Злая, завистливая, осуждает ли она? Жадная ли у тебя твоя душа? Вот на что смотрит Господь – каков ты сам, человек. И говорит, что ты должен быть таким же совершенным, таким же добрым, как Отец Небесный. Вот сейчас хорошая погода – она для всех: и для тех, кто взятки берёт, и для тех, кто не берёт, и для тех, кого уже арестовали, и для тех, кто никогда даже не подумал ничего нехорошего совершить, и для тех, кто нарушает правила дорожного движения, и для тех, кто не нарушает, и для тех, кто матери родной хамит, и для тех, кто за ней судно выносит – для всех Господь. И хочет, чтоб Его ученики были такими же. Для чего? Чтобы на земле образовались очаги добра, где доброму человеку можно было бы жить. Чтоб между людьми были отношения не такие пёсьи. Как на собачьей площадке: когда мощный пёс приходит, все остальные хвостики поджимают, и жмутся по краешку. Пришёл авторитет. Потому что он самый сильный, самый злой, самый беспощадный. Господь не хочет, чтобы было так среди людей.

Вот перед нами человек, такой сильный, как дети говорят, крутой... Представляете себе, в Царстве Небесном есть всякие люди: мужчины, женщины, старики, дети, образованные, неграмотные, но нет ни одного крутого. Вход закрыт. Навсегда. Потому что качества души не соответствуют тому, чего бы хотел от человека Отец Небесный. С этими качествами человек не может туда войти, к этому человеку не может прикоснуться благодать Божия. Для Голливуда – хорошо. Но Бог смотрит не на внешнее, а вот на самое сокровенное, что в сердце человека. В некоторых поступках это видно, например, если человек дал взаймы и забыл. Только по-настоящему, а не то, что его это гложет, он жалуется: «Этот мне денег не даёт», это значит, ещё нет. А вот дал — и забыл. Представьте себе, чтобы действительно стать таким, сколько тысяч раз нужно простить. Пока это не станет навыком твоей жизни. И вот это есть преодоление обычной жадности, которая есть у всех людей. Опять же, любимый мой пример – это маленькие детки: «Моя машинка!». То есть твоя. Чего в ней твоего? Ты, что ли, купил? Нет, тебе подарили, вот ты играешь. Это вместо того, чтобы – на! – и он поиграет, и ты поиграешь. Давать-то блаженнее. Если ты хочешь достичь блаженства в Царствии Небесном, ты должен давать.

Если он тебя любит, ласкает, подарки тебе дарит, и в ответ ты тоже даришь ему свою любовь Ну и чего? Обыкновенный торговый ларёк: ты ему деньги, он тебе папиросы. Так что тогда? А Бог-то требует совсем другого. Если у тебя есть любовь в сердце как таковая, ты и любишь всё: и того же носорога, и насекомых, и людей, и хороших, и плохих – только за то, что они существа, созданные Богом. Конечно, тебе хотелось бы, чтобы и звери друг друга не ели, а жили в мире, и люди друг друга бы не жрали, а помогали, но это, понятно, невозможно.

И тут ещё одна ошибка, в которую люди впадают. У нас Церковь – это женская организация в основном. Чисто эмоциональный подход. Что для женщины любовь? Это чувство. Вот возникло чувство, и в этот момент упал на голову кирпич, да упал не плашмя, а ребром, да не длинным, а самым коротким, то есть всей своей кирпичиной мощью – прям по темени. Смотришь – другое чувство уже в душе: чувство раздражения, гнева, чувство загубленного дня, чувство, что планы рушатся, потому что надо трепанацию черепа делать. В общем, очень много сразу проблем. А любовь не зависит от того, есть ли ядерная война на улице, нет ли её. Любовь, если в сердце есть, она любит, милует всякую тварь, особенно своих домашних. Потому что если есть война, он этим делом занимается, если есть голод, он этим занимается, если кто-то проснулся и орёт посреди ночи, он другое несёт послушание – он всё время в готовности. И готовности не чувство проявить. Потому что это очень легко: «Ай, надо же, как жалко!» – и на другой бок перевернулся и спит. Нет, любовь – это не это. Любовь – это когда ты этому человеку оказываешь любовь. Так, как будто бы это твой внучок. Хотя на самом деле он твой враг. Это как раз тот человек, который тебя поносит с утра до вечера, всем на тебя жалуется, ты его раздражаешь, всё ты делаешь не так. Но тебе это не важно, потому что если враг твой голоден, накорми его (Рим. 12, 20). Потому что это не важно, враг твой, друг твой. Важно только одно – есть ли у тебя в сердце любовь к человеку. Ну и что? Да конечно, её нет! А откуда она возьмётся, если ты ещё в песочнице лопаткой рубился до крови? Она возьмётся, если ты десять тысяч раз в своей жизни заставлял себя оказывать любовь своему врагу, постепенно ты войдёшь во вкус делания добра.

Некоторые говорят: «Фу! У меня мать старая, капризная, не поймёшь, что ей надо, вечно не довольна». Ну понятно, если б она была кроткая, как ангел, за ней и ухаживать легко. А вот когда она уже наполовину из ума выжила, вот тут ей послужить, вспоминая то, как ты орал или орала среди ночи, она вставала, как тебя, не успела родиться, уже шесть раз в день корми. А спать когда? Спать не даёт, ещё орёт, то живот мучает, то одно, то другое. Ребёнок же не спрашивает: «Мамочка, как ты себя чувствуешь? Не угодно ли тебе мне грудку дать, чтоб я поел?» Орёт и всё! Соседей будит, а те вообще ни при чём, вообще. Как вот соседи говорили моей маме: «А он у вас вообще когда-нибудь спит?» То есть у них создалось впечатление, что я ору непрестанно. Они-то при чём? Вообще ни при чём. Полбарака просыпалось. Что делать? Но если мать для своих детей старается и покормить, и успокоить, и прочее, прочее, то и дети уже выросшие должны своей матери заплатить в то время, когда она в детство впала. И надо это делать, конечно, без раздражения, потому что любовь с раздражением, как кислота со щёлочью, не соединяется. Но и сколько ж нужно поухаживать, лет 10-12, прежде чем человек начнёт это делать с кротостью, с любовью, со смирением и так далее. Без раздражения. Вот с этого момента начинается христианство. А не с того, сколько литров святой воды человек выпивает в день, сколько раз он причащается. Это всё замечательно. Но это всё делается в церкви исключительно для конечного результата. Если результата нет, то и христианства нет. А что есть? Апостол говорит: есть медь звенящая или кимвал звучащий (1 Кор. 13, 1), то есть пустозвонство, чисто внешнее проявление, то, которое для Бога категорически ненавистно. Он говорил: Горе вам, фарисеи, лицемеры (Мф. 23, 14). В чём лицемерие? Когда человек изображает из себя христианство, а внутри он как гроб накрашенный (см. Мф. 23, 27). Ну что толку? Гробик обили, цветочками украсили. А что там? Тухлое мясо всё равно. Так и христианство может быть внешним, и для Бога отвратительным. Человек может выглядеть очень благочестивым, но если всё время губы кривятся в раздражении, если он всё время не доволен, если он на всех орёт, если он для своих домашних является просто испытанием, то где ж тут христианство?

Наша короткая жизнь нам дана не для того, чтобы мы получили ордена-медали-премии, выстроили дома, потом ремонтом занимались. Нет. Мы только для того живём, чтобы стать самим христианами, то есть стяжать любовь христову к своему ближнему и к Богу. И это, конечно, обязательно должно выразиться в том, чтоб и воспитать своих детей христианами. А лучше всего дутость нашего христианства показывают дети. Дети – это отражение жизни взрослых. Какие дети, такие и родители. Потому что какие родители, такие и дети. Потому что детей не обманешь. Входит человек в класс, детки – опа! – полсекунды, они уже просканировали и знают, при этом учителе можно шуметь или нельзя. За доли секунды. Им всё ясно, они даже не мыслят, это у них как-то само получается, они всё прекрасно понимают. Они не могут осознать, они не могут это описать, но то, что они всё понимают, это совершенно ясно, причём с очень маленького возраста, ещё до того, как научились говорить. Поэтому абсолютно неудивительно, что мы здесь стоим, а дети наши незнамо где и неизвестно, что делают. Потому что какие мы христиане, такие же наши и дети христиане, только в них, так как у них души свежие, молодые ещё, не испорченные так грехом, как наши, это с большим контрастом заметно.

И вот, чтобы так не получилось, что мы сколько-то там лет или даже десятилетий в церковь отходили, а толку от этого вышло мало, надо серьёзно себе такую задачу поставить, чтобы эти слова Господни наконец бы дошли сначала до головы, потому что с этого начинается покаяние. Покаяние – это изменение мыслей, что заключается в том, чтобы не считать себя правым. А мы всегда считаем себя правыми, и это большая ошибка. Мы не правы по самой главной сути. Мы, люди, которые сильно удалены от Бога, не имеем права судить о чём-то или о ком-то, а должны заниматься исключительно тем, чтобы достичь настоящего благочестия христианского, которое есть любовь.