Мероприятия для насаждения трезвости в народе и по искоренению корчемства

I

Принято считать главными причинами народного пьянства народное невежество, разные экономические условия, особенно народную бедность и отсутствие или недостаток благородных и разумных развлечений. Было бы очень просто и победить это народное зло, лишь бы только устранить данные причины. Однако жизнь сама разубеждает нас в правильности такого диагноза болезни. Мы знаем, что пьют и образованные, и даже больше необразованных, и даже не только шампанское и иные тонкие вина, но и самую обыкновенную монопольку. Одинаково пьют и богатые, с той разве только разницей, что бедные производят дебоши в своей семье, а богатые в первоклассных гостиницах и ресторанах. Одинаково пьют и пользующиеся полным изобилием всяких благородных и разумных развлечений, в виде театров, танцев, клубов и прочее.

Поэтому и борьба с народным пьянством должна вестись не путем только устранения тех явлений, которые признаются причинами пьянства. Конечно, важное значение в этой борьбе с пьянством может оказать и просвещение, и улучшение экономических условий жизни, и облагорожение жизни путем разумных развлечений. Но все это в лучшем случае совершенно условно и паллиативно, не устраняя с корнем главной причины народного пьянства; в большинстве же случаев все это даже приводит к пьянству, когда остается в силе то, что и есть главное в пьянстве. В самом деле, то образование, которое дается народу в виде грамотности и начального образования, разве оно парализовало развитие пьянства? Наоборот, не теперь ли почти при всеобщей грамотности и идет всеобщее пьянство обоего пола в деревне? Скажут: дайте народу не грамотность, а образование. Но, во-первых, это неосуществимо по многим причинам и прежде всего по нежеланию самого народа, ибо и начальная-то школа далеко не всех к себе привлекает даже на одну зиму. Да, знаем мы хорошо, как лихо пируют и пьянствуют и студенты. Затем, нисколько на сокращение пьянства не влияет и улучшение или ухудшение экономических условий жизни. В урожайные годы пропивают урожай; в голодные годы пропивают казенный паек. Рабочие пропивают заработную плату и всевозможные наградные. Наконец, народные театры, лекции, гулянья, игры и подобное, развивая в народе ненасытную жажду удовольствий и разнообразных развлечений, до крика римской толпы «хлеба и зрелищ!», – лишь только наводят на пьянство: в театр идут, чтобы там выпить и пожуировать, а из театра прямо направляются – богатые в рестораны и «Яр», а простые в более дешевые места увеселений; ибо душа развеселилась, взыграла чувственно, так как в театре все и било на ее чувства и чувственность. Эту простую психологию подтверждает сама жизнь на примерах любителей театров, клубов, танцевальных вечеров и подобного.

Косвенное подтверждение нашей мысли увидим и на примере наших культурных соседей, хотя бы самых близких – немцев. Там и культурные и экономические условия лучше наших; там и культурные развлечения есть. Но немец пьет даже больше нашего крестьянина. Среднее душевое потребление алкоголя в Германии 2,15, в России 0,60 ведра. Разница только в том, что там пьют аккуратно, а у нас бесшабашно и безобразно. Но и эта аккуратность не из нравственных побуждений, а из расчета: немцу с детства внушают расчетливость во всем; немец хорошо знает, что напиваться невыгодно, и он не напивается, но преисправно пьет, хотя бы в надежде на пользу для здоровья от выпивания аккуратного и умеренного.

II

В чем же настоящая причина пьянства? В отсутствии или недостаточности и приниженности нравственного начала в человеке, в расслабленности воли. Эта причина одинаково делает пьяницами и богатых и бедных, и образованных и простых, и развлекающихся и не имеющих этого разумного удовольствия.

Эту главную и даже единственную причину можно назвать невежеством, но совершенно в ином и истинном смысле: это – невежество духовное, нравственное, притупление нравственного сознания, понижение нравственного отношения к самой жизни с ее высоким смыслом и назначением. Наше время как раз и представляет собой понижение нравственного сознания в народе и обществе. Постепенно подготовлялось оно путем обесценивания религиозных и нравственных основ жизни. Но расцвело оно, конечно, в освободительные годы, когда ложно понятые свободы объявлены были, прежде всего, как свобода на все низкое, гадкое, унижающее человека. Это же время с последующими годами до сих дней являлось и временем самого сильного развития народного пьянства. Тогда храмы, теперь опять заполняющиеся, опустели, а вместо них заполнялись монопольки, пивные, театры, клубы разного рода и прочие места развлечений и развращений. Проповедь церковную перестали слушать, общественную молитву забросили, но вместо того развлекались кинематографом и увеселялись водкой и пивом. Пожертвования на церковные, просветительные и благотворительные дела сократились, но возросли доходы от торговли спиртными напитками. Итак, падение нравственных ценностей жизни, духовное одичание народа является главной причиной усиления народного пьянства.

Конечно, пили и прежде, но разве это прежнее пьянство похоже на ту вакханалию и разнузданность, которые совершаются теперь? Пили и в древнее время на Руси, когда нравы были строги, когда на жизнь смотрели со стороны ее нравственной ценности и осмысленности духовной, в ней проявляющейся. Но не говоря уже о том, что пили брагу и домашнее пиво, – и само упивание носило только чисто праздничный характер, да и не переходило в то сплошное пьянство, когда теперь пьют мужики, бабы, парни, девицы и даже дети. А главное – тогда на пьянство смотрели как на грех, на падение и пьяницы не оправдывались, да и на них не смотрели так одобрительно, как теперь, когда пьянством и разгулом даже похваляются и бравируют.

Справедливость сказанного подтверждается и от сектантства. Известно, что сектанты гордятся своей трезвостью и за недостаток ее укоряют православных, говоря, что и они были пьяницами, оставаясь в Церкви, а теперь в сектантстве отрезвились. Это совершенно верный плод того воодушевления, которым сопровождается призыв к нравственному возрождению, к святости жизни по Евангелию. Сектанты же именно и стараются внушить своим последователям настойчивую уверенность в том, что верующие святы, чтобы у уверенного в этом создалось и соответствующее настроение, а с ним соответствующее и поведение. Так как внешне бросающееся в глаза пьянство особенно заметно унижает человека христианина, то сектанты, прежде всего, и требуют трезвости, как соответствующей их уверенности в святости сектанта. Но как только утрачивает свою живость первоначальное воодушевление высокой уверенностью в святости, когда обыденщина убедительно доказывает недостаточность одной этой уверенности, но прописывает необходимость постепенного и упорного подвига борьбы с самим собой, – когда понижается эта чувствительность к нравственному началу жизни, тогда и баптист снова делается пьяницей, сначала тайным, а потом и явным. Начавшееся разложение в сектантстве теперь, прежде всего, обнаруживается в проявляющейся нетрезвости сектантов. Об этом свидетельствуют все наблюдения над сектантством. Радоваться этому, конечно, не следует, ибо бросившийся в сектантство сектант и набросившийся на прежнюю распутную жизнь окажется вовсе потерянным для веры и Церкви.

III

После всего сказанного, очевидно, и борьба с пьянством должна быть обращена в эту сторону. Необходимо возвышать и углублять нравственное сознание в народе. Всячески нужно раскрывать человеку глаза его на самого себя. Пусть он знает свою высокую природу, по которой он именуется микрокосмом, или малым миром, в себе отражающим весь величественный мир, нас окружающий. Пусть он знает, что существо этой его высокой природы есть его душа, Божественная по своему происхождению от Самого Творца. Пусть он знает, что и назначение его здесь на земле временное лишь для того, чтобы деланием земным возделать в себе начала жизни Божественной, приготовить себя для жизни небесной. Пусть он знает, что для этого его возвращения или – правильнее – путеводительства на небо приходил и Сын Божий Христос Спаситель, явивший такую неизреченную любовь Божественную к грешному, но дорогому для Бога человеку. Пусть он знает о той святой и чистой жизни, которую явил в Себе и даровал всем верующим в Него наш Спаситель и которая, по Св. апостолу Павлу, есть любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание, на что нет закона (Гал. 5, 22–23), но есть истинная свобода духа. Пусть научится человек благоговеть, прежде всего, перед самим собой, перед своим внутренним миром; затем перед тем Божественным домостроительством, которое раскрылось для нас во Христе Иисусе; наконец, перед тем Божественным Царством любви, к которому он призывается Распятым на Кресте Сыном Божиим.

К этому главному христианскому воодушевлению человека должна быть направлена, прежде всего, наша церковная проповедь в самом широком ее виде. Разумею беседы, поучения, чтения, распространение листков и брошюр. Хотелось бы видеть в служении сей христианизации жизни даже сценическое и всякое искусство. К этому же высокому христианскому воодушевлению на святую и чистую перед Богом жизнь для вечной жизни за гробом направляется и наше восторженное богослужение. Тому же содействуют различные церковные богомоления, народные паломничества, общенародное пение, изнесение народных Святынь, около которых так согревается сердце человеческое, ощутительно привходя в общение с потусторонним миром и видя власть Божию в этом грешном мире. И чем больше труда, соединенного с потом и лишениями, тем больше остается на душе самых отрадных ощущений и переживаний у приобщившихся к указанным церковным духовным упражнениям. Так воодушевленно живет соборная человеческая душа. Она живым током передается от одного к другому, всех и каждого исполняя одного святого чувства предстояния перед Единым Великим Богом.

Когда такое святое настроение создастся в душе человека, когда в нем, хотя бы в самом зачаточном виде, возговорит проснувшийся дух, когда пробудится в нем светлый идеал чистой христианской жизни пред Богом, когда пред сим светом обнаружится для самого человека низость его скверной жизни, тогда можно вкладывать в душу человека отвращение к пьянству, как и ко всякому пороку, унижающему высокий дух человека, – тогда можно звать его к трезвости, к честности и к самой строгой верности заветам Евангелия Христова.

Но тут необходимо считаться с тем, что пьянство есть болезнь, что у пьяницы воля ослабела и ему невозможно сразу отбросить то, что укоренялось в нем постепенно годами. Поэтому, на основании проверенного опыта, обычно всем приходится советовать, чтобы не обманывались решимостью пьяницы записаться в трезвенники на год или даже навсегда. Несомненно, пьяница такого обета не выдержит. А если не выдержит, то его и совесть тяжко замучит, да никак его нельзя будет снова привести и на обещание: он сочтет себя безнадежно погибшим, при самом искреннем желании исправиться и быть трезвым. Нет, пусть пьяница постепенно и отрезвляется, как постепенно спивался. Пусть он сначала только на месяц потрезвится, чтобы из своего организма повыбросить тот яд, который он принял в себя в сильной степени. Если он через месяц даже и напьется сильно, то все-таки он здоровее и телом и волей сделался за месяц трезвения. Так, месяц за месяцем пьяница постепенно укрепится и протрезвится.

Но этого еще недостаточно. Ослабевшие нравственно и дряблые волей напиваются часто потому, что не знают – как разумно и оживленно провести то время, которое у них оказывается свободным. Вот тут и должно быть все сделано, что дало бы самую живую работу для души, когда она свободна от внешней занятости. Но это не развлечения, которые, как выше было указано, только наталкиваются неизбежно на пьянство. Нет, для души человека должна быть дана живая и захватывающая работа, раскрывающая человеку высший смысл в жизни и призывающая его на служение высшим и чистым стремлениям духа. Церкви и залы для народных собраний предлагают беседы и чтения соответствующего этой цели содержания. Наряду с этим создаются самые благородные общества, содружества, товарищества, в которых всем и всякому будет место и дело. Тут и благотворительность, и просвещение, и детские сады, и ясли, и воскресная школа, и библиотека с читальней, и чайная со столовой, и туманные картины, и кинематограф образовательный, и чтения по сельскому и иному хозяйству и прочее, и прочее. Тут же молодежь составляет любительские хоры для обучения пению. Тут же составляются сестричества в заботе о благолепии местного храма, о бедных и бесприютных сиротах. Всем дело находится, даже не переделать всего необходимого. Не останется времени, не захочется и думать о пьянстве и разгуле. Только бы создалось такое воодушевление, только бы возвысилась нравственная ценность самой жизни человеческой. Поэтому прямая творческая работа за святую трезвость должна исходить от Церкви и ее служителей. Она и идет в виде тех обществ и братств трезвости, которые и доселе действовали бесшумно, скромно, но настойчиво, хотя и были даже в подозрении у господствовавшего течения внутренней политики.

Можно с уверенностью сказать, что эти церковные общества и братства трезвости своим кропотливым трудом и подготовили то сильное движение к трезвости, которое теперь, несомненно, развивается в нашем Отечестве.

К ним, то есть к Церкви и ее служителям, на помощь теперь пусть придут те, у кого есть силы и средства на борьбу с пьянством, унижающим нашу великую Отчизну. В обширной Омской епархии теперь всюду открываются братства и общества трезвости. В Омске при Братском Обществе трезвости за три месяца насчитывается свыше шестисот записавшихся трезвенников, из которых многие были пропойцами, а теперь строго держат обет и сделались исправными работниками. Руководителем трезвеннического дела в епархии является епархиальное Братство трезвости при Братском храме. Конечно, не везде с одинаковым успехом развивается дело. Но на это нужно время, и оно сделает свое дело. Однако для ближайшего руководства на местах и для воодушевления местных скромных деятелей необходим епархиальный миссионер трезвости.

На это важное дело и изыскиваются необходимые средства. Между прочим, Акмолинский областной комитет трезвости пошел навстречу Епархиальному Обществу трезвости и внес в смету на 1915 год весьма значительные средства в пользу данного Общества. В случае ассигнования таких средств можно будет учредить должность епархиального миссионера трезвости да расширить и всю трезвенническую работу.

Но прежде того пусть всякий священник борьбу с пьянством считает своей святой и собственной борьбой. Если военные чины призываются к примерной трезвости, уклонение от которой может повлечь не только плохую аттестацию, но и увольнение от службы, то тем более священник, да и всякий клирик, должны быть примером трезвости, свою деятельность направляя на искоренение народного пьянства. Я уже неоднократно призывал духовенство Омской епархии к этому святому делу. А теперь, со всей предоставленной мне властью и долгом призывать и руководить всех во благое, объявляю, что нетрезвость духовенства будет преследоваться со всей строгостью; пусть это все знают и примут к руководству, чтобы потом не ссылаться на нетерпимую строгость архиерея. Итак, отцы и братие духовные, прежде всего вы воодушевитесь на святую борьбу за трезвость, отгоните пьянство вон отовсюду. Воодушевляйте на то и других всеми мерами и высвобождайте народ из цепких когтей этого зеленого змия проклятого. Будьте во главе трезвеннического движения и руководите им на местах. Теперь кратко скажу о том, что желательно вообще в борьбе с пьянством со стороны гражданской власти и общества.

IV

Уже же сказано было, что с пьянством, как с болезнью воли, прежде всего нужно и бороться мерами нравственными преимущественно. Наряду с проповедью трезвости, с раскрытием всего вреда пьянства совершается священное приведение на обещание трезвости желающих отрезвиться. Наряду с чисто церковной проповедью тут значительную услугу может оказать делу проповедь и мирская. Местами создались уже так называемые народные дома. Это полезные учреждения. Но они в большинстве случаев и являются ныне насадителями нетрезвости через ту систему развлечений и удовольствий, какую они поставили своей целью. Нет, не это должно заполнять стены народных домов. Тут должна совершаться здоровая работа, строгая и планомерная просветительная деятельность созидательного, а не разрушительного характера. Тут должно быть и научение положительным основам жизни на вере христианской и на примерах святых христиан; научение благородству в жизни, чести и трудолюбию; раскрытие вреда и низости порока всякого, а вместе и пьянства; научение домоводству, полеводству и всякому хозяйству; научение начаткам необходимой гигиены и медицины, необходимых в житейском быту; раскрытие родной и мировой истории поучительной, особенно на примерах лучших людей; научение знанию явлений природы с раскрытием законов ее, вложенных Премудрым Творцом, в самой природе являемых. Наряду с этим в народном доме сосредотачивается обучение пению, музыке, грамоте, разным прикладным необходимым знаниям и навыкам. Кратко говоря, рядом с храмом и при свете его в народном доме совершается та же созидательная светлая работа, заполняющая все дорогое время святым смыслом. Пусть бы такие дома устраивались не только в городах, но и во всяком селении. Между тем теперь, за исключением храма, часто вовсе негде собраться для вышеуказанной созидательной работы. И ее нет часто за неимением места для того. Прежде всего попечительные о трезвости комитеты и подобные учреждения и должны позаботиться об устроении таких народных домов, хотя бы в союзе с народной школой. Затем, народная школа должна быть настойчивой проповедницей трезвости. В школьном возрасте складываются у человека настроения и привычки на всю жизнь. Школа умело и настойчиво и должна прививать детям начала трезвости и отвращение к алкоголю. Для этого не нужно вводить особого предмета преподавания, но попутно во все предметы преподавания вкраплять все это. Школа – могучая сила в насаждении трезвости, как и во всяком воспитании народа. И пусть она такой будет, как на примере самих учащих, так и в их школьном деле. К этому призывает церковную народную школу и Святейший Синод. Учащие в ней должны вместе с духовенством встать на борьбу за святую трезвость. Наряду со школой и медицина может и должна иметь важное значение в борьбе с пьянством. Она и прямыми своими советами может отводить население от пьянства, когда это ей представляется возможным; а кроме того, она большую услугу окажет своими чтениями и наглядными показаниями того вреда, который приносит алкоголь для организма человека. Врачи и сделают это, принимая участие вместе со священниками и учащими в народных домах, в школах и вообще там, где ведутся чтения для народа противоалкогольные. Всеми указанными деятелями должна вестись умелая и настойчивая пропаганда и того, чтобы меньше было или совсем бы не было мест для искушения на пьянство, то есть закрытие винных и пивных лавок, трактиров и ресторанов. Для слабой воли пристрастившихся к вину это весьма важно, чтобы не было близко места искушения. Нужно всячески располагать жителей к составлению приговоров об этом. Начальство же всячески должно удовлетворять такие приговора. Удовлетворять следует и такие ходатайства, в которых нет общего согласия общественников. В таких случаях всегда нужно искать какого-либо главаря, который держит общество в кабале у себя и в своих расчетах разбивает общественников, например сдавая свой дом под винную лавку. Однако если уничтожить винную лавку, то сами прежде не согласные на то будут рады, что избавились от места искушений. Кроме того, это будет иметь сильное моральное значение на все население, видящее, что начальство само старается об искоренении пьянства. Тогда и народ еще больше воодушевится на трезвость.

Закрывать же винные или пивные лавки следует не только по приговорам населения, но и в порядке административного усмотрения. Начальство самостоятельно должно пересмотреть всю сеть существующих лавок и питейных заведений. Местами их так много, что в глаза бросается. Вот такие излишние лавки, хотя бы и бойко торгующие, непременно следует уничтожать, чтобы сокращать места искушения для пристрастных к алкоголю.

Но закрыть легально существующие места винной торговли просто, да это еще не искоренит пьянства. Необходима более настойчивая и строгая борьба с худшим злом – с шинкарством. Шинкарей крестьяне редко выдают. Ибо шинкари из мести бывают на все готовы. Шинкарствуют не только бедные бобылки, как прежде, но целыми семьями, и в семьях всякий член раздельно. Шинкарство теперь нечто повальное, как и само пьянство. Между тем существующий порядок взыскания за него и слишком медлительный, и слишком незначительный. Поэтому хотелось бы пожелать особенной находчивости чинам полиции и акцизного ведомства в открытии шинкарей. Затем и меры взыскания за шинкарство должны быть возвышены до самых высоких возможных пределов. Вино есть губительный яд. И за продажу его незаконную должно преследовать, как за отравление. Только бы заметил народ, что шинкарям повадки начальство не дает, – быстро исчезнет та робость перед шинкарями, которая теперь, несомненно, есть в народе. Особенная находчивость должна быть при выслеживании шинкарей на базарах, когда шинкарствуют прямо из-под полы. Мне народ открыто заявлял, что шинкарей у них много, но боятся их выдать, чтобы не подвергнуться их мести. Поэтому обычно на допросах все отказываются от обвинения виновных. Умелая и настойчивая постановка вопросов на следствии, производимом быстро, несомненно, придала бы смелости и допрашиваемым и вызвала бы у них правдивые показания.

V

К числу таких же запретительных средств должно быть проведено в жизнь непременно и пожелание о запрещении винной и пивной торговли во все церковные праздники, начиная с полдней кануна и до утра после праздника. Не следует слабым людям давать возможности осквернять священные дни, чтобы и понедельники не были тяжелыми днями после попойки. Может быть, много охотнее и в церковь сходят, и в зал каких-либо чтений или бесед заглянут, когда нельзя напиться, и поучатся многому полезному, что само отведет от пьянства. Теперь же праздники-то особенно и оскверняются разгулом, среди которого люди ни телом, ни духом не отдыхают и ничему хорошему не учатся. Одинаково должна быть запрещена торговля на ярмарках в рабочих районах – в дни выдачи жалованья. Кроме того, и вообще часы торговли спиртными напитками должны быть значительно сокращены и само выпивание возможно обезврежено: нельзя продавать алкоголь до обеда на тощий желудок. Пусть торговля алкоголем будет от и 12 до 3–4 часов дня, не больше. Конечно, при таком порядке у винных лавок будет постоянно длинная очередь. Но, может быть, многие, не попав в очередь, и совсем отрезвятся. Кроме того, запрещая продавать спиртные напитки детям, следовало бы запретить это и подросткам безбородым. Непременно следует запретить торговлю спиртными напитками в буфетах вокзалов и пароходов, как это введено, кажется, во всей загранице, да и в нашей Финляндии. Наконец, следовало бы ограничить и размер продажи на одного человека, например, одной бутылкой в день. Для сего учредить бы выдачу особых билетов на право купить порцию вина или пива. Кому это поручить – нужно подумать и решить. Но эта мера необходима, как на продажу всяких ядов требуется ограничительная мера и соответствующее разрешение.

Наконец, непременно должна быть наложена строгая мера взыскания за открытое появление в пьяном виде, тем более за безобразия, скандалы и преступления, совершенные в пьяном виде. Обычно, наоборот, невменяемостью пьяного извиняют ему проступки и преступления. Но невменяемости быть не может вообще; кроме того, нужно увеличить взыскание за то, что он довел себя до такого безобразного состояния. Кроме того, нужно знать и характер нашего пьяницы: он выпьет на пятак, а нашумит на рубль. Просто ему хочется развернуться и набезобразить, чтобы все видели, что и он что-то есть. Тем более, что он уверен в полной безнаказанности за это: самое большее – заберут в каталажку, а завтра выпустят. Нет, когда за все это будет строго взыскиваться, тогда неповадно будет и безобразить, а, прежде всего, напиваться безобразно и показываться в люди. При всей своей отрицательности, эта мера будет весьма воспитательной для всего населения. И это непременно должно быть проведено в жизнь.

Да не соблазнится никто всеми этими мерами чисто отрицательного и запретительного характера. Остаюсь при высказанном мной в самом начале убеждении и уверенности, что пьянство есть, прежде всего, болезнь воли человека, а потому и борьба с ней должна быть, прежде всего, мерами нравственными. Но там, где грех, там и запрещение, начиная с самого Рая, когда у врат его поставлен был Херувим с огненным мечом, чтобы запрещать падшему человеку вход в Рай Божественный. Так и всегда для ослабевшей воли важное значение имеют и все меры запретительные, удаляя от человека соблазн и искушения, а через это утверждая и в добрых навыках и привычках. Вырастет человек духовно, закалит свой характер в добрых навыках, – тогда не потребуется для него никаких запретительных и карательных мер и законов: он сам себе тогда будете закон по Святому Апостолу (Гал. 5, 23; 1Тим. 1, 9).

Итак, народное пьянство есть болезнь нравственная, болезнь воли человека. Поэтому и борьба с пьянством должна быть направлена, прежде всего, на пробуждение нравственного сознания в народе до степени должного господствования в жизни нравственных начал ее. Все прочие просветительные, экономические, культурные мероприятия положительного и запретительного характера должны направляться к этой главной и святой цели, ею обуславливаться и объясняться, из нее вытекать. Всеми мерами следует понимать нравственную ценность человеческой жизни, воспитывать и укреплять волю человека, давая ей возможность самостоятельно и созидательно работать и отводя от нее все, что может ее расслабить или соблазнить на искушения человека со слабой и не самоотстойчивой волей. Такая работа должна быть работой общей для всех культурных классов населения, как руководителей народной жизни. Культурные классы населения – мозг народной жизни. И пусть они будут созидателями ее.

18 июня 1914 года