Лукавство лености. Притча о талантах. 1898 г.

От рабов трудящихся и их доброго примера, в порядке содержания притчи о талантах, переходим теперь к рабу, который в Евангелии назван ленивым, лукавым и негодным. Вот что говорится о нём в притче: Получивший один талант пошёл и закопал его в землю и скрыл серебро господина своего... Когда же возвратился господин, раб этот сказал ему: «господин, я знал тебя, что ты человек жестокий, жнёшь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал. И убоявшись, пошёл и скрыл талант твой в земле: вот тебе твоё!» (Мф. 25, 18, 24-25.)

Рассмотрим этот мрачный образ ленивого раба: не найдём ли в нём свойств, вечно живущих в человечестве, не найдём ли их и в наших воззрениях, в жизни и деятельности? Прежде всего остановлю ваше внимание на одной подробности. Не кажется ли вам несколько странным и, по-видимому, несвойственным всему духу Евангелия то обстоятельство, что в притче худшим, неблагодарным и ленивым представлен именно тот, кто получил меньше всех? Иисус Христос ведь так любил всех бедных и обездоленных и, наоборот, так часто и грозно обличал богатых и сильных (Лук. 6, 21-24): здесь же Он как бы говорить в несвойственном Ему духе похвалы многоимущим. Не следовало ли ожидать, что Спаситель выставит неверным, ленивым и бессовестно расточающим полученное богатство того именно раба, который получил пять талантов, данную же ему безграничную похвалу отнесет к представителю бедных, которому, как награду за труды верность, передаст таланты многоимущаго? Словом, не лучше ли было бы совершенно изменить притчу? Отчего же Спаситель поступил иначе? Оттого, что Он говорить правду всем одинаково; оттого, что дух возмущения и озлобленной зависти, свойственной малоимущим, так же противен Богу, как и дух презрения и гордости у многоимущих. Пред нами в притче один из таких именно малоимущих... Но обратите внимание: ведь он всё же получил, и получил в сущности не мало, потому что талант - это и по современному счету, тем более по тогдашнему, сумма серебра довольно большая. Но раб смотрит не на то, сколько ему дано, а сколько получили другие: озлобленная зависть слепит ему очи, и он ведёт себя с такою вызывающей грубостью и возмутительною дерзостью, как будто бы он не получил совсем ничего, как будто бы у него взяли ему принадлежащее. Иначе нельзя понять, почему господин кажется ему несправедливым и жестоким, жнущим, где не сеял (Мф. 25, 25)... А ведь посев быль, и посев, как мы видели, не малый.

Не узнаем ли здесь себя мы, имеющие один талант? Когда пред нами лежит жизнь, требующая нашего труда и подвига, когда несовершенства и бедствия ближних, их нужды и лишения взывают к нам о помощи, когда требуется от нас вообще какая-либо забота и труд, какая-либо жертва самоотречения: не сваливаем ли мы ответственность на других, у кого, по нашему мнению, пять талантов, а сами не остаемся ли в стороне - в лености, себялюбии и равнодушии, прикрываясь тем ложно-смиренным мнением о себе, о своих силах и дарованиях, под которым лукаво кроется горькая зависть и тайное озлобление против получивших больше? Не узнаем ли здесь себя мы, которым вечно кажется, что поприще жизни, отведённое нам, слишком мало, что место других имущих, влиятельных, сильных, стоящих у власти, по праву принадлежит нам, и что мы, без сомнения, совершили бы на этом месте гораздо больше полезного и доброго? Но как часто люди, осуждающие тех, которые стоят выше их, наверное, меньше всего были бы способны заменить их! Один из выдающихся проповедников христианских, много лет внимательно наблюдавший жизнь и людей, ссылаясь на свой опыт, уверяет нас, что весьма и весьма часто завистливый бедняк, если разбогатеет, то делается самым мелочным, чёрствым и гордым богачом; что честолюбцы, тяготящиеся подчинением, достигнув заветного возвышения, становятся самыми взыскательными, бессердечными и несправедливыми носителями власти, - и те, которые падают пред искушениями своего посредственного положения, окончательно ослепляются положением высшим (Берсье). «Единому Богу известны», продолжает тот же писатель, «наши тайные и гордые мечты о себе, наша зависть к другим, обладающим большим. Если бы все наши стремления могли заговорить, какие бы печальные и неожиданные признания мы бы услышали, но если бы всем этим стремлениям дано было осуществиться, то какое ужасное зрелище мы бы увидели! Знаете ли вы в истории что-нибудь более печальное, чем управление человека, неспособного распоряжаться властью? Что гибельнее положения какого-либо легкомысленного мота, который вдруг сделался обладателем большого богатства? Нет ничего несчастнее, как получение чего-либо свыше сил»... И наоборот, сколько великого в мире создано терпеливыми усилиями людей, неведомых по-видимому, не блестящих, по-видимому, получивших только один талант! «Ведь простые воины одерживали победы»... Много ли талантов имела та евангельская вдова, которая удостоилась величайшей похвалы Иисуса? Сколькими талантами, с внешней стороны, обладали апостолы, о жизни которых вы сейчас слышали из читанного отдела Слова Божия - про темницы, биения, скитания, опасности, раны, поругания... Сколько видимых талантов было у святого Павла, когда писал он смелые и вечно знаменательные слова: «Нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для ангелов и человеков. Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, вы же крепки; вы в славе, а мы в бесчестии; даже доныне терпим голод и жажду, и наготу, и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками... Мы, как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне» (1 Кор. 4, 9-13). Но «нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем» (2 Кор. 6, 10). А сколько было талантов у первых христиан, когда, лишенные всего, чем люди гордятся и наслаждаются, - всего, что люди приобретают как великое и ценное, они «смотрели на пышное величие древнего мира с твёрдым убеждением, что весь этот блеск земного величия померкнет пред крестом их Учителя»? (Берсье). И сколько их, этих христиан неведомых, незнаемых, которые кровью, трудами, твердыми правилами жизни христианской, непоколебимым стоянием в вере и молитве, в правде, любви и честности, исполнением долга в семье, обществе, в войске, в судах способствовали возвеличению христианства, привлекали к нему уважение со стороны неверных, содействовали блестящей эпохе Церкви, её силе, её влиянию, её победе над тёмным царством греха и неведения языческого - и все это среди тысячи препятствий, из которых гонения и преследования, это крещение кровью новорожденной Церкви Христовой, было препятствием меньшим. Где их имена? Где они, безвестные труженики, неведомые проповедники, которые в первые два века христианства буквально исполнили завет своего Учителя и Господа идти во весь мир и проповедовать Евангелие всей твари? (Мк. 16, 3 5.) Где эти труженики, которые после каких-либо двух-трех сменившихся поколений после Христа уже могли сказать язычникам эти выразительные слова: «мы существуем, так сказать, только со вчерашнего дня, а между тем наполняем собою всё: ваши города, острова, замки, пригороды, советы, лагери... двор, секст и форум, вам оставляем одни капища!» (Тертуллиан). От всех этих безвестных деятелей осталось величественное здание Церкви, великие, неисчислимые плоды веры, неизмеримые благодеяния христианства, но рядовые работники эти каждый в своём деле, без сомнения, считали себя людьми немногих талантов, а с нашей обычной, мирской точки зрения внешнего блеска и вовсе их не имели.

Будем же и мы, рядовые и как бы чернорабочие в великом деле службы и труда Богу и человечеству, каждый с одним талантом приумножать его и работать без зависти к тем, что получили больше, в той христианской уверенности, что Бог, Раздаятель талантов, указал нам такое именно место в жизни, хотя и невидное, на котором мы можем оказаться наиболее полезными. Пусть мы, рядовые работники, получившие каждый один талант, носим только камень, глину и песок; из наших совокупных усилий в руках великого Зодчего мира слагается стройное, гармоническое и величественное здание человечества, та «скиния Бога с человеками» (Апок. 21 гл.), где Он является их Отцом, а они - Его детьми, то царство Божие, царство правды, мира, и любви, и радости, что должно основаться в нас и среди нас и заполнить всю землю. Путь к этому один: взять данный талант, каков бы он ни быль, и, не зарывая в землю, приумножать его разумным и благословенным трудом долга, трудом от утра и до вечера жизни, когда Господин потребует отчёта и скажет утомленному работнику: «Добрый раб, благой и верный! В малом ты был верен, над многим тебя поставлю: войди в радость Господа твоего!» (Мф. 25, 21.) Но ожидая и желая этого приговора всем сердцем, не забудем, что приготовлены и иные устрашающе приговоры: «много званных, а мало избранных» (Лк. 14, 24), и еще: «будут первые последними, а последние первыми» (Мф. 19, 30), а над всем этим: «кому много дано, с того много и взыщется» (Лк. 12, 48). Аминь.

Источник: Протоиерей Иоанн Восторгов. Полное собрание сочинений, Т. 1-5. - СПб: Царское дело, 1995. – Т. 1, с. 154-158.