Характерная черта Мф. – систематическое изложение благовестия Христова
В нашу задачу не входит исчерпывающее обозрение содержания Мф. Мы обращались к нему, когда говорили о земном служении Христовом, как к одному из основных источников евангельской истории. В настоящей связи Мф., а равно и другие Евангелия, интересуют нас как письменные памятники апостольского века и как источники его истории. В своё время было отмечено, что мы имеем достаточные основания относить ко второму периоду истории апостольского века закрепление в Иерусалимской Церкви основного ядра евангельского предания. Закреплённое в Иерусалиме евангельское предание легло в основание наших канонических Евангелий, в частности и в особенности, синоптиков. Но в каждом из них оно получило своеобразное преломление, отражающее индивидуальные цели отдельных евангелистов и стоявшие перед ними задачи. Это касается и Мф., составленного, по свидетельству древнего предания, для обращенных ко Христу иудеев.
Хотя Мф. и содержит ценнейший исторический материал, целью евангелиста было не историческое благовествование, а систематическое изложение благовестия Христова. Сопоставление Мф. с Мк. и с Лк. убеждает нас в том, что евангелист Матфей соединял отдельные поучения Христовы, сказанные в разное время и разным слушателям, в большие связные речи. Это касается, в первую очередь, Нагорной проповеди (Мф.5–7), имеющей параллель в Лк. не только в Лк.6, но и в менее значительных отрывках, разбросанных на протяжении последующих глав до Лк.16 включительно. То же может быть сказано о притчах Мф.13, об обличении фарисеев в Мф.23 и об эсхатологической речи Мф.24–25. Сказанное распространяется и на повествовательный материал. В Мф.8–9 евангелист Матфей собрал чудеса Христовы, отнесенные в Мк. и Лк. к разным моментам Его служения. Но в полной мере систематический характер Мф. наблюдается только в первой половине книги (Мф.1–14). Вторая половина (Мф.15–28), посвященная Страстям и тем событиям, которые предшествовали Страстям, имеет исторический характер. Христианство есть религия историческая. Его центральная точка есть смерть и Воскресение Христово. Об этих событиях, совершившихся в истории, евангельский повествователь не может говорить иначе как в историческом разрезе. Но в первой части Мф. поучения Христовы и события Его земной жизни сгруппированы так, что мы вправе понимать Мф.1–4 как общее введение, намечающее основные мысли Евангелия, и толковать Мф.5–10 как учение об условиях стяжания Царства Небесного. Это учение дано в форме Нагорной проповеди (Мф.5–7) и в Мф.8–9 иллюстрируется делом, т. е., главным образом, чудесами Христа Спасителя, собранными евангелистом в одно связное целое. Единство отрывка Мф.5–9 доказывается почти дословным повторением в Мф.9:35 формулы Мф.4:23, которой этот отрывок вводится. Но с Мф.5–9 тесно связана Мф.10, которая представляет собой приложение этого же учения к служению учеников. Не сообщая о возвращении Двенадцати, посланных на проповедь (Мф.10:5), евангелист, несомненно, относит эти наставления, тоже систематизированные (ср. параллели в Мк.3, 6 и Лк.6, 9, 10, 12, 21 и др.), к апостольскому служению в Церкви до эсхатологического предела, который ему кажется недалёким (ср. Мф.23 в связи с Мф.10:5–6). В Мф.11–14 речь идёт уже не об условиях стяжания Царства Небесного, а о Царстве Небесном по существу. К постановке этой темы евангелиста приводит вопрос Предтечи и свидетельство о нём Господа (Мф.11:1–15). Учение о Царстве предполагает служение Мессии, сосредоточивающее на себе внимание евангелиста в отрывке Мф.11:25–12. Сущность Царства раскрывается в притчах о Царстве, собранных в Мф.13 и получающих фактическую иллюстрацию в чудесах Мф.14. Единство отрывка Мф.11–14 до известной степени закрепляется повествованием о конце Предтечи (Мф.14:1–2), возвращающим читателя к исходной точке в начале Мф.11.
