Христианство как свет миру. В праздник Богоявления. 1898 г.
Явился еси днесь вселенней н свет Твой, Господи, знаменася на нас, в разуме поющих: пришел еси, явился еси, Свет неприступный! (Кондак праздника.)
И светит доныне миру этот свет Христов, как солнце, иногда невидное за облаками, тем не менее лучезарное, теплое, живительное! И будет светить миру этот свет Христов, пока не наступят времена нового неба и новой земли, где будет жить и сиять одна вечная правда (2 Петр. 3, 13)! И потому-то и велик и радостен нынешний день Богоявления, что он напоминает нам просвещение мира и человечества этим светом Христовым, -напоминает нам Иисуса Христа, в Своём крещении полагающего начало открытому Своему служению в качестве Учителя и Искупителя заблуждающегося человечества. И если когда, то именно сегодня само собой приходит на память наставление святого апостола: припоминайте себе то время, когда вы были без Христа (Еф. 2, 11-12). Вспомнивши, увидим, что такое был мир до Христа, чем он сталь с Его пришествием, и каким быль бы без Христа. Правда, говорить об этом подробно и всесторонне -недостало бы времени и сил; правда, здесь уместно заключительное слово наших Евангелий: «ни самому миру вместити пишемых книг» (Ин. 21, 25): но если мы возьмём только одну какую-либо сторону жизни, то и этого достаточно будет нам в поучение в настоящий праздник.
Неизмеримо влияние христианства в области собственно просвещения разума человеческого в тех вековечных вопросах о Боге, мире и человеке, - в вопросах, для которых всегда открыт наш дух и о которых самые лучше мудрецы вне христианства только гадали, составляя себе самые смутные понятия. Но если от этой возвышенной и неизмеримой области мы спустимся в область более доступную и видную, к отношениям и складу жизни общественной, то и здесь увидим величайшую победу, победившую мир, святую веру нашу (1 Ин. 5, 4), - увидим величайшие благодеяния христианства.
Можно сказать, христианство внесло обновление в мир и спасло его от окончательной гибели и разложения одним кратким словом: «Бог - любы есть» (1 Ин. 5, 16). И до Христа знали о нравственности, говорили о великодушии, о правде, о любви, но воистину только у Христа эта заповедь о любви является заповедью новою, утвержденною на сущности внутренней жизни Самого Божества и на примере воплощённого Бога-Искупителя. Никогда еще нравственные начала не были утверждены так прочно и никогда не получат они основания более твёрдого и устойчивого. Из этой новой заповеди о любви, новой не по имени, а по существу, по внутренней своей санкции, по исходному началу, основанию и завершению, - из этой заповеди любви, исходящей от Бога-Любви, выросла и новая жизнь для человечества. Уже оно было на краю гибели, уже оно задыхалось в атмосфере неверия, сомнения, эгоизма и ужасающей безнравственности, уже утопало оно в крови и слезах бесчисленных миллионов рабов, угнетённых и забитых народов, гибло в безграничной и непроходимой пропасти, лежащей во взаимных отношениях отдельных лиц, сословий, племён, народов и государств - и вот всё было соединено и спаяно небесным началом любви, небесным учреждением для земли -учреждением вселенской Церкви, этого града и царства Божия, этой носительницы и хранительницы нового завета Бога с человечеством. Христианство открыло этим путь к мирным отношениям народов; христианство постепенным смягчением сердец смягчило, потом уничтожило рабство, эту позорную язву, разъедающую весь организм древнего мира; христианство собственно впервые создало семью в истинном смысле этого слова, создало своим высоким учением о святости семейного союза, который должен быть ближайшим образом царства Божия на земле, первым питомником чад Божиих (Еф. 4, 4), и который поэтому должен утверждаться не на основе грубости, чувственности, принуждения и страха, а на началах взаимной любви и преданности; этим возвышено было значение женщины, которая из прихоти мужа, из рабыни, равной другим рабыням- женам, зависящей в своём положении от каприза своего господина, сделалась членом семьи, матерью, в высшем и лучшем значении слова, и даже более - вдохновителем духовной, нравственно-религиозной жизни семейства. Вместе с этим возвысилось значение детей, как благословения в брачном союзе, этих будущих носителей царства Божия, членов великого тела - Церкви Христовой, следовательно, продолжателей того великого нравственного процесса, нравственного оздоровления и возвышения человечества, которому начало положил Глава Церкви - Христос. И какая бодрящая вера в добро, вера в людей, вера в светлые судьбы мира принесена Христом на место мрачного отчаяния и сомнения языческого, какое возвышенное представление о цене человеческой природы, какая светлая любовь к жизни дана на место презрения к ней, доходящего до сознательного холодного самоубийства, возводимого в язычестве на степень добродетели!
В дальнейшем влиянии своём на жизнь человечества христианство, как религия Бога любви, спустилось туда, где всего более проявлялась жестокость древнего государства и общества, -к разным несчастливцам, сделавшимся такими от природы, по собственной воле, или от стечения неблагоприятных внешних обстоятельств, к людям голодными, нагим, бесприютным, убогими, калекам, страдающим в заключении и ссылке. На них древний мир смотрел с равнодушием и нескрываемым презрением, как на людей, прогневавших Бога, заклеймённых печатью проклятия и отвержения, страдавших от слепого неумолимого рока, борьба с которым никому не под силу. Самое сострадание к ним для гордого римлянина и благородного философа казалось непростительною слабостью души. Если в христианстве блаженны нищие духом, кроткие, плачущие, милостивые, ибо их есть царство небесное (Мф. 5, 1-11), - то в язычестве было: блаженны сильные, богатые, храбрые и знатные, ибо они, победив и подавив слабых, получат царство земное... Христианство явилось пред человечеством с особым усиленным и настойчивым ходатайством за всех несчастных; оно научило видеть в них детей Божиих, равно со всеми призываемых ко Христу и часто нравственно высших, чем сильные мира; среди них христианство видело Самого Христа, выросшего в бедности и неизвестности, невинно осуждённого на самую позорную казнь; ими, следуя завету Спасителя, христианство по преимуществу усвоило название меньших братьев и милость к ним отнесло к Самому Христу (Мф. 25, 40). И вот, во имя любви христианской, стали воздвигаться в мире благотворительные и просветительные учреждения, богадельни, больницы, странноприимницы, братства и союзы, приюты и школы; свет и теплота любви христианской стали проникать в самые дома заключения преступников, на места их наказания и ссылок, смягчая законы, изменяя взгляды на преступность, давая всем право защиты, отменяя жестокие казни и пытки; под влиянием христианства стали, наконец, возможны примеры сотен и тысяч таких подвижников, которые во имя ближних отказались от личных радостей жизни и начали с того, что роздали все имущество бедным (Мк. 10, 21), с того, что древний мир назвал бы или глупостью, или сумасшествием.
И доныне продолжается этот незримый процесс постепенного изменения и смягчения в человечестве понятий, нравов, взаимных отношений, самых законов и учреждений государственных. Не нужно поэтому смущаться видом человеческого невежества, безнравственности и себялюбия. Правда, нет и теперь ни одного народа, ни одного общества, в котором бы во всей полноте и жизненности осуществилось великое начало любви христианской; правда, и доселе среди христианских народов повторяются такия явления и поддерживаются такие отношения, которые напоминают собою жестокость и зверство древнего мира. Но Евангелие Своё Христос Спаситель сравнивает с закваской в тесте (Мф. 13, 33): путём медленным, но неуклонным и постоянным оно пройдёт в тело человечества, пока не поднимет его всё. И это случится, осуществится: ручательством служить то, что уже сделано христианством. Христианство ещё не завершило своей миссии в мире, не прошло до конца своего исторического пути, и его назначение состоит в том, чтобы внутренно очищать и возвышать жизнь человечества до тех пор, пока будет оставаться на земле человечество. Но, смотря на то, что было до Христа и что сталось после Него, смотря на этот величайший мирный переворот в человечестве, как не исполниться глубокой веры и любви к Спасителю, как не окрылиться светлою надеждою на Его окончательное торжество над злом, как не воспеть с ангелами их приветствия в час Его явления в мир: «слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение!» (Лк. 2, 14.)
Братья, носящие имя Христово, крещеные в образ Крестившегося ради нас Спасителя! Слышите ли вы голос Небесного Отца в прославление Сына: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф. 3, 17; Мк. 1, 11.) Слышите ли вы завещание Отца последователям Его воплощённого Сына: «Того послушайте»? (Мф. 17, 5.) Что благовестит и что внушает нам этот глас Божий, в слух народов возгремевший над водами многими? Он возвещает, что нет и не может быть на земле лучшего учителя, кроме возлюбленного Сына Божия Иисуса Христа, что нет иного имени под небом, данного человекам, нет иного имени, которыми бы надлежало нам спастись (Деян. 4, 12); что Он, только Он есть наш путь и истина, и жизнь (Ин. 14, 6). Пусть же всеосвещающий и животворящий свет Христов будет нашим руководителем на пути просвещения, взаимных отношений, общественного строя и собственной жизни каждого.
Станем твёрдо на сторону Христа и Его дела, станем в числе Его сторонников, соработников и споспешников в великом царстве Его на земле - в Церкви Христовой, в великом деле возрождения нас самих и всего человечества. Здесь наше просвещение, здесь спасение мира, здесь вся сила наша для правильного выполнения жизненных задач, для уразумения и достижения высших целей жизни. Я свет миру (Ин. 8, 12), сказал Христос; Я - путь, истина и жизнь. Кто следует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни (Ин. 14, 6; 8, 12). Аминь.
Источник: Протоиерей Иоанн Восторгов. Полное собрание сочинений, Т. 1-5. - СПб: Царское дело, 1995. – Т. 1, с. 180-185.
