Грех упования на человека. Речь перед панихидой о погибшем на брани начальнике Тихоокеанского флота вице-адмирале Стефане Иосифовиче Макарове
Мы оплакиваем потерю одного из самых дорогих мужей настоящего времени. Много надежд соединялось с именем Стефана Иосифовича Макарова как начальника Тихоокеанского русского флота, действующего в войне против Японии, и вдруг – столь безвременная и печальная гибель этого славного и опытного вождя, а с ним и потеря тех надежд, какие на него возлагались! И все это совершилось так неожиданно и в столь нужное для успеха войны время!
Какой смысл всего этого? Дело ли случая это или действие Промышления Божия?
Таковое событие, как потеря наинужнейшего человека для данного времени, невозможно человеку верующему считать делом случая. Это событие столь же неслучайно, сколь не были таковыми события, с которых начинался поворот мировой истории. Мы, истинно русские, не знаем случая, но верим в Промысл Божий. Потеря бывшей опоры нашего флота, действующего в войне против японцев, есть дело сего Промысла, и в этой потере мы должны усматривать, чего хочет Бог, отнявший у нас, по-видимому, так безвременно нашу надежду, нашу опору на море.
Попытаемся пояснить это событие при озарении богооткровенного учения. В книге пророка Иеремии начертаны следующие слова: Так говорит Господь: проклят человек, который надеется на человека и плоть делает своею опорою, и которого сердце удаляется от Господа (Иер.17:5). Здесь изрекается проклятие – источник несчастий на того, кто все упование возлагает на человека и от Господа отступает сердце его.
В виду этого изречения обратим наше внимание на то, что говорилось и что писалось на столбцах едва ли не всех органов современной светской печати о значении настоящей войны, что предрекалось о ходе и исходе ее, какое место отводилось в успехе войны силе Божией и какое – силе оружия, опытности вождей и силе подъема народного духа.
Надежда на силу оружия, вождей и воинства соединялась ли с надеждой на Господа сил или последней надежде придавалось мало значения? А если говорилось об этом, то – искренно ли? Не говорилось ли только языком, а не сердцем? Осмотримся, не были ли мы особенно виновны в последнем грехе, то есть в отступлении сердцем от Господа, и не послужил ли этот грех причиной данного нам печального урока?
Война есть зло или последствие зла; она – бедствие, Божие посещение. Для отвращения ее нужна покаянная молитва, соединенная со смирением, сокрушением сердца и исправлением жизни, как частной, так и общественной. Церковь – наша учительница – указывает нам на это, приглашая верных чад своих молиться особенной молитвой, чтобы Господь не помянул беззаконий наших, но, яко благосерд, милостив был бы к нам, недостойным рабом Своим.
Как же отнеслось наше общественное сознание к таковому призыву Церкви? Выразилось ли чем-либо и когда-либо в современной печати сознание того, что наша общественная жизнь не настолько безупречна, чтобы не требовала исправления? По-видимому, никому и на мысль не приходило о том, что нужно кое в чем покаяться и кое в чем исправиться.
Сознавал ли кто-либо, скажем для примера, что наша общественная жизнь погрешает тем же, чем погрешал Израиль, которого грозным обличителем явился пророк, изрекший от лица Божия проклятие на излишнее надеяние на человека, с отступлением сердцем от Бога?
Израиль оскорбил Господа нехранением дня субботнего как дня покоя и служения Господу, и за это ему изречена была угроза Божия. Не грешит ли и наша общественная жизнь тем же нехранением субботы, то есть непочтительным отношением к праздникам Господним, когда в навечерие воскресных и праздничных дней устраиваются общественные увеселения и народ отвлекается от храмов Божиих? Не погрешает ли наша общественная жизнь отступлением верхних и отчасти средних слоев общества от Церкви, поголовным отсутствием в храмах нашего так называемого образованного класса людей, заменяющего ныне церковь театром или игорным столом?
Проклят человек, который надеется на человека... и которого сердце удаляется от Господа (Иер.17:5). Высоко поднят дух народа в настоящую войну: любовь к отечеству, с желанием ему принести посильную жертву на алтарь его, проявилась во всех слоях общества в высокой степени. Все, дотоле разномыслящие, объединились в одном чувстве любви к дорогой родине, с желанием воинству победы над врагом. Все живут надеждой, что Россия выйдет из настоящей борьбы победительницей. Все провожали на поле брани вождей и воинов с нетерпеливым желанием, чтобы они скорее пошли, увидели и победили, между тем как сами вожди, сознавая трудность поручаемого им дела, иногда предупреждали нетерпеливых, что до благополучного исхода войны нужно терпение, терпение и терпение.
Мы, по-видимому, забыли урок истории, что и «непобедимые армады» бывали побеждаемы, если с ними не был Бог и если у них была одна надежда на себя. Поэтому нашей православной Руси в настоящую войну наипаче нужно держаться мысли о Боге; говоря с упованием: «Мы победим», нужно прибавлять к этому: «Если с нами будет Бог».
С надеждой на Бога, на мощь русского воинства, на мудрость вождей нам нужно соединять чувство смиренномудрствующего покаяния в том, в чем грешит и каждый из нас, и в чем погрешает наша общественная жизнь. Прилично при этом вспоминать церковную песнь: Сердце мое страхом Твоим да покрыется смиренномудрствующее: да не вознесшееся отпадет от Тебе, Всещедре.
Конец слова. Велика наша потеря, но унывать нам не следует, а нужно молиться с покаянным чувством и крепко уповать, что с нами Бог, нас вразумляющий и милующий, но еще не наказующий. Мы много потеряли, но много еще осталось для упования нашего, – а во главе всех надежд наших да будет Бог!
С нами Бог, разумейте, язы́цы, и покоряйтесь яко с нами Бог! Страха вашего не убоимся, ниже смутимся, яко с нами Бог! Господа Бога нашего, Того освятим, и Той будет нам в страх, яко с нами Бог!
А о тех, кому Господь судил положить на брани души свои за веру, царя и отечество, помолимся, да простит Господь согрешения их и в день праведного воздаяния воздаст им венцы нетления!
