Грех. 1902 г.
В порядке евангельских чтений св. Церковь в нынешнее воскресенье предложила нам повествование об исцелении Спасителем нашим расслабленного в Капернауме, спущенного сквозь кровлю (Мф. 9:1–8). Верные сыны Церкви, внимательные к ее богослужению, знают и помнят, что это евангельское чтение предлагается верующим дважды в году. Уже это одно обстоятельство показывает нам, как полна назидания предлагаемая священная повесть и как важно для христианина остановиться на ней вниманием. И действительно, что-то особенно властно, особенно глубоко и поучительно говорит нашему духу при чтении и слышании предложенного нам сегодня Евангелия.
Не ошибемся, если скажем, что главное внимание наше в нем привлекают кроткие и милостивые слова Господа, сказанные Им в ответ на молчаливую, но трепетную и горячую мольбу расслабленного об исцелении: «чадо, отпутаются тебе грехи твои». И дети, и взрослые, слушая в первый раз эту священную повесть, всегда и неизменно останавливаются здесь с вопросом: разве этого искал больной? разве за этим спустили его к ногам Иисуса?
Но Спаситель знал и видел, чего искал и хотел больной: и намеренно, в поучение присутствующим, в поучение нам, Его последователям, изрек это слово прощения греха прежде слов исцеления болезни.
Здесь подходим мы к самому существу христианской веры, христианского учения, христианского миропонимания. Нам указывается здесь, как тяжел грех и какие опустошения сделал он в жизни всего человечества. Грех отравил чашу блаженства, приуготовленную Богом первозданному человеку; грех лишил его рая сладости, отторг от Бога, сделал странником и скитальцем на земле, принес голод, болезни, несчастья, поставил человека пред страшным лицом смерти; грех перешел, как печальное наследие грехопадения Адамова, во всех людей – его потомков, обратился для человека как бы во вторую его природу, сделал человека как бы по естеству чадом гнева и потребовал для своего исцеления величайшей и всемирной жертвы – смерти Сына Божия. Грех и ныне отравляет нам всякую радость, лежит смертельною горечью на дне всякого удовольствия и, как тяжкие гири на крыльях нашего духа, влечет нас долу, от неба к земле, от Бога к миру и диаволу. Это – именуемый в христианском учении грех первородный.
С детства известна эта истина каждому христианину, хоть сколько-нибудь вкусившему от христианского учения. И все-таки, к сожалению, она забывается людьми совершенно и до конца, и ее часто-часто нужно напоминать людям во всех поприщах жизни.
Присмотритесь к окружающему нас миру, прислушайтесь к тому, что говорят и пишут. Какая всегда и везде слышится у всех глубокая вера в силы человека и в его нравственные достоинства! Послушаешь иного – как легко всех обратить в святых, а людскую жизнь сделать раем! Послушаешь Толстого, нового лжеименного учителя жизни, нашумевшего на всю Poccию: не суди, не сажай в тюрьмы, не наказывай, никого и ни к чему не принуждай; по мнению этого учителя, стоит только человека предоставить себе, стоит только обратиться к нему с добрым словом, и в нем непременно восторжествуют добрые начала, и только они одни. Послушаешь какого-либо новомодного воспитателя: зачем говорят, стеснения для юных, зачем правила, предписания, наказания? Предоставьте, мол, юным полную свободу, и в них заговорят сами собою добрые стремления, добрые порывы.
Послушаешь политика или общественного деятеля, говорящего или пишущего в газете: опять те же речи о свободе, о врожденных добрых свойствах человека, которые непременно в нем воздействуют и дадут ему рай на земле, лишь бы его не стесняли. Какая односторонность, какое заблуждение, какое упорное нежелание видеть самые очевидные истины! Точно какая-то слепота обуяла современных деятелей и мыслителей, точно не видят они, как рядом с добром живет и зло, как все идем мы в жизни среди заблуждений, ошибок и падений вольных и невольных; точно не чувствуют они в себе самих, как что-то тянет нас на зло при полном сознании и признании, что зло – противно, греховно, отвратительно. Это знали и чувствовали даже древние язычники, наиболее вдумчивые, но особенно хорошо познали это и показали людям истинные и искренние христиане, наблюдавшие за своею духовною жизнью. Павел ли апостол не был велик? Но как он горько и пагубно заблуждался, когда гнал Церковь Божию! Он ли не обладал силою воли, он ли не мог подавить в себе все дурные влечения? Но он-то именно и говорит: «Знаю, что не живет во мне доброе; желание добра есть во мне, но чтобы сделать его, того не нахожу. Доброе, которое люблю, не делаю, а злое, которое ненавижу, делаю... По внутреннему человеку соуслаждаюсь закону Божию, но в членах моих вижу иной закон, противоречащий закону ума моего и связующий меня законом греховным, сущим в членах моих. Окаянен есмь человек» (Римл. VII гл.) Этот вопль апостола есть вопль всего грешного человечества. И пока человек будет пить грех, как воду, дотоле он будет в отчуждении у Бога, от истинной жизни, от истинного счастья, и все эти преувеличенные надежды, и эта вера в добрые силы человека, – все, что так льстит нашему самолюбию, все разлетится в прах и останется бесплодным. Тому свидетельство и доказательство – опыт веков.
Спаситель наш в ныне читанном Евангелии и дает всем векам знаменательный урок: грех есть начало и корень всех болезней и несчастий.
Кто хочет добра себе и другим, кто хочет истинно служить благу общества, государства, – тот паче всего должен бороться с грехом. Поставим мы себе это за правило: будем бегать гpеха, будем вдумчиво и зорко стоять на страже своего нравственного восхождения, будем работать Богу и правде: ибо «скорбь и теснота на всякую душу человека, делающего злое!» (Рим. 2:9).
И напротив: блажен, кому отпущено беззаконие и прикрыт грех. Блажен муж, которому не вменит Господь греха его! (Пс. 31:1–2). Какова была бы жизнь человека, если бы Господь не обещал этого помилования? Что было бы с человеком, если бы каждый грех, содеянный им от времен детства, тяготел над ним справедливым Божиим гневом? Мы бы утонули в этих беззакониях, и они превзошли бы главу нашу. Тогда преимуществом доброго было бы только сплошное и бесконечное страдание. Ибо чем утонченнее совесть, чем глубже вдумчивость и самонаблюдение, тем тяжелее было бы человеку вспоминать все свои грехи и падения.
Но вот за покаяние и веру в искупительные страдания нашего Спасителя нам даруется прощение грехов. Какое забвение прошлого, какое облегчение совести, какая бодрость, одушевление, подъем духа для большего и большего нравственного восхождения! Тогда-то вырывается слово великого и глубокого, но не горделивого, а смиренного сознания человеком своей нравственной силы, – силы, невиданной в мире. Вся могу, говорит апостол, все могу, но, прибавляет, – о укрепляющем меня Иисусе! (Флп. 4:13).
Будем же больше всего на свете бояться греха и будем в покаянии о содеянном грехе искать бодрости и силы: и тогда мы, грехами расслабленные, уподобимся евангельскому верующему расслабленному: милосердый Спаситель и нам скажет, видя веру нашу: прощаются тебе грехи твои. И укрепятся расслабленные колена, чудо свершится: расслабленный встанет и жизнь его, свободная от греха, будет полна и благословенна. Аминь.
Источник: https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Vostorgov/polnoe-sobranie-sochinenij-tom-2/2_3#note47_return
