Формирование канона Нового Завета
Являющийся результатом применения данного метода общий взгляд епископа Кассиана на Священное Писание Нового Завета имеет в общих чертах следующий вид. В новозаветной истории выделяются история евангельская и история апостольского века; последняя, в свою очередь, делится на четыре периода (Там же. С. 169–170). Первый период продолжается от Вознесения Христа до убиения Стефана (ок. 35 года), связанного с ним гонения на христиан и рассеяния их за пределы Иерусалима. Второй период длится от убиения Стефана до гонений на христиан Агриппы I Ирода и его смерти (44 г.). К этому периоду относится начало распространения христианского благовестия в неиудейской среде. Третий период начинается с 44 г. и продолжается до ухода христиан из Иерусалима в Пеллу (Euseb. Hist. eccl. III 5. 3) во 2-й пол. 60-х гг. в связи с Иудейской войной. Основные события этого периода связаны с распространением христианства в бассейне Средиземного моря прежде всего трудами ап. Павла, в служении которого до его заключения в узы в Иерусалиме выделяются три больших миссионерских путешествия. Четвертый период апостольского века охватывает последнюю треть I в. Дошедшие до нас новозаветные книги написаны в течение третьего и четвертого периодов апостольского века. Традиционная атрибуция всех новозаветных книг, согласно епископу Кассиану, является верной. Оговорки необходимы лишь по отношению к Посланию к Евреям. Роль ап. Павла в его составлении неясна, и уместнее говорить об участии ап. Павла в работе предполагаемого авторского коллектива (Кассиан [Безобразов], еп. Христос и первое христианское поколение. С. 338–340). Наиболее ранние дошедшие до нас памятники Нового Завета Первое и Второе Послания к Фессалоникийцам, написанные во время второго путешествия апостола Павла в начале 50~х гг. I в. (Там же. С.253:256). В ходе третьего путешествия появились Первое и Второе Послания к Коринфянам, Послания к Галатам и к Римлянам (Там же. С. 258–260, 272–275, 281–282, 288–289). Послания из уз к Филимону, к Ефесянам, к Колоссянам, к Филиппийцам написаны в Риме во время первого пребывания апостола Павла в заключении (Там же. С. 302–304). После освобождения написаны Первое Послание к Тимофею и Послание к Титу; Второе Послание к Тимофею написано во вторых римских узах, незадолго до смерти апостола Павла (ок. 64 г.; Там же. С. 324–325). Послание к Евреям создано в Риме после освобождения апостола Павла из первых уз (Там же. С. 338–340). Это послание трактуется епископом Кассианом как «манифест» христиан из язычников, обращенный к палестинским иудеохристианам. Ответом на него, по предположению епископа Кассиана, является Послание Иакова, написанное Иаковом, братом Господним (Там же. С. 357). Отстаивая этот взгляд на соотношение Послания к Евреям и Послания Иакова, епископ Кассиан вопреки доминирующей в науке точке зрения был вынужден относить кончину Иакова, брата Господня, ко второй половине 60-х годов на основании замечания раннехристианского писателя Егесиппа, согласно которому осада Иерусалима римлянами последовала «сразу после его мученической кончины» (см.: Euseb. Hist. eccl. II 23. 19; Кассиан [Безобразов\, еп. Завещание иудеохристианства // Он же. Да приидет Царствие Твое. Париж, 2003. С. 62). Первое и Второе Послания апостола Петра, по мнению епископа Кассиана, созданы в Риме в последние годы жизни апостола (64–68 гг.; Он же. Христос и первое христианское поколение. С. 377–378, 383–384). Вероятным епископ Кассиан считает и написание в Риме до 70 года Послания Иуды, автором которого является Иуда, брат Господень. В вопросе о соотношении Второго послания Петра и Послания Иуды еп. Кассиан склонялся к признанию более раннего происхождения Второго послания Петра (Там же. С. 388–389). Евангельское предание в объеме общесиноптического ядра, согласно епископу Кассиану, закрепляется в виде связного очерка во второй период апостольского века в Иерусалиме. Это закрепление не обязательно должно было быть письменным, оно могло существовать и в устной форме (Там же. С. 208–212). Написание Евангелий как завершенных литературных текстов относится к четвертому периоду апостольского века. Два первых Евангелия, по версии епископа Кассиана, написаны до падения Иерусалима в 70 г. Евангелие от Матфея было создано в Иерусалиме и адресовано первоначально христианским читателям иудейского происхождения (Там же. С. 360–368). Евангелие от Марка написано в Риме для язычников и основано на проповеди апостола Петра, которого евангелист Марк сопровождал в качестве переводчика (Там же. С. 391–397). Евангелие от Луки и, соответственно, Деяния святых апостолов епископ Кассиан рассматривает как творения спутника и сотрудника ап. Павла и уверенно датирует временем после 70 г. Вопрос о месте их написания епископ Кассиан оставляет открытым, утверждая лишь, что первоначальными адресатами этих книг были читатели из язычников. Все иоанновские писания Нового Завета, считает епископ Кассиан, созданы апостолом Иоанном Богословом в Ефесе около 100 г. (Там же. С. 417–427).
В решении синоптической проблемы епископ Кассиан пытался предложить альтернативу господствующей в науке теории четырех источников. Согласно этой теории, Евангелие от Марка является самым ранним из Евангелий и служит источником для Евангелий от Матфея и от Луки; эти Евангелия в не совпадающих с Евангелием от Марка общих для них частях пользуются не дошедшим до нас источником, обозначаемым в науке буквой Q (от нем. Quelle – источник), и каждое из них имеет при этом особый письменный источник своего уникального, не находящего параллелей в других Евангелиях материала. По утверждению епископа Кассиана, в основе каждого из трех синоптических Евангелий лежит связный очерк евангельской истории от служения Иоанна Крестителя до Воскресения Христа, сформировавшийся и закрепленный, как было отмечено выше, во второй период апостольского века в Иерусалиме. В Евангелии от Матфея этот очерк соединяется с другим источником ярко выраженного иудеохристианского характера, который мог не иметь связной формы, но представлял собой совокупность разрозненных элементов. В Евангелии от Марка первоначальный очерк евангельской истории дополнен воспоминаниями апостола Петра, дошедшими до евангелиста Марка в устной форме через его личное общение с Петром. Оба евангелиста подвергали находящийся в их распоряжении материал редакционной обработке. При этом епископ Кассиан, критически относившийся к распространенному мнению о первенстве Евангелия от Марка и о его влиянии на Евангелие от Матфея, считал два первых Евангелия взаимно независимыми. Евангелист Лука позаимствовал первоначальный очерк евангельской истории из Евангелий от Матфея и от Марка, бывших его основными источниками. К Евангелию от Матфея восходят те части Евангелия от Луки, которые, согласно теории четырех источников, почерпнуты из Q. Наряду с евангелистами Матфеем и Марком Лука использовал и другие источники, как устные, так и письменные, при этом в некоторых случаях он мог получить сведения и от очевидцев событий евангельской истории. Редакционная работа Луки признается еп. Кассианом наиболее значительной среди всех евангелистов-синоптиков (Там же. С. 208–213; Он же. Историческое решение синоптической проблемы // Он же. Лекции по Новому Завету. Евангелие от Луки. Париж, 2004. С. 249–278).
С синоптической проблемой тесно связан вопрос о возможности согласования и об исторической достоверности Евангелий. Правильное решение этого вопроса, по мнению епископа Кассиана, должно основываться на учении о богодухновенности Священного Писания. Богодухновенность Писания исключает возможность неправильного восприятия и искажения, воспринятого авторами новозаветных книг (Он же. Евангелисты как историки // Он же. Христос и первое христианское поколение. С. 489). Различия в освещении исторических фактов отдельными Евангелиями объясняются разными целями, которые ставили перед собой евангелисты. Ни один евангелист не стремился к созданию чисто исторического повествования. В наибольшей степени забота об исторической точности проявляется в Евангелии от Луки, и поэтому именно это Евангелие, согласно епископу Кассиану, должно стать основой для построения хронологии евангельской истории. Однако даже в нем историческая цель не является главной, и последовательность событий этого Евангелия не отвечает требованиям научной хронологии. Каждое из Евангелий есть свидетельство вхождения вечного во временное, и это сопряжение двух планов не может быть передано на человеческом языке в виде хронологически безупречного исторического повествования. Епископ Кассиан сближает в этом отношении Евангелия с православной иконой, условные формы которой, чуждые натурализма, представляют собой попытку изъяснить неизъяснимое. Каждый из евангелистов ставил перед собой прежде всего определенные богословские цели, и именно различие богословских акцентов определяет различия в построении повествования. «Для сравнения Евангелий в плоскости истории не остается места, и этим сразу разрешаются наблюдаемые между Евангелиями противоречия. Противоречий не существует. Различия объясняются различием цели» (Там же. С. 503). Это не исключает, по мысли епископа Кассиана, возможности для православного исследователя пользоваться Евангелием как историческим источником, но общеисторический метод приложим лишь к области доступного человеческому опыту, т.е. к внешней обстановке, в которой протекало земное служение Иисуса Христа. К личности Самого Христа этот метод неприложим. Епископ Кассиан считал невозможным для православного автора создание исторического жизнеописания Спасителя и протестантские опыты в жанре «Жизни Иисуса» оценивал, как заведомо неудачные.
В центре внимания епископа Кассиана, как исследователя, всегда находилась иоанновская письменность, прежде всего четвертое Евангелие, единственная новозаветная книга, которой епископ Кассиан посвятил исследования монографического масштаба. При этом восприятие им Евангелия от Иоанна заметно эволюционировало. Если в ранней работе «Евангелисты как историки» епископ Кассиан резко отделял Евангелие от Иоанна от синоптических Евангелий, усматривая в последних «вечное в его земном выражении», а в первом «предельное откровение вечного» (Там же. С. 504), то впоследствии он пришел к убеждению, что четвертое Евангелие не может восприниматься как текст исключительно духовно-символического содержания, и видел в нем наличие важнейших сведений по евангельской истории, ставя его как источник исторической информации не ниже синоптических Евангелий, включая Евангелие от Луки. Епископ Кассиан считал возможным историческое согласование Евангелия от Иоанна с синоптическими Евангелиями. Вместе с тем основное его внимание привлекала именно богатая символика этого Евангелия, тщательный анализ которой привел епископа Кассиана к убеждению, что ею определяется не только богословское содержание, но и построение четвертого Евангелия. Епископ Кассиан допускал различные варианты подразделения Евангелия от Иоанна, основывающиеся на присутствии в тексте определяющих содержание Евангелия символов Агнца Божия, света и тьмы, дня и ночи. К ранее предложенным в науке вариантам структурирования Евангелия от Иоанна епископ Кассиан прибавил и свой, являющийся одним из самых оригинальных его построений. В членении Евангелия от Иоанна епископ Кассиан основывается на стихе 1Ин.5:6, в котором говорится о пришествии Иисуса Христа «водой и кровью, и Духом». Данный стих епископ Кассиан считает возможным понимать, как «догматическую схему, заполняющуюся конкретным содержанием в Евангелии» (Он же. Толкование на Евангелие от Иоанна // Символ. 1995. Вып. 34. С. 39). Эта догматическая схема была сформулирована апостолом и евангелистом Иоанном в полемике с еретиком Керинфом, учившим, что Христос, тождественный Духу, сошел на человека Иисуса в воде крещения Иоаннова, но оставил Его в Страстях. «В противовес лжеучению апостол утверждает, что Иисус Христос пришел не только Водою, т.е. через явление Его миру в Крещении и свидетельстве Иоанновом, но и Кровью, разумея под Кровью нерасторжимое единство Страстей и Воскресения, и что Дух не есть Христос, но в полном и собственном смысле Свидетель о Христе» (Там же. С. 39). В соответствии с этим взглядом епископ Кассиан делит Евангелие от Иоанна на три части, соответствующие триаде «вода-кровь-Дух». Первая охватывает Ин.1–10 и может быть озаглавлена «Водой», вторая («Кровь») соответствует отрывку 11:1–20:18, третья, названная «Духом», содержит фрагмент 20:19–21:25. С этим планом связана и излюбленная епископом Кассианом идея так называемой Иоанновой пятидесятницы. По мысли еп. Кассиана, который в данном случае отталкивается от толкования на Евангелие от Иоанна свт. Кирилла Александрийского (Сyr. Alex. In Ioan. 14. 18, 21, 33 // PG. 74. Col. 259–263, 285, 289), слова Христа o Его скором возвращении к ученикам, произнесенные в ходе Его прощальной беседы с ними (Ин.14:18–25, 16:16–22), следует понимать, как указание на возвращение Христа в Духе Святом. Соответственно, стихи Ин.20:19–23, повествующие о явлении воскресшего Христа ученикам и о преподании им Духа, должны пониматься в смысле исполнения обетования о даровании Духа Утешителя (Ин.14:16–17, 26, 15:26, 16:7–15) и служат в этом Евангелии эквивалентом рассказа о сошествии на апостолов Святого Духа в день Пятидесятницы (Деян.2). Другая оригинальная идея епископа Кассиана, связанная с построением Евангелия от Иоанна, понимание отрывка Ин.1:19–2:22, представляющая собой продолжение пролога (Ин.1:1–18), как среза евангельской истории, предваряющего хронологически последовательное повествование о служении Иисуса Христа, начинающееся с Ин.2:23. При этом епископ Кассиан, в противоположность Р. Бультману и другим представителям либеральной западноевропейской науки, был убежденным сторонником целостности Евангелия от Иоанна, включая гл. 21, и категорическим противником не обоснованных ни текстологически, ни экзегетически перемещений отдельных его разделов.
В своей экзегезе еп. Кассиан основывался на тщательном филологическом анализе текста, уделяя значительное внимание разным текстологическим вариантам. Будучи классическим ученым-библеистом и не переходя ни в область публицистики, ни в область смежных богословских дисциплин, епископ Кассиан, в то же время, не чуждался и обращения к актуальным темам современного ему богословия (Кассиан [Безобразов\> еп. Новый Завет в наше время: История и богословие // Он же. Да приидет Царствие Твое. Париж, 2003. С. 73–94; Он же. Царство Кесаря перед Судом Нового Завета // Там же. С. 157–187). При несомненно высоком научном уровне трудов епископа Кассиана их оформление лишено тяжеловесной наукообразности, они не перегружены ни большим количеством ссылок, ни масштабными историографическими обзорами, ни отвлекающими от хода мысли исследователя дискуссиями с оппонентами. Язык трудов епископа Кассиана отличается предельной ясностью и лаконизмом и является одним из самых очевидных их достоинств.
