Эсхатологическая речь Спасителя
В синоптических Евангелиях эсхатологическая речь занимает место непосредственно перед повествованием о Страстях (Мф.24–25; Мк.13; Лк.21:5–36). Из контекста Лк. вытекает, что она была сказана Иисусом в храме, где её должны были слушать не одни ученики. Эпизод Лк.21:1–4 относится к храму (равно как и всё содержание предыдущей главы, ср. Лк.20:1). В Лк.20:5 перемена места не указана, а поводом к речи является замечание кого-то из присутствующих – может быть, и не ученика – о храме. И, наконец, уже приводившееся нами заключение Лк.21:37, которым заканчивается эсхатологическая речь, позволяет думать, что и она была произнесена в храме. Наоборот, в Мф. (Мф.24:3) и в Мк. (Мк.13:3) сказано прямо, что она была произнесена на горе Елеонской и слушателями её были одни ученики, притом даже не все, а, по свидетельству Мк., только четверо ближайших: Петр, Иаков, Иоанн и Андрей. Разрешением противоречия было бы, вероятно, допущение, что эсхатологическое учение было сначала предложено Иисусом в храме, в присутствии не только учеников, но и людей из народа. Но уразуметь его – и то несовершенно – могли одни ученики. Исключительно к ним, даже в Лк., относится отрывок Лк.21:12–19. Сказанное в храме при народе Иисус, должно быть, повторил и разъяснил Своим ближайшим ученикам на горе Елеонской.
Условие эсхатологической речи есть предстоящая разлука Учителя с учениками, и тема её есть указание признаков парусии, т. е. грядущего явления Господа во славе. Но указание это – самое общее. Точного срока парусии Господь не даёт. Мало того, в Мк. (Мк.13:32) и в древних рукописях Мф. (Мф.24:36) знание сроков отрицается даже за Сыном. Оно принадлежит только Отцу. Это отрицание понималось и понимается по-разному. По мнению древних, оно означает только то, что откровение последних сроков не входит в служение Христово. Можно видеть в этом ограниченном знании и проявление кеносиса, уничижения Сына Божия в Его вочеловечении. Во всяком случае ясно, что сильнее нельзя было подчеркнуть утаенность последних сроков. При этом в Мф. и Мк. не проводится ясного разграничения между разрушением Иерусалима и концом мира. Не совсем ясно, что относится к Иерусалиму и уже получило исполнение в катастрофе 70-го года и что ещё должно наступить в эсхатологическом свершении. Это смешение исторических планов нас не должно удивлять, если мы учтём, что первое христианское поколение жило в напряженном ожидании парусии и Мф. и Мк. были составлены в шестидесятые годы, когда предгрозовая атмосфера, наблюдавшаяся в Палестине, позволяла думать о близости последних сроков. В словах Самого Господа неясности не было. Это вытекает из Лк., где эсхатологическое свершение ясно отличается от религиозно-национальной катастрофы иудейства. По свидетельству Лк. (Лк.21:8), Господь не только предостерегал против тех, которые должны были прийти во имя Его, выдавать себя за Него и говорить, что «время близко». Он прямо сказал, что попрание Иерусалима язычниками будет продолжаться до исполнения времён язычников (Лк.21:24). Очевидно истинное разумение предсказания Христова открылось для верующих, когда они пережили события 70 г. Они поняли тогда, что в словах Учителя относилось к судьбе Иерусалима и что относилось к судьбам мира. Но опыт истории не уничтожал связь между разрушением святого города и концом вселенной. Наоборот, эта связь раскрывалась во всей своей ясности как связь прообраза и его исполнения. С пониманием разрушения храма, как прообраза эсхатологического свершения, мы встретимся и в Послании к Евреям, богословие которого могло быть принято Церковью только при этом толковании. Нельзя забывать, что и в Лк., да и у первых двух синоптиков, суждение о храме есть исходная точка для эсхатологической речи.
