Дух, или избранные мысли из душеспасительных поучений. Xваление имени Божия
По имени Твоему, Боже, тако и хвала Твоя. Пс.47:2.
Зерцало тварей ясно показывает нам Творца своего. Из создания их дознаем мы быть несозданному Существу. Что они всегда в целости своей сохраняются, доказывается из того неизглоголанная благость Его: что они же порядочно управляются к своим концам, открывается из того бесконечная премудрость Его; а все уверяет о Его неограниченном всемогуществе.
И как мы тварями со всех сторон ограждены, да и сами тут же включаемся, то нет вещи и нет места, где бы мы не нашли изображенные следы Божества. Сию видимого мира книгу, златыми буквами написанную, всяк читать может, и мудрый и невежда, и младенец и возрастный, Еллин и Скиф, благородный и варвар. Народы, различествующие языками, сей общий разумеют язык. Любитель Божий, куды ни обратит очи свои, везде находит любовную беседу с Богом; вещи вместо зерцала употребляет, и от тварей к своему Творцу возносится. Некто сказал, что ему вместо учителей были дубовые и буковые деревья, под сенью которых размышлял он в тайне сердца своего о Создателе мира сего. О Боже! В мори путие Твои, и стези Твои в водах многих: свидения Твoя, Господи, yверишася зело! Вся тварь нам громогласнее трубы всякой вопиет: Той сотвори нас, Той, а не мы. Давид блаженный столь углубился в размышление сие, что ему мир, по красоте своей, достойным показался ко украшению самого Бога. Он себе, представляет, что Царь царствующих облекся в лепоту, облекся в славу и препоясался. Вместо ризы одевается Он светом; Царский шатер у Него небо; златотканный ковер, рассеянные по земли цветы; увеселительные фонтаны, скачущие из недр земных источники; быстротечные кони, облака; великолепная колесница, распростертые ветров крила, а слуги Его пламень огненный.
И для того подлинно, по учению Павлову, будут те пред судом Божиим безответны, которые бы истину столь ясную, не признавали, делая насильствие совести своей. Ибо сила, ведущая к познанию Бога, влиянна в сердце всякого человека. Невидимая, бо Божия, яко-то присносущная сила Его и Божество, из размышления о тварях становятся видимыми. Почему трудно и поверить, чтоб были такие уроды; которые бы, отвергая бытие Божие, притом от собственной совести и от всех вещей обличаемы не были.
Так не должны ли мы со Ангелами воспеть: слава в вышних Богу! Слава Божия бесконечная умножена быти не может: но когда что-либо делается необыкновенное и выше человеческих сил; то мы приходим в познание и удивление Его совершенство, и падаем пред величеством престола Его. И сию славу Божию никогда мы проповедывать не престанем: выну хвала Его пребудет во устех наших.
Когда же всякому делу есть определенное время: то не паче ли должны быть отделенные часы на служение Богу? Да что я говорю, отделенные часы? Величество Божие, благость Его, благодеяния Его достойны, чтоб и все время, все часы, вся наша жизнь не иное что были, как единственное упражнение в Его прославлении, во Его хвалах, в размышлении Его совершенств. Да сего Апостол прямо и требует, когда говорит: непрестанно молитеся. Нельзя сказать, чтоб сие превосходило силы наши: не только стоя во храме, или запершись во внутренней клети твоей, можешь ты молитися; но и на всяком месте, во всякое время, при всяком твоем деле, сердцем своим, духом своим, или воспоминая имя Бoжиe, или помня Его закон, или имея всегда к молитве расположенное сердце.
