Дух, или избранные мысли из душеспасительных поучений. Скупость
Корень всем злым, сребролюбие есть. 1Тим.6:10.
Корыстолюбцы во всех своих делах смотрят на корысть, и за то не принимаются, от чего не надеются себе прибытка получить. Но надобно различить пользу и корысть. Под именем корысти разумеется приращение к богатству, а польза все то заключает, что каким-либо образом служит к совершенству нашему. И потому подлинно нет действия честного, которое бы вместе и полезно не было, но нельзя сказать, чтоб оно всегда было и прибыточно, а, напротив, нередко случается, что честность действия заставляет добродетельного человека жертвовать ей тратою своея корысти. Однако сия трата довольно награждается другою превосходною пользою, которая, ежели не в другом чем, так по крайней мере состоит в приведении души в большее совершенство. Но человек корыстолюбивый сию пользу не уважает для того, что он ее не видит. Ибо истинная польза усматривается очами разума, а он управляется одними, чувствами, которыми понеже прибыток осязает, то по сему им и уловляется. Таким людям непонятна общая польза, они не разумеют, что есть делать добро по движению совести, делать добро для внутреннего души удовольствия. Они не любят, кто им проповедает, что не всякий способ к обогащению есть дозволителен. Так чем же различествуют таковые от прочих животных бессловесных? Им бог чрево, они пригвождены к земле, и на небо очей своих возвести не могут, они стыд человечеству и безчестие образу Божию. И для того справедливо Евангелие называет их в себя, а не в Бога богатеющими.
Такие ненасытные люди сожаления достойны, что столь много, а напрасно себя беспокоят; а иногда и всякого проклятия достойны, когда разорением других себя обогащают, и на развалинах убогих свои расширяют здания.
Жалко, когда кто, думая о прибытках, позабывает то, в чем больше есть надобности и пользы, то есть обогащать душу свою благочестием и добродетелью. Неразумный человек! Оставляешь большее, а ищешь меньшего, проходишь вечное, а бегаешь за временным. Думаешь о деньгах, а теряешь сокровище некрадомое, какое есть свет разума и непорочные нравы: не душа, ли больше есть пищи и тело одежды?
Если сего не довольно, недугующие сребролюбием да пробудятся несчастливыми Иуды примером, и раскаянием да исправят себя.
Что, ежели я скажу при сем нечто странное и необыкновенное? К раскаянию пусть уже сребролюбца приведет не слово Божие, не страх вечной погибели, не надежда небесных благ, но что? Сам Иуда, ибо по соделании злодеяния он раскаялся, сказав: согреших, предав кровь неповинную, и поверг сребренники. Иуда говорит: согреших, как же после сего сребролюбец не должен сказать: согреших, согреших? Многое неправдою я приобрел, многих обидел, многих плакать и рыдать заставил. Ах! Нищим и бедным не только был несострадателен и жесток, но и отгонял их, и взирал на них с негодованием и с презрением. Согреших, согреших, в лице их предал я самого Христа: предал кров неповинную.
Таковое раскаяние не воспользовало Иуду. Ибо происходило от отчаяния, но наше, яко от упования на Его милосердие происходящее, будет принято, и когда еще оно делами милосердия будет препровождаемо, то не токмо примет Он нас благодатно, но и сподобит своея сладчайшие вечери и сея таинственные в Церкви и оные вечные на небеси.
