Дух, или избранные мысли из душеспасительных поучений. Непостижимость веры
Блажени не видевшии u веровавшее. Ин.20:29.
Что пользы испытовать? Сей любопытства путь, неизвестный и мрачный, наполнен стремнинами и опасностью. От чего и в древности и ныне произошли и происходят многие безместные толки и раздоры, как не от сего, что все смело умом своим измерять предпринимали и предпринимают? Уже не говорю о том, какие из того же произошли смятения в Церкви, какие соблазны, какие гонения и кровопролития. Почто смущать Церкви покой? Почто терзать и соблазнять совести немощные? Почто преступать пределы отец? Почто, дерзать делать себя законоположником в деле, свойственном единым небесам? Ты говоришь: как тому верить, чего я не понимаю? Но сего хотеть, есть дерзостно о себе высокомудрствовать, но сего хотеть, есть желать, дабы Бог по твоим мыслям поступал, но сего хотеть, есть подавать случай к бесчисленным толкам. Ибо мысль человеческая недостаточна, неосновательна и непонятна. Почему, если дать ей волю, одному покажется то, другому иное, сколько будет голов, столько и различных мнений. Итак, не хотя ты одной веры соблюдать, должен будешь принять или бесчисленные веры, или никакой
Итак, для чего не верите? Для того-де, что я того не понимаю. Да разве Бог не иное что может творить, как только, что понимает человек? Да разве Его всемогущая сила обязана не преступать тесные пределы понятия нашего? О сколько должно быть ослаблено могущество Вышнего, если оно не более может простираться, как простирается понятие наше! О сколь многие и великие и в самом естественном порядке дела и таинства должны погибнуть, если им и быть нельзя, коли их мы не понимаем!
Я-де не могу понять, плени убо разум свой в послушание Богу, принеси Ему сию приятнейшую жертву, сохрани общий покой, сохрани нежнейший покой совестей. Я-де не могу понять, так научи нас лучшему верованию. Ты осмеливаешься новые нам изъяснить догматы, но се вкупе с тобою другой такой же дерзновенный предлагает нам иное, третий другое, и всяк одно другому противное. К которой же нам пристать стороне? О дерзновение, само себя посрамляющее! Я-де не могу понять. Подлинно так, вера если бы ума твоего сосудцем была измеряема, величество ее было бы унижено, она есть та, которая составляет превосходнейшее действие самой премудрости Божия. Почему не только неудивительно, что ты ее совершенно не понимаешь, но еще тем более она почтенна и священна. Я-де не понимаю, но по крайней мере понимаешь то, что ни к чему худому она не руководствует, по крайней мере все веры учение внушает любовь к Богу, к ближнему, и хранить честность нравов. Воплощение Сына Божия есть непостижимо, но по крайней мере то понятно, что доказывает оно любовь Божию к нам, что толико снисходит Он к человеческому роду, что только печется о спасении нашем. A сие заставляет признавать тебе пред Ним себя грешником, искать средств ко очищению, и взаимною к Нему гореть любовью. Сие не понятно ли? Но со всем тем я-де не понимаю. Подлинно не понимаешь, ибо мысль твоя помрачена страстями, сердце развратно, и душа расслаблена, а в таковую душу Дух премудрости не входит. Сие помраченное зерцало очисти добродетельно, и воссияет к тебе свет истины небесной. Ты не понимаешь, но другие, чистые мысли и доброе сердце имеющие, говорят: мы откровенным лицом на славу Господню взираем. А покрывало Моисеево, то есть, мысль, по одной наружности о всем судящая, на сердце, лежит у человека только ожесточенного.
