Дух, или избранные мысли из душеспасительных поучений. Ересь
Быша же и лживии пророцы в людех, яко же и в вас будут лживии учители, иже внесут ереси погибели, искупльщего их Владыки отметающееся. 2Петр.2:1.
Bеpa свое имеет основание в книгах, от Бога нам преданных, и они в себе содержат правило веры.
Правило есть от единого Бога. Ибо никто из смертных не может знать, что есть истинное добро, и что есть настоящее зло, ежели сам Бог того не откроет. Он есть един истина, и Он един весть истину. Человеческие рассуждения суть слабы: мудрований много, но основательности мало. И чем более человеки мудруют, тем более себя запутывают и растраивают, Одни почитают добрым то, другие другое. Одни добра, яко зла, отвращаются, а другие и за злом, яко за добром, бегают. Надобно было нам в сей слабости и бедности помочь единому Богу. Почему и благоволил Он открыть нам правило добра и зла законом Своим. О сей нашей немощи, в расположении добра и зла, свидетельствует Апостол: не довольни есмы, говорит, от себе помыслити что, яко ото себе, но довольство наше от Бога. И так правило есть от единого Бога.
И ежели законы гражданств требуют, чтоб мы их всегда памятовали, прочитывали, испытывали со прилежанием их настоящую силу, и от страстных толков очищали бы; то с большим резоном того же от нас требует закон Господень. Ибо нерадение может ослабить заповедей Его действие, а страсти иногда и другой им дать вид могут.
На сем основании самая природа, существенная рода человеческого польза и нужда людей научила и научает сооружать священные для богопочтения здания. И когда мы в них благодетеленому Существу приносим благодарные и просительные жертвы, становятся они домом молитвы: когда же в них на истинных богопочитателей призирает Бог, и, благодатного Своего удостоивает присутствия, бывают они храмом Божества. Но когда мы в них приемлем спасительное от закона Его наставление, справедливо могут они тогда именоваться духовным училищем. И как в них имеют право сопричисляться одни, чистою верою и добродетелью отличные, то таковое добродетельных людей на месте, Богу посвященном, собрание присвояет себе славное имя Церкве благочестивые и православные.
Сия истинная Церковь, яко из драгоценных и одушевленных камней, состоит из Христиан, искупленных дражайшею кровию яко агнца непорочна и пречиста Христа, по оным великого учителя словам: вы есть церкви Бога жива, и Дух Божий живет в вас.
И как не один, но многие составляют сей нерукотворенный Божий храм, то по тому Церковь и есть собрание или общество.
А когда есть общество, то все по тому Христиане суть единого тела члены и между собою братья. Почему не только нет тут места несогласиям, враждам и раздорам; но напротив, как члены единого тела, един другому состраждущий, так и Христиане, между собою священным союзом церковного общества соединенные, обязаны друг друга любить, и о других не иначе, как о себе, взаимное иметь попечение. Церковь есть имя согласия и соединения. И если в ковчег Ноев, который был образом Церкве, звери неукротимые, как бы позабыв свое естество, кротка с другими животными в нем пребывали, то может ли быть непосрамительно для человеческого естества, чтобы Христинане, во единое Церкве тело Духом Божиим сочетанные, вставали друг на друга, и тем бы разрушали сей Божественный состав?
Сея православныя Церкви священныя книги так написаны, что можем мы постигнуть их совершенный разум и прямую силу; но так при том, что нужно для сего иметь прилежание, просвещение и благоразумное руководство. Ежели последнее художество требует прилежания и научения, чтоб оное порядочно выразуметь, то кольми паче сего требует духовное веры училище. Cиe великое море нельзя благополучно преплыть без мудрого кормчего, почему если бы кто в сей великой науке, ни мало не упражняясь, стал таинственные истины располагать по слабому рассудку своему, и дерзнул бы, так сказать, неумовенными руками прикасаться к вещам священным: нельзя, чтоб не впал он в бедственное веры заблуждение.
Но есть еще надежда таковому в погрешности своей исправиться, ежели она только от одного произошла невежества. Ибо, при всяком случае, когда истина таковому в своем откроется виде, или благоразумного улучит наставника, то оный мрак рассыплется, и прямый свет его осияет. Не что, если к сему пристанет упрямство, которое тем сильнее, по несчастью, в человеке действует, чем он самолюбивее? Все, что в первом случае, с ним сретилось, что им самим изобретено, что он долговременными размышлением сам в себе питал, в чем еще, может быть по несчастью, и других уверил – все то ему кажется истинным и неоспоримым, или, по крайней мере, когда бы кто стал его в противном уверять и убеждать, от своего мнения ему отстать кажется уже постыдно и предосудительно.
Отсюду произойти должно упорное погрешительного своего мнения защищение, а из того ереси и расколы.
Ереси и расколы! мало остановимся здесь и скажем: можно ли не оскорбиться и не возревновать духом, видев, что и между пшеницею суть плевелы; что и в православной нашей Церкви суть расколы; что суть люди помраченные разумом, следующие своему невежеству, и отторгающие себя от стада Христова? Откуду сие? От того, что многие вышли из своих границ; ученики взошли в должность учителей; гласу пастырей своих последовать не восхотели, а пошли в след суетных своих мудрований. О колико желательно и нужно многосильными молитвами таковым испрашивать раскаяния и обращения!
