Благо личное и общее. В праздник Сретения Господня; сказано в церкви Тифлисской гимназии, 1898 г.
Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром; яко видеста очи мои спасение Твое (Лк. 2, 29-32).
Торжествующею песнью возвышенной духовной радости сретает сегодня старец Симеон Богомладенца Иисуса. Он радуется, а, между тем, явление Спасителя для него означало только одну весть, - весть о скорой могиле. Но не даром старец Симеон в Евангелии назван праведным и благочестивым и чающим - ожидающим Утехи не своей, а Израилевой (Лк. 2, 25) и мировой; не даром о нём замечено: «Дух бе Свят на нем». Чуждый личной жизни, забывает он о близкой смерти, о своей собственной судьбе, и на пороге могилы радуется общечеловеческою, мировою радостью. Он держит на руках, в своих старческих объятиях Спасителя мира; духовным взором прозревая чрез мглу грядущих веков, видит он в Богомладенце славу родного Израиля, видит впереди, что на людях, сидящих во тъме и сени смертной язычества, воссияет свет великий сияние которого будет простираться во все концы земли (Мф. 4, 16; ср. Ис. 9, 1-2). И это наполняет сердце престарелого праведника тихой отрадой и радостью, даёт ему силу спокойно смотреть в открытую пред ним могилу.
Слово Божие говорит, что всё, написанное в нём, в наше научение преднаписано (Рим. 15, 4), И образ старца Симеона, как он выступает пред нами в Евангелии, должен быть близок духу христианина; образ этот, действительно, гораздо жизненнее по своей поучительности, чем сколько может показаться с первого взгляда. Не может и не должен человек жить одною только личной жизнью, - вот чему учит нас праведный Симеон своею песнью в честь и славу Спасителя. Не может человек жить только личной жизнью как потому, что в природе его глубоко напечатлены стремления любви к себе подобным, так и потому, что неизбежный конец жизни не может не представляться даже самому беспечному из нас и невольно ставить вопрос о цели и смысле всякой личной радости. И вот, когда человек начинает ближе и глубже всматриваться в окружающую жизнь, когда он, в виду грядущей неизбежно смерти, желает определить и уяснить себе смысл своей жизни, тогда ему становится близкою и понятною радость Симеона. Да, знать, что родился и пришёл Спаситель для людей, знать, что благо родному народу и человечеству уже даровано явлением Богочеловека - это может дать силы и для труда жизни, и для подвига смерти. Нельзя основывать жизнь на одном себялюбии. Конечно, любовь к себе естественна и забота о собственном благе неизбежна. Но если эта забота питается на счёт любви к ближним, то она нарушает единство, связь и порядок мира нравственного, в котором, как и в видимой природе, все тесно связано между собою, всё влияет и действует одно на другое, и потому все может быть или взаимно полезно, или взаимно вредно. Поэтому себялюбие только вначале и издали, и притом людям неглубоким и поверхностным, может казаться источником блага; на самом деле, оно противоречит назначению нашему и неизбежно поселяет в душе тоску, недовольство, тревогу и смуту. Тысячи миролюбцев и тысячи себялюбцев пытались устроить рай на земле, и не было между ними ни одного, кого бы такое счастье не обмануло. Кто знаком с жизнью из собственных наблюдений, или из опыта других, или из правдивых изображений лучших писателей, описывавших быт людей, тот может без труда найти и указать много подтверждений этой истине. А пред нами и живые евангельские образы - наглядные тому примеры: корыстный мытарь, вроде Закхея, собрав огромное имущество, не нашёл в нём покоя для духа и выступил с заявлением: «се пол-имения моего, Господи, дам нищим и, если кого чем обидел, возвращу четверицею» (Лк. 19, 8); женщины, служившие веселью и пороку, падали к ногам Спасителя и кончали жизнь в беспримерных подвигах любви к ближним (Лк. 6, 37-50); разбойники каялись и спасались (Лк. 23, 40-43); блудные дети возвращались в отчий дом на разумный и честный труд (Лк. 15, 11-32). И все они в этом отрешении от личной жизни и себялюбия находили отраду, покой и счастье. А богатый юноша (Мф. 19, 16-24), корыстный Иуда (Деян. 1, 16-20; Мф. 24, 5), жестокий богач (Лк. 17, 23), ленивый раб (Мф. 25, 24-29), неправедный должник (Мф. 18, 34) - те до конца шли путём себялюбия и гибли в тоске и отчаянии. Так, верно слово: не найдёт прочного счастья тот, кто стремится к нему, не обращая внимания на брата своего, кто смотрит на ближнего, как на орудие для достижения личного, узко понимаемого блага, как на ступеньку для собственного своего возвышения. Незаметно вред, принесённый другому, вернётся к нам и отразится на нас самих. Апостол Павел образно представляет это путём меткого сравнения общества человеческого с единым телом (1 Кор. 12). «Тело», - говорить он, - «не из одного члена, а из многих. А если всё тело - глаз, то где слух? а если все - слух, то где обоняние? Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны. Напротив, члены, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее" - и потому требуют особой заботы. «Но Бог соразмерил тело, чтобы не было в нём разделения, но чтобы все члены согласно заботились друг о друге. Посему страдает ли один член, - с ним страдают все члены; славится ли один член, - с ним радуются все члены». «И вы», - заключает апостол, - «и вы - тело Христово, а порознь – члены».
Благо же тому, кто не праздным зрителем пройдёт по шумно несущейся жизни, но будет носить в душе своей и осуществлять твердую мысль содействовать общему благу. Благо тому, кто не остался глух к Божественному призыву на борьбу за святое дело счастья людского, общечеловеческого, «и жил, и трудился с любовью в поте лица из всех сил в надежде, что не он, так другие, братья и потомки, насладятся плодами трудов его, и восхвалят вечного Бога любви и истины. Ему, по слову апостола, жить - Христос, а умереть - приобретение (Фил. 1, 21). Такой будет подобен Симеону; он пройдёт со смыслом жизнь, бестрепетно взглянет в лицо смерти, утешенный подобно Симеону: ведь и он видел Спасителя и носил Его, если не на руках своих, то в объятиях сердца. Во вратах смерти, на пороге вечности спросит он свое сердце, и оно ему скажет, что Спаситель дал ему мир, отраду и радость жизни; посмотрит он на окружающее, на весь мир, и здесь увидит, что тот же Спаситель быль светом и счастьем человечества в прошлом и остается залогом того же света и счастья в будущем. И сама собою у него, утешенного, выльется Симеонова примирительная песнь счастья - прощальная песнь жизни земной и приветствие жизни вечной: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром». Аминь.
Источник: Протоиерей Иоанн Восторгов. Полное собрание сочинений, Т. 1-5. - СПб: Царское дело, 1995. – Т. 1, с. 190-193.
