Беседа в неделю 30-ю. 1847 г.

О богатом князе (Лк.18:18–29).

Для всех Спаситель наш был любовью; всех принимал к Себе, всех выслушивал, всем предлагал нужное для души; принимал с радостью добрых; утешал кротостью грешников; свободно подходили к Нему бедняк и дитя малое; не отвергал Он и богатых, искавших духовного богатства. Когда из Галилеи пришел Он в пределы иудейские, то приступили к Нему фарисеи с вопросами о разводе, и Он решил их вопросы; потом привели к Нему детей, и Он благословил их. Затем приступил к Нему некий князь, и Господь вступил с ним в беседу. Повествование о приеме сего человека тем более заслуживает внимания, что в евангелии чаще видим мы близ Иисуса бедняков, чем богачей.

И вопроси его некий князь, глаголя, учителю благий, что, сотворив живот вечный наследствую? так повествует св. Лука, и ниже замечает о сем князе, бе богат зело; а св. Матфей называет того же человека юношей. Итак, это человек замечательньй, он и князь, и к тому же молодой человек, и еще же человек, весьма богатый, а спрашивает о том, что сотворив, живот вечный наследствую? Мы оскорбили бы свою совесть, если бы подумали, не с тем ли только предлагал князь важный вопрос, чтобы искусить Господа. Евангельская история ничем не дает нам права быть такими судьями князя. Напротив, св. Марк говорит, что князь с полною искренностью и благоговением подошел к Иисусу, притек некий и поклонься на колени Ему, вопрошаше Его. Ясно, что это не был человек легкомысленный; при всем том, что молодой и богатой князь – он занимается предметом важным и занимается с душевным участьем, с благоговейным вниманием к важности предмета. Не правда ли, что на него с утешением можно указать не только старцам Израиля, но и христианам нашего времени? Подумайте; занимает ли лас всех, как его, важный вопрос, что сотворю, да живот вечный наследствую? Не проводят ли иные из нас целые дни в расчетах, как бы быть богатее? Не отнимает ли сна у других забота, как бы стать выше другого ступенью? А между тем нам говорит евангелие, горе богатым! Нам известен суд на домогающихся первых мест в собраниях. Итак, не стыд ли нашему времени молодой богатый князь Израиля?

Рече же Иисус что мя глаголеши блага? Никто же благ, токмо един Бог. Молодой князь, хотя был добрый князь, хотя искренно искать нужного для души, но он не совсем еще отрешился от круга подобных себе, не был еще свободен и от мнений современных, по примеру большей части современников он видел в Иисусе только простого учителя и говорит языком светского человека, Учителю благий! И Спаситель обличает слова светской учтивости, если ты, говорил Господь, признаешь меня только за простого учителя; то зачем называешь Меня благим? Зачем и спрашиваешь Меня о том, что делать тебе, чтобы приобрести жизнь вечную? Никакой простой учитель не может знать, что может ввести тебя в царство? Еще менее может такой учитель называться благим, в Боге источник благости и мудрости, – Он только един благ. Говоря это, Спаситель не отвергает того, что Сам Он, как Сын Божий, есть всеблагий; напротив Он приближает князя к сей самой мысли. Он как бы говорит ему, или не называй меня благим, когда считаешь Меня только за человека, или будь внимательнее ко Мне и не суди о Мне по примеру толпы. Вот урок для людей так называемого высшего тона! Они за правило считают осыпать людей названиями великолепными, встречать их словами, которые, по внутреннему сознанию их, вовсе не относятся к тем людям, но которые относят они к ним из так называемой учтивости, из приличия, из того, чтобы сказать приятное слово; льстят самолюбию и льстят с сознанием, и однако ж говорит, так надобно; – дают больной душе яд и говорят, так должно! Братия! совсем не так должно, за каждое праздное слово дадим мы ответь Господу; слова наши должны быть верны истине Божией, слову Божию.

Заповеди веси, говорит Спаситель юноше, не прелюбы твори, не убий, не укради, не лжесвидетельствуй, чти отца твоего и матерь твою. Он же рече, вся сия сохранних от юности моея. Или, как полнее передает св. Матфей, аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди. Глагола ему, кие? Иисус же рече, еже не убиеши и т.д. Глагола Ему юноша, вся сия сохраних от юности моея; что есмь еще не докончал? (Мф.19:17–26). Иисус же, присовокупляет св. Марк, воззрев нань возлюби его (Мк.10:21). Добрый юноша делал добро и готов был делать добро. Лишь только Спаситель напомянул о заповедях, нужных для вечной жизни, лишь только сказал, аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди, – он быстро спрашивает, какие? Смотря на дела свои со внешней их стороны, он думал, что исполнил заповеди, однако, предполагал, что для приближения к Богу, для высшего совершенства, для того чтобы войти в новое царство, нужен какой-либо подвиг более возвышенный, что есмь не докончил? Не видите ли, что у этого молодого человека не только много добрых дел, но есть и некоторое смирение, – начаток, собственно, духовной жизни? Он не только на пути спасения от вечной смерти, но и на пути к духовному совершенству, к царству Христову, хотя и не вступил еще в царство. Потому-то Господь взором любви показал ему Свое благоволение, Свою любовь. На вопрос его, какие заповеди нужны для жизни вечной, Господь отвечает, что это те заповеди, которые даны были на Синае. Молодой князь думал, что для вступления в новое царство едва ли нужды прежние заповеди. Но Господь ветхого и нового завета говорит, что как тогда – в Ветхом завете, так и в новое время, необходимо повиновение заповедям Божиим, в них выражена воля Божия для того, чтобы удостоиться блаженной вечности. Пусть закон дан для обуздания страстей Израиля, но разве христианин без страстей? Разве он не чувствует в себе другого закона, воюющего в членах его, даже до гроба? А что нужно для того, чтобы стать наконец на степень совершенства высшего, чтобы облещись в полный образ Христов? Нужно наперед пройти многотрудный путь разных искушений; нужно укротить страсти повиновением заповедям, бичующим страсти. Истинно счастливы те, которые вместе с евангельским молодым князем могут сказать, что они от юности старались хранить заповеди. От них можно надеяться много в будущем – для высшего совершенствования их. Но сколько между нами найдется подобных людей? Где между нами юность невинная? Где зрелый возраст без созревших пороков? Где старость, не одряхлевшая от грехов? Знают ли ныне дети, чувствуют ли в душе возрастные, что такое страх Божий? Изучают ли жизнью заповеди, поверяют ли по ним жизнь свою?

И рече ему, еще единого не докончал еси, вся, елика имаши, продаждь и раздай нищим, и имети имаши сокровище на небеси, и гряди во след Мене. Молодой князь потому, что исполнял заповеди, был достоин любви Спасителя. И однако, по суду Спасителя, ему еще не доставало одного, именно того, чтобы раздать имение нищим и идти вслед за Иисусом. Почему же Спаситель говорят, что князю не доставало для полного совершенства именно того, чтобы раздать имение? Ужели каждый, кто только имеет собственность, обладанием его лишается совершенства духовного? Как это понять? Как представить себе состояние юноши и требование Спасителя? Дело в том, что князь не только имел стяжания многа, но и любил стяжание; болезнь его духа, от которой не доставало ему совершенства, была та, что он пристрастен был к богатству. Иначе, он без сомнения исполнил бы требование Спасителя, доброты его достало бы для того, чтобы раздать имение беднякам; ибо он любил ближних. Итак, то, чего требует Спаситель от молодого князя, при всей частности, выражает такое всеобщее требование, отрекись любезного, дорогого сердцу твоему, ради Господа твоего. Не слишком ли много требует Господь? Ах! чего же не в праве требовать от нас Господь сердца нашего? Все ваше Ему принадлежит, Ему должно быть и посвящено. Иной скажет, «где мне взять сил для таких пожертвований? Я обессилен грехами. Но кто виноват, что обессилил ты себя грехами? Будите совершенни, яко же Отец небесный совершен есть, это всем сказано. И эта воля столько же блага, сколько справедлива, ибо чего лучшего желать человеку, как не того, чтобы он приближался в совершенствах к Господу своему? Пусть скорбит грешник, что лишился сил по своей заблудшей воле, но пусть знает и то, что права Божии на него от того не потеряны. Иное дело, что не от каждого Бог особенным званием требует пожертвований особенных. Он, сердцеведец премудрый, всегда требует того, что нужно требовать, и что мог бы понести каждый, по состоянию духа. Так Он требует от юноши того именно, чего недоставало ему для полного совершенства, и что мог он выполнить, если бы преодолел себя. Чтобы облегчить ему подвиг, Господь предлагает ему и побуждение, сообразное с положением души его. Для молодого человека дорого было богатство. Господь не отнимает у него богатства, а только переносит его в безопасное место на небо, не разоряет его, а только переменяет для него сокровище тленное на нетленное. И имети имаши сокровище на небеси. Гряди вслед Мене, прибавил Спаситель. И это не новое требование, а прежнее; только представлено оно с другой стороны, и опять в облегчение юноше. Сняв худую одежду, нельзя же оставаться нагим; отказавшись от любимой вещи, естественно полюбить лучшую, для которой отказались той; отказавшись от себя самого, от своей воли, от своей страсти, остается идти вслед за Господом. Молодой князь, привыкши считать себя счастливым при богатстве, не знал еще, как быть довольным без богатства, Господь предлагает ему, что этому он научится из примера и учения Его. Аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себе, и возмет крест свой, и последует Ми (Лк.9:23). То, что слышит князь, без сомнения, не слышал он ни от одного иудейского учителя, не читал ни у одного языческого мудреца. Так возвышенно учение Господа, хотя в месте с тем совершенно просто.

Он же слышав, прискорбен бысть, бе бо имея стяжания многа. Как это жалко! Один остался шаг к совершенству высшему, и добрый князь скорбит, не хочет сделать сего шага. Все заповеди хранил от юности, и не хочет исполнить одной, самой лучшей. Мысль что надобно лишиться всего стяжания, так, отяготила его, что не может он решиться на исполнение воли Господа.

Вот что значит, братия, страсти ваши! Пока не требуют от нас того, что дорого сердцу, мы кажемся себе и другим людьми добрыми, потребуй отречение от идола сердца, – ни шагу вперед; требуйте, чего хотите, только не отречения от любимого предмета, тогда все сделают; но коснись идола души, совсем другое. Как больно смотреть на душу христианскую, душу, желающую себе добра, но которая запуталась в сеть страсти! Сребролюбие есть идолослужение, говорит апостол. И это истина очевидная. Но скажи о том сребролюбцу; тебя же обвинит он. Довольно с меня, скажет, я не пьяница, не обижаю другого, напротив – много делал для общей пользы, нес ту и другую должность; чего же еще хотят от меня! Вот почему так тяжки для нас бывают потери! Вот почему изнемогаем мы, посещаемые десницею Божией! Господь, знающий болезни наши, наши тайные страсти, которых иногда сами не замечаем в себе, отнимает у нас то, что питало ту или другую болезнь вашей души, что служило пищей страсти. Оставалось бы благодарить врача душ наших. Нет мы еще ропщем.

Видев же его Иисус прискорбна бывша, рече, како не удобь имущии богатство в царствие Божие внидут, удобее бо есть велбуду сквозь иглине уши проити, неже богату в царствие Божие внити. Спаситель говорит это не относительно участи доброго юноши; участь его неизвестна; может быть, скорбь его, его борьба с собою перешла в скорбь раскаяния, и он переменился в жизни. Воззрев Иисус, повествует св. Марк, глагола, како неудобь и т.д. (Мк.10:23), т.е. Господь обратил судящий взор свой на других с подобными же расположениями сердца, и сказал, что слишком трудно богатому войти в царствие Божие; более трудно, чем вельблюду пройти в иглиные уши. Ученицы же ужасахуся о словесех Его. Самые искренние ученики, поскольку еще не введены были благодатью Духа в тайны духовной жизни, были изумлены, даже устрашены приговором Спасителя о богатых. Иисус же, паки отвещав, глагола им, чада како не удобь уповающим на богатство в царствие Божие внити? (Мк.10:24). Бог здесь; вместо слов, имущий богатство, сказано, уповающим на богатство трудно войти в царство. Итак, Спаситель говорит не просто о людях богатых, но о людях, уповающих на богатство, – о людях, которых все надежды, все радости заключены в богатстве. Да, можно иметь слишком не многое и однако ж быть в душе с желаниями многого; можно быть бедняком круглым и носить в душе жажду к деньгам, опору жизни полагать только в деньгах и тогда скажут, как и богачу, трудно тебе войти в царство, так трудно, как вельблюду пройти в иглиные уши. Тем более, братия, легко, имея богатство, привязаться сердцем к богатству; редко богатые могут без скорби расставаться с богатством. Вспомните, кто были избранные ученики Господа? Бедные рыбаки. Кто были учениками апостолов? Не мнози премудры по плоти, не мнози сильны, не мнози благородны, свидетельствует апостол (1Кор.1:26). В рядах мучеников, добровольно отдавших жизнь свою за Господа, сколько видим мы богачей, сколько сильных именем и почестями? Не много! А сеянное в тернии, се есть, слышай слово, и печаль века сего и лесть богатства подавляет слово и без плода бывает (Мф.13:22). Обольстительные выгоды богатства, печаль и заботы, какие влечет за собою богатство, подавляют в душе добрые желания. А сколько зла вносит в душу обаяющее богатство! Сколько несправедливостей делают для того, чтобы приобрести богатство! ложь и обман, зависть и ненависть сменяются в душе поочередно, а делам добрым нет ни места, ни времени. И чем больше приобретают, тем больше жаждут приобретать, а с тем вместе еще более отягчают душу грехами. Вот почему евангелист говорит просто, како не удобь имущий богатство в царствие Божие выйдут.

Реша же слышавший, то кто может спасен быти? Он же рече, невозможная у человек возможна суть у Бога. По словам евангелиста Матфея (Мф.19:25), вопрошали о том Господа апостолы, и св. Марк повествует: ученицы же ужасахуся, они же излиха дивляхуся (Мк.10:25–26). Что же заставляло апостолов ужасаться и вопрошать, кто может спасен быти? Апостолы были бедны; казалось бы, за себя страшиться им было нечего при грозном приговоре о богатых. Но апостолы думали, что, если вход в царствие так тесен; если для входа в него надобно отказаться от всего, трудно найти бедняка, который бы не имел чего-нибудь, что может помешать ему войти в царство; они устрашились мысли о великости пожертвований, которые надлежит делать для небесного царства, надобно отказаться от всего, помышляли они, как это тяжело, как это странно! Так думали апостолы, пока умы и сердца их еще не очищены, не просвещены были Духом утешителем. Воззрев на них Иисусу глагола. Господь уразумел помышления их и кротким взором успокоил волнующиеся мысли. Невозможное у человек возможна суть у Бога, сказал Он. То, чего не в состоянии сделать по себе человек слабый, расстроенный грехом, ослабевший от привычек худых, то может совершать в нем сила Божия; он не может освободиться от слепоты духовной, чтобы ясно видеть грехи и немощи свои; не может преодолеть слабости воли своей, чтобы с полною верою вступить в подвиг самоотвержения и дойти до конца подвига. Кто бы ни был этот человек, богач ли или бедный, образованный ли или необразованный, для каждого невозможно самому собою достигнуть духовного совершенства. Но невозможное для человека возможно для Бога. Пусть немощный обратится с молитвою к Всесильному, и Всесильный по благости Своей подаст ему все; сила Божия укрепит его для борьбы с страстями. Пусть повергнет свои немощи пред Господом, в безнадежии на себя самого; верен Бог – помощь будет послана. Господь с клятвою уверяет нас, что не хощет смерти грешника и готов подать все нужное для нашего спасения.

Братия! не забудем добрых свойств молодого князя, не забудем и того, до чего не допускало его богатство. Аминь.