Беседа в неделю 15-ю, на "кая заповедь больши есть в законе?"
(Мф.22:35–46).
Низка философия саддукейская, в её взоре также ничтожна душа человеческая, как и жизнь червяка; желания её, как и желания червяка, ограничиваются только тем, чтобы есть и пить. Не дай Бог видеть между нами саддукеев!
Но и те, которые хотят и мыслить, и жить не по саддукейски, могут еще не быть в царствии Божием. Так показывает ныне чтенное евангелие.
Законник некий приступи ко Иисусу, искушая Его и глаголя, кая заповедь больши есть в законе?
Законник слушал ответы Спасителя саддукеям и утешался основательностью ответов. Так говорит свят. Марк (12:82). Потому если св. Матфей говорит о законнике, что он приступи, искушая Его, не будем объяснять это в невыгоду законнику. И по одобрению, какое дал законнику Спаситель (Мф.22:34), видно, что законник приступил к Спасителю не с намерениями врага. Искушение его было, собственно, дознанием истины; он желал разрешить свои недоумения, утвердить свои догадки голосом великого Учителя. Если, так думали современники законника и он с ними, если Моисей дал 365 запрещений и 244 повеления, всего 613 правил, то в таком числе правил, конечно, не все равно важно. Какая же заповедь важнее всех других? Мнения учителей о том неодинаковы, одни заповедь о приношении Иегове жертв считали первою заповедью; другие очень чтили субботу, третьи – обрезание. Тем более настоит нужда узнать верное. И вот законник хочет узнать отзыв о том великого Учителя.
Иисус же отвеща ему, яко первейши всех заповедей есть, – слыши, Израилю, Господь Бог твой Господь един есть, – и возлюбити Господа Бога твоего всем сердцем... Сия есть первая заповедь (Мк.12:29).
Чтителей закона поучает Спаситель точными словами самого закона (Втор.6:5). Чем начался закон Божий? Как Бог един, так Его прежде всего и более всего надобно любить. Вот начало закона! Нет предмета для любви выше Бога. Бог – высочайшее благо и благо единственное. Он – начало и конец всего. Им существуем мы и для Него существуем, так что без Него жизнь наша – пагуба. Потому Его должны мы любить более всего. Должны любить Его всем существом своим, должны любить всем сердцем, всеми движениями чувства, всею душою, всеми стремлениями воли, всею мыслью, всеми действиями ума, и всею крепостью, всею душевною и телесною деятельностью. Вот первая по порядку и большая по важности заповедь! (Мф.22:38) Она потому и первая в ряду заповедей, что есть самая важная по достоинству содержания. Итак, к чему же столько споров о важных и неважных заповедях? Закон в руках законников.
Вторая же подобная ей, возлюби искреннего твоего, яко сам себе.
Вторая заповедь, люби ближнего твоего, как самого себя. Эта заповедь ниже первой по предмету своему, там – Бог, здесь – человек. Но она важна по связи с первою; не любя ближнего, не может любить Бога. Ближний – прекрасное создание Божие; высокие качества его, ум, свобода, господство над природою – пред нашими глазами. Кто не уважает этого высокого создания Божия, кто преследует его ненавистью, в том нет места для любви Божией; пренебрегая созданием, он оскорбляет Создателя. В сущности, кто искренно любить Бога, тот не может не любить ближнего. Потому кто понимает и принимает сердцем заповедь о любви к Богу, для того не нужна заповедь о любви к ближнему. Но для людей с черствым сердцем и с грубым умом, для людей, которые уверяют, что любят они Бога, тогда как ненавидят брата, надобно объявить, что есть вторая заповедь, люби ближнего. Люби ближнего как самого себя. Вот мера для любви к ближнему! Себя любим мы, это – дело жизни нашей. Но почему должны любить себя? Потому что жизнь нам не нами дана, потому что мы – создание Божие. Точно так должны мы любить другого, как создание Божие, но рукотворенное в человеке, его страсти, его заблуждения стоят только сожаления нашего. Люби ближнего, как себя. Умеряй порывы себялюбия любовью к ближнему. Не делай и не желай другому того, чего себе не желаешь. Больно тебе, когда смеются над тобою, не насмехайся же над другим. Тяжело тебе, когда никто не хочет разделить с тобою горя твоего, спеши же делить горе ближнего твоего. Старайся делать для другого все то, чего себе желаешь.
В сию обою заповедью весь закон и пророцы висят. «В сих двух заповедях состоит весь закон и пророки».
Все, чему учат книги Моисеевы, называвшиеся на языке иудеев законом, все, чему учат книги пророков, сокращенно содержится в двух заповедях, любя Бога, люби ближнего. Никакая мудрость иудейская не найдет там больше того. Все частные предписания и запрещения закона, все увещания и поучения пророков – раскрытие заповеди о любви святой. Любовь к Богу и ближнему – корень всякой святости и без нее невозможно духовное совершенство. Так это объяснено и для христиан. Апостол говорит, аще имам пророчество и вем тайны вся и весь разум и аще имам всю веру, яко и горы преставляти, любве же не имам, ничтоже есмь. И аще раздам вся имения моя и аще предам тело мое, во еже сожещи е, любве же не имам, никая польза ми есть (1Кор.13:2–3).
По повествованию св. Марка, законник, выслушав ответ Спасителя, сказал, «хорошо, учитель! истину сказал Ты, что любить Бога и ближнего – есть больше всех всесожжений и жертв».
Законник не только с восторгом одобрил слова Спасителя, но прибавил, что и по его разумению любовь к Богу и ближнему выше всех жертв, хотя иные и не так думают. Иисус же видев яко смысленно отвеща, рече ему, недалече еси от царствия Божия (Мк.12:33–34). По суду всеведущего, законник отвечал разумно, и он не далек от царствия Божия. Он разумный человек и близок к царствию Божию по своим расположениям, потому что ценит любовь выше жертв. Это не мало значило для законника. И, однако, он только не далек от царствия Божия, но еще не в царствии Божием. Что такое значит? Чего недоставало законнику? Это показывает Спаситель в разговоре с другими книжниками.
Собравшимся же фарисеем, вопроси их Иисус, глаголя, что вам мнится о Христе? Чий есть сын? Глаголаше ему, Давидов (Мф.22:42).
Фарисеи собрались около Иисуса, без сомнения, с тем чтобы каким-нибудь вопросом поставить Его в затруднение, как уже не раз обнаруживали они это намерение. Сердцеведец видит сердца их и не только разрушает ковы их, но ставит их самих в безвыходное затруднение, показывает им заблуждения их. «Что вы думаете о Христе? спрашивает Он их. Чей Он сын?» Спаситель предлагает вопрос, любимый иудеями, – вопрос о Мессии; предлагает вопрос важный не для одних иудеев, на который надобно было отвечать почтительно. Спаситель знал, что будут отвечать Ему фарисеи. Общая вера иудеев ожидала Христа, как потомка Давидова. В этом вера их и не ошибалась. Так говорили о Мессии пророки. Во иудеи такие, каковы были фарисеи, видели в Мессии не более, как сына Давидова, царя земного и не понимали, что вместе с тем Он будет вечный царь и Сын Божий. Эту ошибочную веру разделяли даже и некоторые из добрых иудеев, каков был одобренный Спасителем законник. В этом-то заблуждения и хочет обличить их Спаситель. Как ожидал Спаситель, так и отвечали на первый вопрос Его фарисеи. «Мессия – сын Давида», сказали они.
Глагола им, како убо Давид Духом Господа Его нарицает, глаголя, рече Господь Господеви моему, седи одесную Мене, дoндеже положу враги Твоя подножие ног Твоих. Аще убо Давид нарицает Его Господа, како сын ему есть? (Мф.22:43–45)
Признавая ответь фарисеев справедливым, Спаситель предлагает им сличить мнение их о Мессии царе земном с словами Давида. Вы правы, говорит Он; Мессия – сын Давида. Но почему же Давид духом, или как передает св. Марк, Духом Святым, следовательно, не по-своему мнению человеческому, а как пророк, глаголющий по вдохновению Духа Святаго, называет Христа Господом? Рече Господь Господеви моему, седи одесную Мене, говорит Он. Сказал Иегова, Бог истинный; сказал Господу моему, Адонаи, что также означает Владыку неба и земли, Бога истинного. Так самое название Мессии Господом вселенной показывает, что Мессия – не сын только человеческий. Мало и того. Сказал Иегова, седи одесную Мене. Это значит тоже, что Мессия призывается к участию в славе и власти Иеговы. С кем же Иегова может делиться властью, как не с равным Ему? Итак, напрасно книжники и фарисеи с неистовым негодованием называли Иисуса богохульником за то, что Он Отца своего глаголаше Бога, равен ся творя Богу (Ин.5:18). Господь Иисус говорит о себе, как о Христе, то самое, что говорит о Христе Давид. Виноваты сами фарисеи и книжники, если, читая так часто Давида и пророков не хотели понять Давида и пророков. Виноваты они, что земные помыслы, гордые мечты их о земном царстве Мессии и об участии их в этом земном величии закрывали в их взоре учение пророков о вечном, духовном, царстве Мессии и Его божественном величии. Виноваты они, что ограничивали желания и надежды свои только землею, жили для одной земли, и потеряли из виду духовное. Спаситель в обличение их мог указать на многие другие изречения пророков, показывавших в Мессии Сына Божия. Он мог указать на слова Михея, который говорит, что исходы Мессии от дней века (Мих.5:1); на слова Исаии, называвшего Мессию Эммануилом (Ис.7:14), Богом крепким и Отцом вечности (Ис.9:15); на Иеремию, по словам которого Мессия – Иегова – правда наша (Иер.23:6). Но Спаситель указывает на такие слова Давида, где Мессия является и Сыном Давида, и Сыном Божиим, – и при том грозным Судиею. Для чего это? Чтобы пробудить в гордых душах фарисейских страх Божий, заставить их содрогнуться за самих себя; Он повторяет слова Давида о Мессии, как властителе вселенной, грозном для врагов Его. Иегова говорит Адонаи Мессии, седи одесную Мене, дoндеже положу враги Твоя подножия ног Твоих. Пусть же знают враги Мессии, что они не останутся ненаказанными, что они будут доведены до самого печального до самого горького, унижения.
И никтоже можаше отвещати Ему словесе, ниже смеяше кто от того дне сотворити Его ктому (Мф.22:46).
Слова Спасителя поставили врагов Его в такое затруднение, что они не смели сказать ни слова в ответ на вопрос Его о Христе сыне Давида. На этот раз они чувствовали справедливость обличения Его и молчали. Они сознались, что более не в состоянии уловить премудрого Учителя в словах Его и потому отказались от попыток вступить с Ним в спор. Не правда-ли, что этого довольно для славы истины Христовой? Но довольно ли для любви Христовой? Ах! она желала бы большего от них, для них самих. Она желала бы не временного сознания в ошибке, а полного исправления их, полного раскаяния в нечестиях сердца и смиренной веры в Спасителя душ; но этого не было в черствых душах их. Св. Марк говорит при том, и мног народ послушаше Его в сладость (Мк.12:37). Это без сомнения облегчало скорбь Господа Иисуса о нераскаянных фарисеях.
В заключение беседы нашей повторим содержание осмотренных наставлений Спасителя. Любовь к Богу и ближнему, любовь искренняя и полная, вот что должно дышать во всех поступках наших, во всей жизни нашей! Но где нам взять такую любовь? Господи Иисусе? Ты – Сын человеческий и потому знаешь наши немощи. Ты – Сын Божий и потому можешь подать нам все, чего нет у нас. Ты ожидаешь, Ты требуешь, чтобы обращались сердца наши к Тебе, как к Сыну человеческому и к Сыну Божию. Упорны сердца наши; сокруши их страхом Твоим. Спаси нас, Спасителю наш! Аминь.
