Беседа II. На псалом 50 в 3-ю неделю. 1849 г.
В прошедшей беседе покаяние Давида остановилось на исповедании глубокой скорби о грехе, которою он преклоняет Бога на сострадание к себе. Затем Давид выставляет другую вину моления своего.
Се бо в беззакониях зачат есмь и во гресех роди мя мати моя. Се бо истину возлюбил еси, безвестная и тайная премудрости Твоея явил ми еси (Пс.50:7).
Как понять Давида? Обвиняет ли он мать, что она родила, будучи грешницею? Или говорить о себе, что еще тогда, когда выходил он на свет, он уже был грешником?
Если бы и допустили мы первое объяснение, мы не должны бы были забыть того, что Давид рожден от законного брака, и потому он не мог обвинять мать в незаконном рождении сына. Таким образом и при этом объяснении мысль была бы та, что Давид говорит о наследственной порче природы нашей. При этом объяснении он говорил бы тоже, что говорил Иов, «кто может выйти чистым от нечистого? Никто» (Иов.14:4). Тем не менее страшно было бы соединять со словами в беззакониях зачат есмь, ту мысль, что рожден я материю оскверненною грехом, когда Давид не говорит здесь о матери; странно было бы обвинять одну мать в нечистоте и не обвинять отца. Итак, остается так понять Давида, уже при зачатии моем, уже при рождении моем я был осквернен грехом; с беззакониями я зачат и с грехами родила меня мать моя. Давид говорит здесь тоже, что говорил Моисей, прилежит помышление человеку на злая от юности его, сердце человека зло с юности его (Быт.8:21). Прежде, чем человек начинает различать добро от зла, прежде чем при свете сознания начинает действовать воля его, грех уже живет в нем, наклонность к злу обнаруживается недовольством собой и другими, расстройство открывается в душе и в теле его. Что выражает вопль его при появлении его в свет? Страдание природы, страдание от внутреннего, прирожденного расстройства, от нечистоты и виновности. Итак, Давид, умоляя Бога о помиловании; выставляет, после бедности дел воли его, бедность самой природы человеческой. Если бы и остался я таким, говорит он, каким рожден я, и тогда что осталось бы мне, как не просить о милости и благодати Твоей? Что мы все пред Тобою, Господи? я, как и каждый, зачат со грехом и рожден в нечистоте.
Се бо истину возлюбил еси, безвестная и тайная премудрости Твоея явил мя еси.
Истина, которую любит в себе и в разумных созданиях своих Бог, не есть одна холодная теоретическая истина; это истина, оживляющая дух, проникающая в сердце и обнаруживающаяся благими плодами; это истина противоположная, и лжи, и мечте, и суетности. Бойтеся Господа, работайте Ему во истине и всем сердцем вашим (1Цар.12:24), заповедуется и людям. Не может сказать человек, что так как от природы он испорчен, ответственность во лжи жизни его не лежит на нем. Нет, злое начало не сильнее благого в мире. Бог не престает изливать свет свой на мир и людей. Он любит истину и открывает познания об истине людям. И язычник не откажется от того, что он знает истину и добро. Смеет ли Давид сказать, что он оставлен во мраке безысходном? Нет! Бог открыл ему тайны премудрости Своей, какие неизвестны были другим. Он открыл ему самые спасительные для человека тайны о грядущем Спасителе мира, о Его страданиях искупительных за мир, о Его благодати, простирающейся на народы, и открыл в таком свете, что, например, Псалом 21 есть как бы евангельская история страданий Христовых. Так Давид, сознавая немощь природы своей, сознает и величие милости Божией к нему, чтобы славить Ее и, прославляя дивную благость Божию, помнит о своей бедности, чтобы молить о милости. Слава любви Твоей, Отец небесный, что озаряешь меня бедного своим светом! Но тогда, как Тебе хвала, мне один стыд. Ум мой богат познаниями, а душа бедна добром; знаю я много, а что делаю? Воля моя ленива на добрые дела; она то лукава и уклончива от труда доброго, то готова на труды, но по побуждениям нечистым, для денег, для чести, для говора толпы. О! Боже мой! если не помилуешь, если не подашь помощи, погиб я. Убожество мое – мольба за меня пред Тобою, благость Твоя – единственное у меня право на Твои милости.
Окропиши мя иссопом и очищуся, омывши мя и паче снега убелюся. Слуху моему даси радость и веселие, возрадуются кости смиренные. Отврати лице Твое от грех моих, и вся беззакония моя очисти (Пс.50:9–11).
Что Давид выражает словами: окропиши мя, даси радость, – сердечные желания свои, это показывают слова его: отврати лице Твое от греха моих.
После того, как показал он основания мольбы своей, он еще сильнее начинает молиться о прощении грехов и показывает разные нужды свои, как последствия греха.
«Соверши же надо мною очищение иссопом, и я буду чист, омой меня, и я буду белее снега».
По закону Моисееву коснувшийся мертвеца считался нечистым и должен был, для очищения, окроплен быть кедром и иссопом, омоченными в воде, смешенной с пеплом (Чис.19:18). Подобно сему прокаженный очищался кроплением иссопа и кедра, омоченных в крови (Лев.14:51). Иссоп был символом снисходительной любви Божией, кедр – символ величия Божия. Давид сознает себя нечистым и прокаженным и глубоко чувствует нужду в духовном окроплении. Он живо представляет себе грозный суд Божий над нечистотой греховною: человек, иже аще осквернится и не очистит себе, потребится душа та от среды живых (Чис.19:20). Так молитва Давида об окроплении и омовении заключает духовную мысль об осенении души всемощною любовью Божией, пред которою отступают человеческие нечистоты.
Далее Давид молится, «дай мне услышать радость и веселие и воспрянут кости, которые так сокрушены Тобою».
Позволяем себе спросить, отчего Давид доселе не имеет радости? Пророк Божий Нафан сказал ему, что он прощен. Как бы не радоваться тому? Или он не верит пророку? Этого быть не может. Скажете, совесть не давала покоя? Но отчего же совесть не имела мира, когда уже ей сказано, что грех прощен? Видите, благодать Божия не вдруг дает все. Сперва она извещает душу о прощении, но еще не дает прочного мира; потом дает мир, но еще не дает веселия сердцу; а наконец дает и радость душе. И все это она соразмеряет с степенями подвигов души, или точнее с тем, как время от времени искренним подвижничеством покаяния расширяется приемлемость души. Пока в огне скорбей душевных не перегорят привязанности нечистые, бесполезно, а иногда и вредно, было бы для души кающейся награждать ее миром небесным. Потому-то св. апостол, возбудив в коринфянах, и страх, и смятение, и скорбь о грехе, явившемся между ними, радовался такому состоянию их. Ныне радуюся, не яко скорбны бысте, но яко оскорбистеся в покаяние. Печаль бо, яже по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделывает, а сего мира печаль – смерть соделовает (2Кор.7:9–10). Итак, Давид просит себе пока только прекращения страданий духа и возвращения покоя.
А как велики были страдания кающегося Давида! Возрадуются кости смиренные, кости, которые так сокрушены Тобою, говорит Давид. Страдания кающейся души его были так велики, что самый состав телесный был весь расслаблен, самые кости его были как раздробленные; так мысли о гневе Божием, так чувства виновности своей пред Богом поражали и томили душу и тело Давида! Это тоже самое состояние, что выражает Давид, когда говорит, несть исцеления в плоти моей от лица гнева Твоего, несть мира в костех моих от лица грех моих (Пс.37:4). Таково было положение кающегося Давида! Так совершалось покаяние его!
Спрашивать ли, таково ли покаяние нынешних грешников? Или ныне мало грешников? О! грешников ныне довольно! Нельзя сказать, чтобы каждый не говорил, я грешен. Но не говорят ли того одним языком? или если говорят и мыслью, но говорят ли сердцем? если же говорят и сердцем, говорят ли составом своим, как говорит Давид? О как многого не достает в нас, чтобы каяться, как каялся Давид!
Отврати лице Твое от грех моих, и вся беззакония моя очисти. Давид молит, чтобы Бог не только предал забвению, оставил без наказания грехи его, но, чтобы изгладил их, как бы написанные на пергаменте или на доске, так чтобы никто не мог их более видеть. Исполнилась ли эта молитва Давида? Исполнилась со всею точностью. Тот же пророк Нафан, который объявлял грозное обличение Давиду еще не кающемуся, послан был к Давиду раскаявшемуся возвестить о рождении сына законной любви. И какой милости удостоен был этот сын Давида! Пройдите за тем мыслью все, что говорит св. писание о Давиде после его покаяния, найдете ли хотя намек на падение его? Нет. Напротив, о Давиде говорится там только, как о муже праведном, о муже любезном Богу, избраннике достойном высокой чести Его. В книгах царских, в книгах Паралипоменон, в книгах пророков Давид – ангел Божий, муж по сердцу Божию, отец народа, образец царей. Разительный пример тому, как не поминаются у Бога неправды наши, после искреннего раскаяния в них.
Слава Тебе всеблагому и милостивому! Аминь.
