40 (из "Амфилохий"). Когда Владычнее повеление приказывает Моисею в Египте: простри руку твою на воды Египтян...
Когда Владычнее повеление приказывает Моисею в Египте: простри руку твою на воды Египтян: на реки их, на потоки их, на озера их и на всякое вместилище вод их, – и превратятся в кровь (Исх.7:19) – и чудо, стало быть, исполняется, то откуда взялась другая вода, которая сделалась материалом для хитростей заклинателей, чтобы принять облик крови?
Некоторые из наших блаженных отцов говорят, что поскольку Египет находится по соседству с морем (ведь в него впадают семь устьев Нила), то те, чье дело было прислуживать колдунам, доставив воду оттуда, отдали жидкость для волшебства заклинателей, чтобы окрасить ее в цвет крови.
Возможно, кто-нибудь, внимательно рассматривая предложенное высказывание, от которого возникает вопрос, и тщательно исследуя то, что ему предшествует и что следует, найдет, что река превратилась в кровь, но не прочие скопления вод, не родники или иным образом заключенные в своих границах. Ибо Писание, рассказывая о том, как после исполнения чуда происходило по частям осуществление необычайного дела, говорит: и вся вода превратилась в кровь (Исх.7:20–22), сказав это не просто, но сразу присовокупив «в реке». А затем и: рыбы воссмердели, не просто все, потому что и не те, что в море, но «в реке», и египтяне не могли пить воды; откуда? – из реки.
Точно так же и начало повествования о чуде, когда действие еще не было явлено, предлагает думать то же самое. Ибо Бог говорит Моисею: ты стань на берегу реки (Исх.7:15); а немного спустя Моисей, возвещая Владычнее повеление, говорит: Так говорит Господь: из сего узнаешь, что Я Господь: вот этим жезлом, который в руке моей, я ударю по воде, которая в реке (не во всей земле Египетской, а в реке), и она превратится в кровь, и рыба (какая?) в реке умрет (Исх.7:17–18), а потом и: и река воссмердит. К тому же египтяне не смогут пить воду. Какую? – из реки. Так что место, находящееся между названными высказываниями и вторым рассказом возвещающее Владычнее повеление, если подобает речи боголюбиво не разрушать его согласия с ними обоими, нужно было бы понимать в том же смысле и тем же образом, и тогда «возьми жезл твой и простри руку твою на воды Египтян (Исх.7:19)» будет относиться не ко всем вообще водам, но [лишь] к речным. Ведь Он и прибавляет: на реки их, хотя через Египет протекает одна река и воды ее не разделяются на много частей: посему водами и реками он в разных выражениях именует Нил. Соответственно и потоки речные, и озера в ней, и всякое вместилище вод в ней, и эти вот пригодные для питья струи превратились в природу крови: и была кровь по всей земле Египетской (Исх.7:21), то есть по той, через которую протекает река, и если было в ней древо или камень, могущий удерживать и содержать воду: ведь не те древеса и камения, которые в жилищах или под открытым небом, не омываемые влагой, но те, что в реке, – из них никакое не избежало общей участи речных вод. Мне известно, что некоторые под «древесами и камениями» понимают деревянные и каменные сосуды: достаточным опровержением им будет умолчание о глиняных и стеклянных и других материалах, из которых изготовляют подобные вещи, и то, что есть большая разница – говорить о камнях и деревьях или о сосудах, которые ремесло и искусство обращают во вместилища для жидкого естества.
Итак, если вода реки и всех потоков, которые в реке, превратилась в кровь, а остальные воды Египта не превратились вместе с ними, то ничего странного, если египетские колдуны, взяв воду откуда-то еще, придали ей вид и кажимость крови; и для подражания лучше подходило взять для представления трюка, скорее, питьевую и пресную воду, чем соленую и негодную для питья влагу: ведь перемена вещества умаляет подобие действия. А если бы Моисей и Аарон жезлом обратили в кровь все воды Египта, то, во-первых, неблагоразумно было бы подвергать участи творящих несправедливость тех, кто несправедливость потерпел, и наказывать жаждой тех, ради кого творились эти чудеса. Во-вторых, не кажется, что фараон настолько обеспокоен таким происшествием, как будто бы у него есть откуда пить из другого источника, и что он торопит Моисея освободить египтян от этой казни, как он поступал в случае с лягушками и подобными вещами, хотя бич жажды был тяжелее наказания посредством лягушек. И, в-третьих, к тому же если бы египтяне осознали, что вся вода в Египте превратилась в кровь (а ведь чудо совершалось для того, чтобы поразить их безумие и смягчить жестокосердие), то они бы не принялись копать вокруг реки, чтобы попить воды, потому что Писание говорит: И стали копатъ все Египтяне около реки [чтобы найти] воду для питъя, потому что не могли питъ воды из реки (Исх.7:24). Согласно с этим изложили и другие, потрудившиеся над переводом с еврейского языка на эллинскую речь, – Симмах, говоря: «И копал весь Египет кругом потока, чтобы пить, потому что не могли пить речной воды», и Акила и Феодотион таким же образом.
Так что Моисеем и Аароном было произведено превращение в кровь речных вод: ибо это ведет к обоснованному выводу, что омерзительной, испорченной и бесполезной стала та самая река, которую египетское племя, обожествляя, именовало богом – подателем плодов и жизни и в которую они бросали еврейских младенцев, чтобы убить их: ведь и их кровь вопияла из вод, как и Авелева – от земли. Посему египтяне должны были понести кару как за злочестивое выдумывание богов, из-за которого они воздали достоинство вечной, бесстрастной и нетекучей природы воде текущей и подверженной множеству воздействий и видов порчи, так и за то, что с ее помощью они злодейски совершали убийство невинных младенцев, которые лишь за то, что появились на свет по законам природы, несли наказание лишением того самого света. Но человеколюбивая природа до поры откладывает кару по отношению к людям, наказывает же и воспитывает иным образом, портя и бичуя бездушную стихию, с помощью которой они дерзнули и на злодейское убийство, и на злочестивое святотатство против Бога.
Если же кто допустит, что и по всей египетской земле воды преобразовались в существо крови, то и тогда не вызовет недоумения, то, что и египетские колдуны, как казалось, подражали божественному действию своей злокозненностью: ведь поскольку Моисей предсказал чудо, а слышали это и сам фараон, и египетские заклинатели, по превращении же посоха в змею они знали, что угроза непременно перейдет в действие (ибо случившееся прежде было свидетельством будущему), и старались тоже не показаться ниже в кознодействе, естественно, зная, что все воды под открытым небом в стране превратятся в кровь, поскольку о чуде уже говорилось, но Божественное деяние еще не совершилось, – они, тогда начерпав столько воды, сколько могло показать их обманчивую уловку, заранее заготовили ее и отложили, чтобы, когда понадобится, показаться имеющими в изобилии воду, придав которой цвет крови они лживым привидением уничижили бы необычайность Божественного действия.
А некоторые говорят, что, когда Моисей необыкновенным образом творил кровь из воды, в то же самое время присутствовали и искусники лжи, применяя собственные злые уловки, и большая часть воды прислуживала Моисееву чуду, а немалая отошла и надобностям магов. Но это означает вычитывать в рассказе то, чего там нет, и недостойно бывшего в Моисее Промысла и силы великодетельного и всемудрого Бога делать сообщником и причастником враждебнейшего и брать в союзники непримиримого тем, что уделенное ему вещество для чуда он разделял бы и использовал совместно с ним. И с другой стороны, египтянин не пришел бы добровольно к такому умопомешательству, чтобы почитаемую им реку воздвигать явным памятником своему смертоубийству и осквернять кровью и превращать чтимое в мерзость, даже если обагряющий цвет был делом обманутого зрения.
Если же говорить, что вся египетская вода при чудотворении Моисея стала кровью, но маги, не имея непревращенной воды, взяли превращенную в кровь и обманули зрение видящих, так чтобы они воображали вместо красного цвета водную прозрачность, то рассказ ничего об этом не повествует, и это приписывает магам до времени торжество: ибо раз кровь, воображаемая как вода, действительно искусством магов приобрела природу крови, то этим можно похваляться, и их трюк становится двойным вместо простого, превращая кровь в воду, а воду – обратно в кровь.
Есть и такие, которым пришло в голову сказать, что заклинатели тогда воспользовались своей колдовской уловкой с водой, когда Моисей вернул воду из крови в ее собственную природу. Иные же говорят, и правдоподобнее прочих, что все другие воды Египта превратились в кровь великодетельной силою Моисея, а те, которые были в распоряжении израильтян, сохранились превыше превращения: потому что непоследовательно было бы причинять бедствия тем, за кого настигли казни вознамерившихся вредить им, и одновременно и отмщать за одних и тех же, и наказывать их же этим отмщением. И доказательства из подобного есть в избытке: когда на египтян были последовательно наведены остальные девять казней, ни одной из них не оказался поражен Израиль, а поскольку вода у израильтян осталась непревращенной, то заклинатели, взяв оттуда, воспользовались ею как материалом для хитрости собственных козней. Вот так со многих сторон можно увидеть, что нет никакого затруднения в том, что и Моисей, чудотворя, превратил природу воды в кровь, и египетские заклинатели не имели недостатка в воде, посредством которой их воображаемое привидение притязало бы на именование чуда.
