Слово первое на отдание Пасхи. О пасхальной радости, числе «сорок» и посмертной участи усопших в вере
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Дорогие во Христе братья и сестры!
Сегодня мы с вами, вместе со всей Святой Православной Церковью, совершаем отдание Пасхи. Вновь, как и в дни Светлой Седмицы, совершаем мы торжественное пасхальное богослужение, поем удивительные по красоте и светлой радости пасхальные песнопения – но в последний раз в этом году звучит в наших храмах пасхальное приветствие «Христос воскресе!». С отданием завершаются пасхальные празднования; уже завтра Христос вознесется Своей плотью к Богу-Отцу, и мы будем встречать праздник Вознесения Господня.
Но что же такое – «отдание»? Зачем нужно его совершать, да еще так торжественно, как в самом начале Пасхи? Разве нельзя было бы просто перейти от пасхальных празднований к Вознесению?
Традиция многодневных празднований с последующим отданием великих праздников – очень древняя, она была установлена еще в Ветхом Завете. Семь дней приносите жертву Господу; в восьмой день священное собрание да будет у вас, и приносите жертву Господу, это отдание праздника, никакой работы не работайте; в первый день покой и в восьмой день покой (Лев.23:36, 39), – говорит Господь через пророка Моисея о празднике Кущей. Многие другие великие праздники – в том числе и ветхозаветная Пасха – также отмечались в течение восьми дней, причем особенно праздничными считались первый и последний дни. В установлении этом отразилось не только желание подчеркнуть значение того или иного праздника, но и великое милосердие Божие к людям, Господь знал, что мы слабы, слабы телом и духом, и далеко не каждый из нас может сразу отрешиться от повседневной суеты и в полной мере воспринять духовное ликование Его праздников в течение одного дня, должным образом проникнуться их смыслом. И потому Он, как заботливый и любящий Отец, ласково снисходящий к детским немощам своего чада, едва учащегося ходить, дает людям время как бы «привыкнуть» к празднику, понемногу взрастить в себе праздничный настрой. А чтобы те, кому взрастить такой настрой едва-едва удалось лишь под самый конец святых дней, не оказались лишены праздничной радости – все праздничные торжества еще раз повторяются на отдании праздника. Ибо ветхозаветная традиция отчасти сохранилась по преемству и в новозаветной Церкви. Ведь пришествие Христа хотя и изменило отношения человека с Богом, но не сразу еще саму человеческую природу в нас с вами. Мы призваны к спасительному изменению, но совершаем это постепенно в зависимости от нашего добровольного устремления. Поэтому кто-то, может быть, уже продвинулся высоко к совершенству и даже стал святым еще при жизни, как это было с древними святыми, а кто-то еще находится в грехах, а кто-то с трудом освобождается от них, а кто-то продвинувшись вперед и возгордившись, снова впал в грехи, а завтра покается и вернет себе достигнутое. Все мы находимся в движении, во внутреннем изменении. Мы все еще пребываем в падшем мире и подвержены тем же слабостям, что и люди Ветхого Завета, хотя нам и дано благодатных дарований несоизмеримо больше и соответственно мы будем судимы строже, нежели люди ветхозаветные. И значит, нам тоже необходимо время, чтобы проникнуться тем или иным великим праздником Господним. Потому-то мы, как некогда ветхозаветные иудеи, празднуем по семь или восемь дней такие праздники, как, например, Крещение Господне, Успение Пресвятой Богородицы или Воздвижение Честного Креста. А Рождество Христово празднуется целых двенадцать дней!
Но дольше всего празднуется величайший из новозаветных праздников, Пасха Господня, Светлое Христово Воскресение. Понимая, как важно, чтобы никто не остался непричастен пасхальной радости, Святая Церковь отводит нам на празднование целых сорок дней! Думаю, многие из вас, братья и сестры, все эти сорок дней или большую часть из них пребывали в том подлинном праздничном ликовании, которое выражается не только и не столько в желании накрыть стол побогаче и по-вкуснее (хотя и в праздничных яствах ничего плохого нет), а в радостном осознании присутствия Воскресшего Господа, в искреннем стремлении к Нему, в переживании полученной за Великий Пост чистоты своей души и приобретенного постническими трудами дара Божественной благодати. Но даже если суета и различные земные трудности и печали слишком тяготили вас, и только к концу этих сорока дней вам удалось ощутить в своем сердце крошечный проблеск пасхальной радости – не огорчайтесь! Ни Господь, ни Церковь не укоряют вас за это. Наоборот, Святая Церковь специально для вас повторяет сегодня пасхальное богослужение, чтобы никто из вас не покинул пасхальный чертог обиженным и неутешенным.
«Кто подоспел прийти лишь к одиннадцатому часу – и тот не страшись своего промедления! Ибо щедр Домовладыка, принимает последнего, как и первого; ублажает пришедшего в одиннадцатый час так же, как и трудившегося с первого часа; и последнего одаряет, и первому воздает достойное; и тому дает, и этому дарует; и деяние принимает, и намерение приветствует; и труд ценит, и расположение хвалит. Все войдите в радость Господа своего!» – эти слова великого отца Церкви, святителя Иоанна Златоуста из его Огласительного слова на Пасху, которое мы с вами слышали на ночном Пасхальном богослужении, можно в полной мере отнести и к сегодняшнему дню отдания праздника Пасхи.
Но почему же именно сорок дней? Не тридцать, не пятьдесят, а именно сорок? Было ли это число выбрано произвольно?
Конечно, нет. В установлениях Церкви не бывает ничего случайного и произвольного, но все наполнено глубоким смыслом, как практическим, так и символическим. И смысл этот обычно многогранен – особенно для такого великого праздника, как Пасха.
Прежде всего обращает на себя внимание, так сказать, историческая символика. Мы празднуем Пасху сорок дней – потому что именно столько дней пробыл на земле Христос по Своем воскресении. Это известно нам по рассказам первых апостолов, сохраненным для нас святым евангелистом Лукой.
Первую книгу написал я к тебе, Феофил, о всем, что Иисус делал и чему учил от начала до того дня, в который Он вознесся, дав Святым Духом повеления апостолам, которых Он избрал, которым и явил Себя живым, по страдании Своем, со многими верными доказательствами, в продолжение сорока дней являясь им и говоря о Царствии Божием (Деян.1:1–3) – сообщает апостол Лука в самом начале своей книги Деяний. И сорок дней празднования призваны напомнить нам, что евангельское повествование относится не только к давно ушедшим временам – оно касается каждого из нас, как бы повторяясь в жизни каждого снова и снова. И Христос пребывает с нами так же, как пребывал со Своей Церковью в апостольские времена.
Но смысл сорока дней пасхалии не исчерпывается одной лишь историчностью. Само число «сорок» в Священном Писании – как в Ветхом Завете, так и в Новом – несет в себе большую смысловую нагрузку.
Конечно, смысл этот не имеет ничего общего с так называемой оккультной «нумерологией», с «магией чисел», с «каббалой», которой так увлекаются многие наши невоцерковленные современники. Нет, числа в Писании – не более чем символы. Откровение Божие – Откровение не числа, но слова о спасении. Сами по себе числа без Бога и вложенного Им смысла не значат ничего, но в контексте того или иного повествования помогают оттенить, подчеркнуть его смысл – подобно тому, как в поэзии и художественной прозе смысл выделяют и отчасти передают метафоры.
Глубокий символический смысл заложен и в использовании числа «сорок» – тем более что само это число заключает в себе сразу несколько других символических для Писания чисел: три, четыре, семь и десять.
Число «три» в Писании символизирует полноту святости Бога и Его власти над прошлым, настоящим и будущим мира. Число «семь» означает священную завершенность, полноту (в седьмой день Бог «почил» от трудов сотворения мира (Быт. 2, 2)). Сложенные вместе три и семь образуют число «десять», которое, таким образом, становится символом полноты и завершенности в Боге. Число же «четыре» призвано в Писании обозначать вселенскость – ведь мы различаем четыре стороны света. Эта вселенскость (четыре), помноженная на Божественную полноту (десять), и дает число «сорок» – символ той полноты и завершенности, которой весь тварный мир (и прежде всего – венец творения – человек) может достичь в Боге, в общении с Богом и деятельном служении Ему.
Не случайно в Писании многие события, так или иначе связанные с испытаниями ради духовного возрастания в Боге, выражены числом «сорок».
Так, после исхода из египетского рабства (воспоминанию об этом исходе, избавлении от рабства телесного и духовного и был посвящен праздник ветхозаветной Пасхи) народ иудейский странствовал по пустыне сорок лет и лишь по истечении этого срока удостоился войти в землю Обетованную. Пророк Моисей провел на горе Синай сорок дней и сорок ночей (Исх.24:18), дабы получить от Господа скрижали Завета – те самые скрижали, с которых, по сути, и начинается вся история Церкви, образованной Богом в Ветхом Завете и продолжающейся в Новом. Так же, сорок дней и сорок ночей, шел пророк Илия до горы Божией Хорива (3Цар.19:8), где получил откровение от Господа и удостоился Его посещения в веянии тихого ветра (3Цар.19:12); это откровение и чудесное посещение восстановили сильно пошатнувшуюся было, под властью нечестивых царей, ветхозаветную Церковь в Израиле. И Сам Господь наш Иисус Христос сорок дней и сорок ночей (Мф.4:2) постился в пустыне, прежде чем выйти на проповедь Царствия Божия.
Потому-то и мы перед праздником Пасхи строго постимся целых сорок дней, что символизирует полноту испытания и приуготовления к Божественному откровению и дару, а затем празднуем целых сорок дней, в ознаменование полноты священной и Божественной радости о Воскресении Господнем, открывающем дорогу для всеобщего воскресения и уничтожающем смерть. Ведь Пасха Христова – это исполнение всех ветхозаветных пророчеств и древних надежд, окончательный и вечный Исход из рабства смерти в обетованную землю Царствия Божия.
Впрочем, и эти сорок праздничных дней, достигших сегодня своей вершины, также можно назвать периодом испытания и подготовки. Ведь после Воскресения Христова путь человечества к Богу еще отнюдь не завершен. Господь Своей крестной смертью, сошествием во ад и воскресением восстановил разрушенную некогда связь человека с Богом и вновь открыл нам утерянный путь в Царствие. Но недостаточно лишь стоять в самом начале проложенного пути – нужно еще пройти по нему, чтобы в конце обрести чаемое. Пасхальная радость на земле – не самоцель и не конечный пункт духовного путешествия человека, но последний этап подготовки к вступлению в Царствие Небесное, к окончательному и вечному соединению с Богом. И потому, как Господь по человеческой своей природе сорок дней готовился к проповеди – так и после воскресения Он еще сорок дней перед Вознесением пребывал с учениками и учил их о тайнах Царства Небесного.
А святитель Херсонский Иннокентий вопрошает об этом даже так:
«Число четыредесять можно назвать числом приуготовления к чему-либо великому. Господу, по Воскресении, предстояла величайшая высота – престол славы, седение одесную Бога Отца, управление Церковью и всем миром. Посему не составляло ли четыредесятидневное пребывание Его по Воскресении на земле и для Него, то есть, для Его человечества, некоего приуготовления ко вмещению полноты Божественной славы? Правда, что Божество в Нем соединено ипостасно с человечеством, но оно соединено и действует без нарушения законов человечества; посему и обнаруживало себя на земле постепенно, и иногда и вовсе закрывалось, так говорится о Нем, что Он возрастал премудростию и… благодатию у Бога и человеков (Лк.2:52)…Посему нет ничего несообразного с достоинством Богочеловека, если Он, по человечеству Своему, в продолжение четыредесяти дней по воскресении, постепенно приближался к той высоте Божественной славы, на которую должен Он был взойти, по вознесении Своем на небо».
Хотелось бы упомянуть и еще об одной «сорокадневке», напрямую связанной с праздником Пасхи и сегодняшним отданием ее: особое поминовение новопреставленных мы также совершаем в течение сорока дней после смерти, причем сороковой день отмечаем особо. «Сороковины» по умершим также имеют истоки в Ветхом Завете, именно сорок дней оплакивали скончавшихся праотца Иакова и пророка Моисея. Но в новозаветную эпоху этот период поминовения, как и прочие установления Ветхого Завета, приобрел новый, еще более глубокий смысл, ибо на сороковой день по учению Церкви совершается так называемый частный суд над душой умершего и она определяется Богом в положенное ей, в соответствии с ее жизнью на земле, место – или в Раю или в аду до момента Всеобщего Воскресения и Страшного Суда.
Вижу, братья и сестры, на лицах некоторых из вас недоумение, да как же могут быть сороковины, такой печальный день, связаны с сегодняшним праздником? Ведь сегодня мы заново празднуем не что-нибудь – а самый радостный и светлый из всех христианских праздников, Святую Пасху! Там – смерть – а здесь торжество Жизни…
Но смерть ли? Вспомните, мы только что говорили, что смерти больше нет! Да, последствия ее еще не устранены окончательно, ведь человечество еще не прошло весь открытый ему Воскресшим Господом путь, и окончательное торжество Царствия Божия совершится лишь по Втором Пришествии Спасителя. И потому, хотя сама смерть Христом побеждена, но не уничтожена, однако ее смысл для христинанина полностью изменился. Как писал об этом святитель Афанасий Великий: «Поскольку умер за нас общий всех Спаситель, то несомненно, что мы, верные во Христе, не умираем уже теперь смертью, как древле, по угрозе закона, потому что таковое осуждение отменено, но с прекращением и уничтожением тления благодатью воскресения, по причине смертности тела, разрешаемся уже только на время, какое каждому определил Бог, дабы получить лучшее воскресение (Евр.11:35). Наподобие семян, ввергаемых в землю, мы, разрешаясь, не погибаем, но, как посеянные, воскреснем (ср. 1Кор.15:42–44), потому что смерть упразднена по благодати Спасителя. А что смерть сокрушена, что Крест сделался победой над нею, что она не имеет уже более силы, но действительно мертва, немаловажным признаком и ясным удостоверением сего служит то, что пренебрегается она всеми учениками Христовыми, все наступают на нее и не боятся ее, но крестным знамением и верой во Христа попирают ее как мертвую. Древле, пока не совершилось еще Божественное пришествие Спасителя, все оплакивали умирающих как погибших. Теперь же, поскольку Спаситель воскресил тело, смерть уже не страшна, но все верующие во Христа попирают ее, как ничтожную, и скорее решаются умереть, нежели отречься от веры во Христа. Ибо несомненно знают, что умирающие не погибают, но живы и через Воскресение сделаются нетленными… люди, прежде нежели уверуют во Христа, представляют себе смерть страшной и боятся ее, а как скоро приступают к Христовой вере и Христову учению, до того пренебрегают смертью, что с готовностью устремляются на смерть и делаются свидетелями воскресения, совершенного Спасителем в низложение смерти; даже младенцы возрастом спешат умереть, и не только мужи, но и жены учатся, как бороться со смертью. Столь немощной стала она, что и жены, прежде обольщенные ею, смеются теперь над ней, как над мертвой и расслабленной… Так, поскольку смерть побеждена и опозорена Спасителем на кресте, связана по рукам и ногам, то все ходящие во Христе попирают смерть и, делаясь за Христа мучениками, издеваются над ней, осмеивая ее и говоря написанное выше: Смерть! Где твое жало? ад! где твоя победа? (1Кор.15:55)…дети и юные девы во Христе ни во что ставят здешнюю жизнь и помышляют о том, чтобы умереть. Человек по природе боится смерти и разлучения с телом. И всего необычайнее, что облекшийся верой крестной пренебрегает и тем, что естественно, и не боится смерти за Христа».
Вот и мы, дорогие братья и сестры, должны сравнить себя с этим ярким образом ранних христиан и их отношением к смерти, описанным святым Афанасием. Не смерти мы с вами как таковой должны бояться, но того, чтобы умереть неподготовленными, с нераскаянными грехами, с неискорененными страстями, с неприобретенными добродетелями, с непринесенными плодами покаяния. Вот чего надо страшиться нам. А тело наше? Отделяясь на время от него и поселяясь в небесных обителях (если того мы окажемся достойны) или в аду (от чего да избавит всех нас Бог!), в момент Всеобщего Воскресения тело будет воскрешено и восстановлено в нетлении, то есть в лучшем, нежели в земной жизни состоянии и соединено с душой. Главное для нас, чтобы это вечное нетление тела для нас после Страшного Суда было бы нетлением жизни вечной с Богом, а не вечного мучения с диаволом. Вот о чем нам с вами нужно помнить и заботиться во всякий миг нашей жизни. Тогда и отпадет всяческая суета от нас, словно шелуха.
Итак, наши умершие крещеные близкие не умирают – то есть не исчезают как личности и не сходят в мрачную и безрадостную обитель мертвых, Шеол, как это было до пришествия Искупителя. Достойные из них сразу восходят к Богу, в свет Его любви, в небесный Рай – и, если при жизни хоть немного, пусть даже не всегда и не вполне осознанно, стремились к Нему и Его благу, то, надеемся, не окажутся лишены этого света. А если кто-то из них и совершил нераскаянные грехи и оказался в аду, в душевных мучениях, то в любом случае, пока не наступил Страшный Суд, мы можем и должны поддержать их в этом своими молитвами (домашними и церковными), поминовением их за Божественной Литургией в особенности, и милостыней за них – особенно в эти первые сорок дней, олицетворяющие этот далеко не для всех легкий переход от земной жизни в вечную. Заодно позаботимся и о самих себе и о своих живущих ближних, чтобы нам не попасть после смерти в те же места мучений, пусть даже временных, ибо они ужасны.
Конечно, грусть на похоронах и сороковинах неизбежна – но если в ветхозаветное время это была прежде всего грусть об умершем, лишенном в Шеоле всех красок и радостей жизни, даже общения с Богом, то в новозаветное – это, скорее, наша грусть о самих себе. О том, что мы надолго – до самого конца своей земной жизни – расстаемся с нашими крещеными близкими, и теперь в течение многих лет не сможем ни обнять их, ни услышать их голос. И в то же время мы знаем, что наша разлука не вечна – мы вновь встретимся с любимыми в жизни будущего века, где они уже сейчас, пока мы тяжко трудимся на земле, пребывают в беспечальной радости о Господе или по нашим молитвам очищаются от своих грехов в местах страданий. Встретимся, чтобы уже никогда не разлучаться во веки.
Если подумать, то ведь и сегодняшний праздник – одновременно и радостный, и грустный. Мы повторяем пасхальное торжество – но в то же время расстаемся с этим праздником, отдаем его обратно Тому, Кто даровал нам эту радость. Наша Пасха, Христос (1Кор.5:7), возносится на небо – так же как возносятся туда наши умершие, или, вернее, не умершие вовсе, не мертвые, а лишь переселившиеся душою в небесные обители. Они не умирают; просто мы отдаем – возвращаем, вверяя души усопших в руки сотворившего их Господа в надежде на Его милость и услышание наших поминальных молитв за них, так же как возвращаем Ему сегодня пасхальный праздник.
Впрочем, нельзя в полной мере сказать, что Пасха совсем уходит от нас с Вознесением. Уходит постоянный, ежедневный и ежечасный сорокадневный праздник – который в своей непрерывности ликований есть не что иное, как земной проообраз Царствия Небесного, «где нет ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная». Однако сама Пасха – Пасха как радость о Воскресшем Господе, уверенность во всеобщем воскресении и надежда будущей жизни – не уходит от нас никуда. Эти радость, уверенность и надежда пребывают с нами постоянно, во все дни нашей жизни – потому что они составляют основу христианского учения и определяют весь образ жизни и мыслей подлинного христианина. И святые чувствовали и переживали это как никто остро и ярко. Вспомним, как преподобный Серафим Саровский встречал каждого из приходящих к нему радостным приветствием в любой день года: «Радость моя! Христос воскресе!».
Ибо в этом догмате о Воскресении и победе над смертью – фундамент нашей веры. Если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мертвых, то как некоторые из вас говорят, что нет воскресения мертвых? Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша… Поэтому и умершие во Христе погибли. И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков (1Кор.15:12–14, 18–19) – говорит своим духовным детям, а вместе с ними и всем нам, святой апостол Павел. Действительно, если бы наше упование на Христа ограничивалось тесными рамками земной жизни – чтобы Он защитил нас от врагов и болезней, послал нам здоровья и богатства, благополучия нашим странам и городам, – а также ожиданием Второго Пришествия (когда-то там, в отдаленном будущем, может быть, через тысячи лет), то в чем состояло бы здесь отличие от эпохи Ветхого Завета?
Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших! – восклицает далее богодухновенный Павел. Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут (1Кор.15:20–22).
Христос воскрес – и это означает, что мы уже сейчас избавлены от власти смерти. Не когда-то в отдаленном будущем, «в последний день», а прямо сейчас! Все мы, стоящие здесь, в этом храме – вечно живущие существа, которым не грозит настоящая смерть, и Сам Бог постоянно, каждую минуту и секунду пребывает посреди нас и главное – в нас. Только помыслите себе об этом, братья и сестры! Что может быть больше, выше, радостнее этого? Разве не меркнут перед осознанием этого все земные, временные невзгоды и огорчения? Не случайно апостол заповедует нам всегда радоваться (1Фес.5:16) – разве можно не радоваться, зная такое?
И потому, хотя ежедневное празднование Воскресения Христова сегодня завершается, мы вновь и вновь будем переживать пасхальную радость в течение всего года, радостно воспевая на воскресной утрене на богослужении субботним вечером: «Воскресение Христово видевше…».
И в то же время мы не должны забывать вот о чем. Да, все мы искуплены Искупителем нашим Христом, но дарованным нам Искуплением нужно еще достойно воспользоваться, усвоив его себе и сделав его своим спасением. Иначе мы будем похожи на тонущего человека, которому бросили спасательный круг и послали за ним лодку – а он, уже практически спасенный, вдруг капризно отталкивает и круг, и протянутые из лодки руки и все же погружается на дно…
Мы уже говорили о том, что путь человечества к окончательному спасению и торжеству в Боге еще не завершен. Не завершен он и для каждого из нас в отдельности. Путь открыт, мы стоим в начале его или далее, и Господь готов оказать нам любую помощь на этом пути – но чтобы это произошло, мы должны начать двигаться по нему. Двигаться в направлении Царствия Небесного. Ибо, как говорит святой Григорий Нисский: «остановка на пути к добродетели уже есть начало порока».
Итак, Отдание Пасхи. Предание. Возвращение. В этот день мы должны предать в руки Господа не одну лишь праздничную радость – но и свои собственные душу и сердце. Вернуть их Тому, Кто их сотворил и спас Своей крестной смертью и воскресением.
Как это сделать? Жизнью во Христе. Не просто соблюдением обрядов и обычаев, не просто изучением священных книг, не просто вычитыванием молитв и отстаиванием служб и даже не просто добрыми делами «за послушание» (хотя все это тоже и важно, и нужно). Жизнь во Христе – значит искреннее и деятельное стремление наших души и сердца соединиться с Ним, следовать за Ним, преображать себя в соответствии с Его заповедями. Это и есть наш путь, который несомненно приведет нас в Царствие Небесное – лишь бы мы не на словах только, но и на деле старались идти по нему.
Да станет для всех нас сегодняшний день началом такого пути, да предадим мы свою жизнь всецело в руки любящего Небесного Отца, дабы и нам подлинно ожить в осознании Воскресения Господа нашего Иисуса Христа и в причастии Святого Духа во веки веков.
Христос Воскресе!
