Обретение мощей преподобного Максима Грека. Жизнеописание.
МАКСИМ ГРЕК (ок. 1470, г. Арта, Эпир, Османская империя (ныне Греция) - 1555/56, Троице-Сергиев мон-рь (ныне Троице-Сергиева лавра)), прп. (пам. 21 янв., 21 июня, во 2-ю Неделю по Пятидесятнице - в Соборе Афонских преподобных, в воскресенье перед 26 авг.- в Соборе Московских святых, 6 июля - в Соборе Радонежских святых, в воскресенье после 29 июня - в Соборе Тверских святых), русский писатель греч. происхождения, богослов, филолог, переводчик.
Род. в греч. г. Арта, в семье образованных родителей Мануила и Ирины («христиан, греков, философов», по словам самого М. Г. в краткой автобиографической заметке позднего периода). Мирское имя М. Г.- Михаил Триволис,- было выявлено И. Денисовым. В молодости интересовался политической жизнью, в 1490-1491 гг. принимал участие в выборах в Большой совет о-ва Корфу, но не был избран. Овладел искусством каллиграфии, выучил лат. язык. В 1492 г., по предположению Денисова, отправился в Италию для продолжения образования вместе с греч. ученым-гуманистом Иоанном Ласкарисом, который по поручению Лоренцо Медичи совершил путешествие в Грецию в поисках древних манускриптов.
Первым городом пребывания Триволиса в Италии была Флоренция, где он обучался у Ласкариса. После отъезда Ласкариса в 1494 г. в Париж, М. Г. в 1494-1498 гг. посещал разные города - Падую, Феррару, Верчелли, Венецию, позже, возможно, Милан, где слушал лекции, присутствовал на занятиях и ученых диспутах (в Падуе), сам занимался преподаванием, делал переводы. Зная и латынь, и народный язык (volgare), Триволис переписывал для гуманистов древние манускрипты с сочинениями как античных, так и христ. авторов. Известны выполненные его рукой списки сельскохозяйственного трактата «Геопоника» (для Ласкариса), сочинений Феокрита, Страбона, Иосифа Флавия, Феодорита Кирского, Комментарии Иоанна Филопона к «Первой аналитике» Аристотеля. Переписка рукописей, участие в издании сочинений античных авторов, преподавание были вкладом М. Г. в гуманистическую культуру Кватроченто. Но вместе с этим в его сочинениях имеются и высказывания об «училищах италийских» с осуждением царящего в них «языческого нечестия» и даже «безбожия», встречается лаконичная характеристика 3 гуманистов, поддавшихся «злочестию», с пренебрежением говоривших о Церкви и т. д. («Козмик из Феррары» - Никколо Лелио Козмико, поэт из Падуи; «из Патавии (т. е. Падуи) Сеса философ Неаполитский)» - Агостино Нифо, преподавал в Падуанском ун-те, вел диспуты с Пьетро Помпонацци о бессмертии души; Анджело Полициано - яркий представитель флорентийского гуманизма).
В историографии получила распространение т. зр., согласно которой М. Г. критиковал итал. гуманизм (Н. К. Гудзий, А. А. Зимин, М. Баракки и др.). При этом не учитывалось, что приведенные выше высказывания с отрицательной коннотацией находятся лишь в рус. сочинениях первого московского периода, содержащих полемику с лат. учениями об опресноках и о Filioque. Объектом обличений является не гуманизм, а поздняя схоластика, к-рую порицали и сами гуманисты. В посланиях М. Г. к католич. богослову Николаю Булеву (1522-1523) содержится ряд фрагментов, в к-рых и обличается защита этих учений «латинскими сынами». С осуждением автор говорит про используемые ими «диалектические подстрекательства и софизмы» (с глоссой «злохитрства»), «аристотельские силлогизмы», приверженность к «внешнему диалектику-ведению» (с глоссой «стязательному»), «перипатетические силлогизмы и хитрословия», «хитрословные силлогизмы». Обличения М. Г. излагаются вполне в духе гуманистической критики (наблюдаются даже терминологические параллели: так, Ф. Петрарка обличал «безбожных перипатетиков», издевался над «диалектическими хитросплетениями» поздней схоластики, Лоренцо Валла осуждал «ересь перипатетических измышлений», Эразм Роттердамский писал про «ухищрения диалектики»). Характеристика, данная М. Г. трем гуманистам, не касается существа их воззрений; она построена по принципу ad hominem. То, что их объединяет - «нечестие», «бытовой паганизм».
В Венеции Триволис сотрудничал с печатником Альдом Мануцием. Позднее в Москве М. Г. составил краткое описание его типографии («премудрое замышление»), назвав Мануция «философ добре хытр», написал послание В. М. Тучкову о типографском знаке печатника. Впосл. М. Г. привез в Москву изданный Мануцием в 1493 г. сборник сочинений греч. авторов и использовал его при написании своих сочинений. С 1498 г. Триволис находился на службе у Дж. Ф. Пико делла Мирандолы - племянника Дж. Пико делла Мирандолы, автора «Речи о достоинстве человека». Племянник глубоко чтил память дяди, заботился о сохранении и публикации его наследия, и вероятно, М. Г. помогал ему в этих трудах. И сам Пико делла Мирандола, и его племянник имели тесные связи с приором доминиканского монастыря Сан-Марко во Флоренции Дж. Савонаролой.
Самым значительным впечатлением от итал. жизни Триволиса были проповеди Савонаролы и его реформаторская деятельность в мон-ре и в городе. Этим событиям, в т. ч. казни Савонаролы, М. Г. посвятил одно из лучших своих сочинений, написанных в России,- «Повесть страшна и достопамятна». Устройство и образ жизни «нищенствующих» орденов доминиканцев и картузианцев правосл. грек описывал, уже будучи в Москве, как образец «совершенного иноческого жительства», высказывая суждение о том, что «благие начинания» могут быть даже у людей, исповедующих «неправые учения», и ссылаясь на Евангелие от Матфея: солнце сияет «на злыя и благыя и дождить на праведныя и неправедныя» (Мф 5. 45). Монашеская жизнь и аскетическое делание привлекали его внимание.
Под влиянием проповедей Савонаролы 12 июня 1502 г. Триволис вступил в доминиканский мон-рь Сан-Марко во Флоренции, но в качестве «новиция», т. е. послушника (на ступени Vestitionе), не принявшего полноты монашеских обетов (Obligazione), и оставался в мон-ре в течение 10 месяцев. Причину ухода он объяснил в частном письме тем, что «его одолели» болезни. Вскоре друзья помогли ему перейти на службу в Венецию к Мануцию, который с 1502 г. формировал свою «Новую Академию», возникшую по образцу Академии Марсилио Фичино во Флоренции. Расцвет деятельности Мануция относится к 1503-1504 гг., но вскоре у печатника возникли трудности и он покинул Венецию. В сер. 1506 г. Триволис возвратился в Грецию; на Св. Горе Афон он вступил в Ватопед.
Св. Гора привлекала греч. книжника и как образец высокого духовного служения и подвижничества и как богатейшая книжная сокровищница, хранившая произведения и античных, и христ. авторов. М. Г. их старательно изучал и в Москве обильно цитировал. Он трудился как каллиграф, переписывал монастырские акты, составлял эпитафии: К-польским патриархам Иоакиму I († 1504) и Нифонту II († 1508), 2 надписи для гробницы последнего (1512-1516). Ему также принадлежит эпиграмма Мануилу Коринфскому, «великому ритору» (1505 - июнь 1516), стихи, посвященные св. Димитрию Солунскому. В афонских мон-рях хранится (в поздних списках) составленный им Канон св. Иоанну Крестителю. Литургическое творчество привлекало М. Г. и в России («Канон святому и поклоняемому Параклиту»).
Весной 1516 г. на Афон прибыл посланец из Москвы Василий Копыл Спячий, который находился в составе посольства в Стамбул В. А. Коробова, отправившегося из Москвы 15 мая 1515 г. вместе с тур. послом Ф. Камалом. Копыл привез на Св. Гору богатые дары и милостыню (2 тыс. р.) с прошением вел. кн. Василия III Иоанновича о поминовении родителей и молитве «о наших детях» (брак московского государя вот уже 10 лет оставался бездетным). Была также изложена просьба прислать «на время» «книжного переводчика» (без указания книги для перевода). Прот избрал М. Г. Игумен Ватопеда Анфим, рекомендуя М. Г. московским властям, отметил его высокую образованность и филологическую подготовку, он признал с сожалением, что М. Г. не знает рус. языка, но выразил надежду, что тот быстро им овладеет.
Митр. Григорий, прп. Максим Грек и афонские старцы приезжают в Москву к вел. кн. Московскому Василию III. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (БАН. 31.7.30–2. Л. 787)
М. Г. выехал с Афона летом 1516 г. вместе со святогорскими старцами - своим духовником иером. Неофитом, Лаврентием Болгарином (он, вероятно, выполнял роль переводчика и обучал М. Г. слав. языку) и проигуменом Пантелеимонова мон-ря Саввой. Рус. посольство надолго задержалось в Стамбуле, оно отбыло в Москву лишь в мае 1517 г. и прибыло в столицу в 4 марта 1518 г. (вместе с ним отправилась делегация К-польского патриарха Феолипта I, к-рую возглавлял митр. Григорий Зихновский (Янинский)). Делегация была принята в Москве с почетом, известие «о греках» было включено в офиц. летопись. Греч. посольство оставалось в Москве до осени 1519 г.
Главным занятием М. Г. в 1-й период его пребывания в Москве (1518-1525) были переводы, ради к-рых он и был приглашен в Москву. Сначала он перевел начальную часть Толкового Апостола (толкования на «Деяния апостольские», с 31-го зачала до 51-го), вероятно, переводчики не располагали полной рукописью оригинала. Запись о дате перевода (25 мар. 1519) сделана в конце этой части (РГБ. Троиц. № 118. Л. 143, 20-е гг. ХVI в.). Остальная часть рукописи, толкования на «Послания апостольские», была переведена к марту 1521 г.
Следующий большой перевод - Толковой Псалтири, был начат в июне-июле 1521 г. и завершен в дек. 1522 г. Запись содержит известие о технике перевода: сначала М. Г. переводил с греч. языка на латынь, а затем толмачи с латыни - на русский (М. Г. еще недостаточно владел рус. языком). Переводчиками были принадлежавшие к посольской среде Дмитрий Герасимов, к-рый ранее в Новгороде принимал участие в работах по созданию Геннадиевской Библии 1499 г., и Власий Игнатьев (Толковый Апостол переводил один Игнатьев). Перевод Толковой Псалтири сопровождается посланием-энкомием вел. кн. Василию III Иоанновичу, которое в большинстве сохранившихся списков помещено в качестве предисловия. В нем раскрывается высокий смысл памятника, рассказывается о разных типах толкования священных текстов. М. Г. была известна существовавшая в то время теория о 4 типах толкований: иносказательный (аллегорический), нравоучительный, «возводительный» (анагонический), «исторический». Решение Василия III и митр. Варлаама вызвать с Афона книжного переводчика М. Г. описывает как проявление симфонии между «священством» и «царством» и цитирует предисловие к 6-й новелле имп. Юстиниана. В дальнейшем тема «симфонии» будет одной из ведущих в его творчестве. В 1552 г. он сделал еще один перевод Псалтири, на этот раз без толкований, в процессе перевода обучая греч. языку троицкого мон. Нила (Курлятева).
Перевод Евангельских бесед свт. Иоанна Златоуста (на Евангелия от Матфея и от Иоанна) был выполнен в 1523-1525 гг. М. Г. осознавал просветительское значение этого труда для всего правосл. мира. Сохранилось (в единственном списке Бесед на Евангелие от Матфея. РГБ. Егор. 920) его послание ко «Всем православным христианам, россиянам, сербам и болгарам», в котором он характеризует духовное содержание памятника. Перевод делался уже без посредничества латыни троицким иноком Селиваном под рук. М. Г. Преподобный выполнил перевод и мн. др. произведений святоотеческой и визант. лит-ры; рукописи некоторых из них он привез с собой в Москву с Афона, а возможно, еще из Италии (энциклопедический сб. «Суда», изданный Мануцием сборник сочинений греч. авторов, послания К-польского патриарха Фотия (Окружное послание, послания к архиеп. Аквилейскому, к болг. кн. Михаилу (Борису)), Хроника Зонары полной редакции (на Руси был известен тогда лишь Паралипомен)). Из Хроники Зонары М. Г. сделал выборку известий о Руси, включенную в Кормчую Вассиана (Патрикеева) (в этом памятнике были обнаружены новые тексты М. Г.- см.: Плигузов. 2002; Корогодина. 2015). М. Г. правил тексты переводимых книг, многие из которых оказались представлены сохранившимися в рус. рукописной традиции с ошибками в прежних переводах или с неточностями писцов. Масштабы исправлений М. Г. были очень значительны и стали новацией в книжной культуре того времени, что вызвало непонимание и упреки. Правка текстов стала одной из причин его осуждения и обвинений в ереси. Послание к Василию III 1522 г. сохранило сообщение о том, что уже в ходе этого раннего перевода М. Г. слышал упреки по поводу вносимых им исправлений.
Одним из первых его сочинений в России было послание к вел. кн. Василию III о святогорских обителях, «общих и глаголемых особных». Автор еще не включился в происходившую тогда полемику между нестяжателями и иосифлянами, но, сосредоточив внимание на типе мон-рей, он тем самым проявил понимание и этой полемики, и позиции в ней вел. князя (общежительные мон-ри в условиях России часто оказывались крупными хозяйствами с большими земельными владениями и сложной системой земельных отношений, а «особные» монастыри и пустыни имели гораздо меньший объем хозяйственных функций и в большей степени соответствовали идеалам «нестяжателей»). М. Г. был пострижеником «особного» Ватопеда, но выражал одобрение общежительному мон-рю Зограф («чист от особства»), противопоставлял «трудников» общих мон-рей, где труд обязателен, «вкладчикам» особных, где участие в общих работах обычно добровольное («по разсужению»). М. Г. описал многочисленные виды ремесленных и др. занятий, отметил наличие наемных работников, ежедневно приходивших в мон-рь и заботливое к ним отношение.
Важной темой в ранних рус. сочинениях М. Г. было обличение католич. проповедника, «немчина» Николая Булева и его выступлений в защиту астрологии («звездочетства», «звездозрительного художества»). Булев, прибывший в Россию еще в кон. ХV в., вел в Москве, Новгороде и др. городах активную пропаганду идеи соединения церквей, сопрягая с ней выступления в защиту астрологии, якобы предсказывающей предстоящие церковные перемены. М. Г. написал ряд пространных полемических и обличительных посланий, адресованных Булеву и его предполагаемым единомышленникам. О том, что полемика имела не только церковное, но и гос. значение, свидетельствует участие в ней дипломата и публициста Ф. И. Карпова, к к-рому М. Г. тоже отправил ряд посланий по этому поводу. Переписка далеко вышла за рамки темы и переросла в обсуждение такого важного вопроса общественной мысли той эпохи, как «человеческое самовластие», т. е. философская проблема «свободы воли». М. Г. защищал, в противовес астральному детерминизму «звездозрителей» (влияние звезд), свободу человека в выборе между добром и злом и ответственность его за результат выбора. В сочинениях М. Г. присутствует тема теодицеи и защиты Божественного Промысла от фатализма астрологов и их адептов.
Комплекс посланий М. Г. намеревался объединить, создав единый цикл, составив компендиум из произведений византийской (послания Фотия) и русской (послания к Булеву и Карпову) лит-ры. Завершить этот труд М. Г. не успел из-за того, что был арестован, однако отдельные фрагменты этого цикла сохранились в разных сочетаниях в ряде ранних рукописных сборников в основном сер. ХVI в. (РНБ. Q.I-487; РГБ. Вол. 488; Великие Минеи-Четьи всех 3 комплектов и др.).
В февр. 1525 г. М. Г. был привлечен сначала к светскому судебному разбирательству по делу опального крестового дьяка Берсеня Беклемишева в качестве свидетеля, но впосл. сам стал обвиняемым. Полный текст Судного списка М. Г. 1525, 1531, 1549 гг., ранее известный только в дефектном виде (без окончания), был обнаружен и опубликован Н. Н. Покровским (см.: Судные списки. 1971). В Судном списке сохранились офиц. документ Собора, осудившего М. Г.- грамота митр. Даниила в Иосифов Волоколамский в честь Успения Пресвятой Богородицы монастырь и др. достоверные свидетельства о процессе. Из Судного списка следует, что наиболее тяжкие из предъявленных М. Г. обвинений (в изменнических сношениях с тур. султаном и др.) не были доказаны, т. к. не имели документальной базы. Они не названы в грамоте митрополита, где присутствуют лишь 2 обвинения - еретическая порча богослужебных книг и критические высказывания по поводу практики поставления рус. митрополитов без благословения К-польского патриарха. Второе обвинение М. Г. признал, а 1-е отрицал и опровергал в ходе дальнейшего пребывания в России, доказывая свою невиновность филологическими методами - сравнением с оригиналом - и обосновывая правомерность и необходимость внесенных им исправлений. После соборного суда, состоявшегося в мае 1525 г., он был отправлен в заточение в Иосифов Волоколамский монастырь, где условия пребывания были достаточно суровыми (преподобный был лишен причастия, ему было запрещено писать, ограничен круг его чтения, запрещены контакты с внешним миром).
В 1531 г. М. Г. был судим вторично. Чтобы подтвердить предыдущие обвинения 1525 г., судьи предъявили их вновь (еретическая порча книг, сношения с тур. султаном, неприятие автокефалии), последовало и новое обвинение - в критических высказываниях о святости рус. чудотворцев. Эти обвинения М. Г. отверг, но признал свои слова о прп. Пафнутии Боровском (общецерковно канонизированном 1 мая 1531), что тот применял телесные наказания, занимался «лихоимством» и т. д.: «Ино как ему чюдотворцем быти?». Высказывания по этому поводу допускал и Вассиан (Патрикеев), суд над к-рым происходил одновременно с судом над М. Г., общим был ряд заседаний, совпадали нек-рые пункты обвинения (см.: Следственное дело 1525 г. 1960). По судебному приговору и М. Г., и Вассиан были отправлены в Иосифов Волоколамский мон-рь. Сопроводительная грамота о преподобном была та же, что и в 1525 г., тем самым суд подтвердил предыдущие обвинения. Были осуждены и сотрудники М. Г., участвовавшие в переписке и исправлении книг: Михаил Медоварцев, Исаак Собака и др.
В 1531 г. в Москве Василий III получил торжественную («на харатье», т. е. пергамене) грамоту святогорского прота Анфима. Судя по дате, грамота, вероятно, содержала поздравления по случаю рождения наследника престола (впосл. царь Иоанн IV Васильевич (род. в авг. 1530)). Можно предполагать, что грамота включала и просьбу об облегчении участи М. Г. и о его возвращении на Афон. Московские власти не сочли возможным удовлетворить эту просьбу.
Между 1532 и 1537 гг. М. Г. был переведен в тверской Отрочь в честь Успения Пресвятой Богородицы мужской монастырь, где под покровительством Тверского еп. Акакия условия жизни преподобного значительно улучшились. Он получил возможность писать.
Прп. Максим Грек. Рисунок из собрания сочинений Максима Грека. 2-я пол. XVII в. (БАН. Архан. № 1044. М. Б. № 15. Л. 10 об.)
Сказание о М. Г. кон. ХVI в. сообщает о покровительстве святому митрополита всея Руси свт. Иоасафа (Скрипицына) (1539-1542), о снятии церковного отлучения митр. свт. Макарием (к-рый в одном из посланий к М. Г. готов был признать его святым), об освобождении из тверского заточения Иоанном IV: «В граде Твери в епископии… ослабу улучи от епископа тверскаго Акакия по благословению преосвященнаго Иасафа митрополита, таже по сих Макария митрополита благословением и к церкви хождением и Пречистых и животворящих таин Христовых причащение… Таже последи милостивым царем… Иваном изведен бысть из Твери, и жити ему повеле в обители… Троицы в Сергиеве монастыре» (Синицына. Сказания. 2006. С. 83-84, 88). Др. Сказание (сер. ХVII в.) сообщает, что по молению троицкого игум. Артемия, близкого к нестяжателям, царь повелел тому М. Г. «с честию к себе взяти на Москву и быти ему в ослабе» (Там же. С. 96); это Сказание допускает неточность, сообщая, что игум. Артемий скончался в Троице-Сергиевой обители, а после него там же и М. Г. «в глубокой старости»,- Артемий еще долго жил за пределами России в ВКЛ. Вероятно, последовательность событий отражают частично оба Сказания: сначала перевод М. Г. в Москву, где в Чудовом в честь Чуда архангела Михаила в Хонех монастыре сохранялся архив М. Г. с его многочисленными сочинениями и где он руководил составлением собраний своих трудов, а затем переезд в Троице-Сергиев мон-рь.
Сказание кон. ХVI в. определяет продолжительность заключения М. Г. в 22 года, что подтверждают и др. источники. Освобождение, по-видимому, было приурочено к царскому венчанию в янв. 1547 г. или царской свадьбе в февр. того же года (можно также предполагать, что это стало возможным летом 1547, после смерти митр. Даниила, главного обвинителя М. Г.). На освобождение М. Г. повлияли, вероятно, грамоты Александрийского патриарха Иоакима I от 4 апр. 1543/45 г. и К-польского патриарха Дионисия II от июня 1546 г.
В 30-40-х гг. XVI в. главным делом жизни М. Г. было доказательство своей невиновности. Он писал послания к разным лицам и специальные сочинения, в к-рых отвечал обвинителям и судьям, церковным и светским властям, прежде всего митр. Макарию и царю Иоанну IV. Эти сочинения М. Г. объединил в комплекс и изложил свою подлинную позицию, не искаженную показаниями лжесвидетелей и др. участников судов. Формирование этого корпуса началось во 2-й пол. 30-х гг. XVI в. и продолжалось до 1547-1551 гг., до эпохи Стоглавого Собора.
Поскольку М. Г. отвечал на все пункты обвинения, а они касались практически всех сторон социальной, политической, духовной культурной жизни, то и «оправдательный» корпус сочинений далеко вышел за рамки первоначальных задач и целей. М. Г. составил 2 собрания своих «избранных сочинений» - в 47 и 73 главах. Собрание в 47 главах получило название Иоасафовского по имени владельца рукописи (РГБ. МДА. Ф. 173. № 42) митр. Иоасафа, проживавшего на покое в Троице-Сергиевом монастыре. Этот текст имеет собственноручную правку автора (уточнения, исправления пропусков, ошибок писца и орфографических форм слов). Собрание отличается продуманностью состава, автор самостоятельно подобрал тексты, подчиненные единому замыслу, определил последовательность их расположения, иерархию тем и предпочтений. Оно открывается «Исповеданием веры» (гл. 1), в к-ром вслед за credo М. Г. излагает программу, которой подчинены расположенные далее сочинения собрания: «аз моими списании всякую латыньскую ересь и хулу иудеискую и языческую обличаю» (главы 5, 6, 7); «аз теми же моими списании себе же и всякому благоверному иноку думаю жительствовати и свое житие устроити по святых Божиих заповедех и преданиих и уставех… и да отступают от всякого лихоимьственаго резоиманиа и неправды и хищениа чюжих имении и трудов» (главы 15, 16, 19, 20). Автор изложил свое понимание истинной причины его осуждения («Аще сих ради тяжек являюся вам и наричюся еретик»). В «Исповедании...» М. Г. обосновал правомерность внесенных им исправлений в текст и объяснил допущенные в переводе ошибки недостаточным знанием рус. языка. Эта тема подробно развита в 2 заключительных главах начального т. н. оправдательного комплекса (главы 11 и 12, «Слова отвещательные об исправлении книг русских»). Проблема языка, правильности и точности перевода, «книжной справы» станет одной из ведущих в рус. культуре не только ХVII в., но и Нового времени. В составе этого комплекса, в главах 5-9 автор поместил догматико-полемические и обличительные сочинения («На иудея», «На латинские три большия ереси», «Против еллинской прелести», «На агарянскую прелесть») с целью доказать, что у него нет «еретического порока» и он верен традициям Православия. Эти тексты были написаны одновременно. Большое значение автор придавал мусульманской теме («На агарянскую прелесть… и Моамефа» (Магомета)). С одной стороны, он пытался еще раз подтвердить свою невиновность в связях с Турцией, с другой - М. Г. таким образом продолжил европейскую традицию полемики с исламом, развернувшуюся после 1453 г. Ее участниками, напр., были папа Римский Пий II (1458-1464), ученый-гуманист Георгий Трапезундский. Адресат догматико-полемических выпадов и упреков в начальной части собрания не обрисован четко и едва ли правомерно делать вывод о наличии в обществе большого количества людей с подобными воззрениями; инвективы М. Г. носят скорее общий характер.
Самый большой раздел собрания (главы 13-20) посвящен нравственному богословию и аскетике, изложению «учения о нравах»: о христ. жизни и об обязанностях христианина как для общества в целом, так и для монашества, и даже для верховного носителя власти, для «начальствующих». Конкретный адресат не обозначен, им оказываются правосл. общество в целом и каждый его представитель в отдельности. Сочинения о человеческом самовластии и Божественном Промысле утверждают достоинство человека, созданного по образу и подобию Божию, и главным свидетельством этого являются дарованные человеку свобода воли и свобода выбора, сопряженные с Божественным Промыслом и не зависимые от фатализма астрологов. Пространные «нестяжательские» сочинения, излагающие идеальные нормы монашеской жизни, созданы, вероятно, как ответ на высказывавшиеся обвинителями упреки по поводу святости рус. чудотворцев. Они построены в жанре диалога: собеседуют Ум и Душа, нестяжательный Актимон и любостяжательный Филоктимон, высказаны гневные инвективы против ростовщичества («лихоимства»), эксплуатации чужого труда, несправедливости и «неправды» в отношениях с крестьянами в монастырских вотчинах. Нестяжательство М. Г. значительно отличалось от нестяжательства его единомышленника старца Вассиана (Патрикеева). Если последний заявлял: «Аз велю великому князю у монастырей села отнимати», то ученый грек выступал против насильственных мер в своих рекомендациях «начальствующим правоверно» и самому царю (гл. 25). Три главы Иоасафовского собрания (24-26) посвящены социальной и политической этике. В них наставления правителю и властям, их обязанности изложены как нравственные нормы, советы и рекомендации. Автор вновь возвратился к темам, развитым еще в 1522 г., в послании к Василию III о Толковой Псалтири: о «мудрых советниках», необходимых правителю, о «симфонии» священства и царства. Эта тема оставалась одной из ведущих в творчестве М. Г. Теперь, в послании к Иоанну IV, М. Г. советовал царю, по определению В. Ф. Ржиги,- скоординировать политические силы, «причем состав их он не ограничивает духовенством и боярством, но вводит сюда молодую силу - воинство» (Ржига. 1934. С. 75).
Глава 44, небольшая по объему, но важная по содержанию, отражает истинную позицию М. Г. в вопросе об автокефалии Русской Церкви. Он не был противником автокефалии, не отрицал право на нее, как это вменяли ему в вину обвинители в 1525 и 1531 гг., но был убежден, что это право должно быть предоставлено К-польской кафедрой, и утверждал, что святыни не теряют своей святости, даже если ими в течение долгого времени обладали «поганые». Эта позиция победила в кон. ХVI в., при учреждении Московского Патриархата, к-рое состоялось при участии К-польского патриарха и греч. духовенства.
Иоасафовское собрание в полном объеме опубликовано во 2-м томе нового издания сочинений М. Г. Все 47 глав были включены в более полное Хлудовское собрание из 73 глав с прибавлением уже новых сочинений, в т. ч. «Повести страшна и достопамятна и о съвръшеном иночьском жительстве», «Словес супротивных» к Хуану Луису («Иоанну Лодовику») Вивесу, толкователю книги свт. Августина Гиппонского, «Слова на хульники Пречистыя Божия Матери», послания к митр. Даниилу и др. В его создании принимал участие не только сам автор, но и др. составители-книжники. Формировалось Хлудовское собрание, по-видимому, параллельно Иоасафовскому, но завершено было позже. Оно состояло из 2 частей - глав 1-25 и 25-73. Вторая его часть сохранилась в рукописи, имеющей, как и рукопись РГБ. МДА. Ф. 173. № 42, собственноручную авторскую правку (РГБ. Больш. № 285). Третье прижизненное собрание - Румянцевское, также правлено рукой автора. Оно отличается некоторой несистематизированностью состава, при его создании использован личный архив автора, среди его произведений есть сохранившиеся в единственном списке (напр., послание к митр. Макарию 1546-1547 г., «Ответ въкратце к святому Собору, о них же оклеветан бываю» и др.).
На основе Иоасафовского, Хлудовского и Румянцевского собраний создавались новые, с включением текстов, вводимых в рукописную традицию. Особо выделяется Нижегородско-Парижское собрание. Хотя содержащие его рукописи относительно поздние - кон. ХVI - нач. ХVII в. (Paris. slav. 123; ГИМ. Син. № 491),- но они сохранили остатки традиции более ранней по сравнению даже с прижизненными собраниями 40-50-х гг. XVI в. Это прежде всего маргинальный глоссарий к некоторым текстам, недавно введенный в научный оборот (Соч. 2014. Т. 2), к-рый дает дополнительную информацию о гуманистической направленности интересов греч. книжника.
Последнее датированное известие о М. Г. относится к 1552 г. В Венской Национальной б-ке П. Бушковичем обнаружено письмо преподобного с этой датой на греч. языке, адресованное некоему Макробию, и греч. тексты 2 сочинений М. Г., рус. версии которых включены в Иоасафовское собрание (гл. 6 «Слово обличительно на еллинскую прелесть» и гл. 16 краткое «Слово о покаянии»). Следовательно, М. Г. сохранял до конца жизни связи с греч. средой. Ранее была обнаружена греч. версия послания к П. И. Шуйскому.
Кончину преподобного Сказания о М. Г. относят к 7064 г. (сент. 1555 - авг. 1556 включительно). В Пространном Сказании «о житии и страдании» М. Г., составленном старообрядческим писателем С. Ф. Моховиковым в 1721 г. (РГБ. Унд. № 338. 1-я треть XVIII в.), указано, что М. Г. скончался 12 дек.
Почитание
В кон. ХVI в. были созданы первые редакции Сказания о М. Г. Самое раннее Сказание сохранилось в рукописи, содержащей собрание его сочинений, созданное ок. 1587 г. (НГОУНБ. Ф. 1. Оп. 1. № 9. Л. 5-10, кон. XVI в.). В 1-й его редакции название лаконичное: «Сказание о Максиме иноке Святогорце Ватопедьскыя обители», в Троицкой редакции (РГБ. Ф. 304. Троиц. № 200. Л. 17) добавлено «иже зде и пострада доволна лета за истину» (Синицына. Сказания. 2006. С. 78). Сказание написано, вероятно, в связи с подготовкой к ожидаемому приезду в Москву К-польского патриарха Иеремии II Траноса, в качестве своего рода объяснения судьбы М. Г. в России. Это относится прежде всего к краткой редакции, известной в очень небольшом числе списков (среди них РНБ. Солов. № 752/852. Л. 3-7). В этом тексте отсутствуют сообщения о бедствиях М. Г. в России, о его осуждении, лаконично отмечено, «како пострада зде в заточении лет 22» (Синицына. Сказания. 2006. С. 88). В полной редакции объясняется более подробно причина осуждения: «непримирительная вражда» и зависть «некоторых небратолюбцов», одни «оклеветаше к православному государю еретиком и прелестником и врага богохранимеи земли Русте», а другие «лжесвидетелством утвержаху клевету. И тако неповиннаго заточению осуждают, и бысть в заточении лет 22» (Там же. С. 83). В краткой редакции констатируется создание М. Г. «книги словес» с «Исповеданием православной веры», а в пространной описаны основные моменты ее содержания. Автор Сказания неизвестен; гипотеза Денисова о кн. А. М. Курбском, как о возможном его составителе, не подтверждается исследователями.
Прп. Максим Грек. Фрагмент памятника Тысячелетия России. 1862 г. Скульпторы М. Микешин, И. Шредер. Вел. Новгород. Фотография. 2010 г.
В составе Миней-Четьих свящ. И. Милютина (1646-1654), в июньском томе (ГИМ. Син. № 805), находится «Сказание известно о приходе на Русь Максима Грека и како претерпе до скончания своего». Оно помещено в дополнительной части, среди «прикладных слов», без указания дня памяти и содержит описание 2 чудес (исцеление покаявшегося у могилы преподобного поселянина и обличение послушника явившимся ему во сне М. Г.), одно из к-рых датировано 1651 г. Составитель Сказания знает рукописное наследие М. Г., сообщает о количестве «словес»: «больше ста в трех книгах: книга в десть на Москве въ Андрониеве монастыре, а вторая в Сергиеве монастыре в полдесть, а в неи 74 главы, а третья на Каменном». Книга из 74 глав близка к Хлудовскому собранию, и составитель приводит ряд выписок из нее с обозначением номеров глав. В Сказании рассказано про «озлобления и томления во Иосифове монастыре»: М. Г. «от дыма и от горести темничные был на мног час яко мертв. И по его терпению аггелъ ему изрек: «Калугере! Сими муками избудеши вечных мук»». Этот рассказ впервые появляется в написанном вскоре после апр. 1591 г. предисловии к Псалтири без толкований, переведенной в 1552 г. М. Г. и троицким иноком Нилом (Курлятевым). Здесь сказано, что эта «святая книга» «свидетельствована» на Соборе с участием царя Иоанна IV и митр. Макария, а составленный М. Г. Канон св. и поклоняемому Параклиту «свидетельствован» патриархом Иовом на Московском Соборе в апр. 1591 г.
В 40-х гг. XVII в. соловецкий книжник Сергий (Шелонин) составил «Похвальное слово русским преподобным» и «Канон всем святым, иже в Велицеи Росии просиявшим». В 1-м тексте М. Г. прославляется как «богословеснеишии... новый Богослов, остая токмо священства помазания, истинныя любве делатель и учитель, и на самыи тоя верх доспевыи, и в Бозе быв, Бог бо любы есть» (Панченко О. В. Из археографических разысканий в обл. соловецкой книжности: 1. «Похвальное слово рус. преподобным» - соч. Сергия (Шелонина): (Вопр. атрибуции, датировка, характеристика авт. редакций // ТОДРЛ. 2003. Т. 53. С. 588). В 8-й песни канона М. Г. назван в ряду «мудрых учителей» Русской Церкви, святой называется «другим (т. е. вторым.- Н. С.) Богословом» (Он же. Из археографических разысканий: 2. «Канон всем святым, иже в Велицеи Росии в посте просиявшим» - соч. Сергия Шелонина // Там же. 2004. Т. 56. С. 479).
В кон. XVII в. имя М. Г. было внесено в святцы под 21 янв. При митр. Платоне (Левшине) (1787-1811) была построена часовня над захоронением преподобного, устроена рака (Месяцеслов Сергиевой Лавры. М., 1850. С. 3, 48; Филарет (Гумилевский). РСв. 2008. С. 45). Часовня находилась у сев.-зап. угла ц. в честь Св. Духа («Максимова палатка», неоднократно перестраивалась, разобрана в 1938-1940 гг.). Преподобному были составлены тропарь и кондак (в XIX в. их тексты находились над его гробницей - Димитрий (Самбикин). Месяцеслов. Янв. С. 155).
8-9 июня 1988 г., в год празднования 1000-летия Крещения Руси, Деянием Поместного Собора РПЦ было определено причислить М. Г. к лику святых угодников Божиих для всероссийского церковного почитания.
Обретение мощей М. Г. произошло 30 июня - 3 июля 1996 г. у сев.-зап. угла ц. в честь Св. Духа Троице-Сергиевой лавры (поиски останков преподобного были начаты 24 июня после молебна, совершённого архим. Кириллом (Павловым), археологические работы возглавлял С. А. Беляев) (см.: Беляев С. А. Обретение св. мощей прп. Максима Грека // ЖМП. 1996. № 9. С. 74-77). После обретения мощи преподобного покоились первоначально в Успенском соборе Троице-Сергиевой лавры. 9 апр. 2013 г. по благословению Патриарха Московского и всея Руси Кирилла мощи М. Г. были торжественно перенесены в Свято-Духовский храм обители, где были положены в гробницу у северной стены. Рака М. Г. была изготовлена по проекту архит. В. А. Звёздкина (в наст. время св. мощи М. Г. временно, до окончания ремонтных работ в Свято-Духовом храме, находятся в Трапезной ц. Троице-Сергиевой лавры). В 2012 г. в честь М. Г. по благословению митр. Казанского и Татарстанского Анастасия (Меткина) был освящен придельный храм ц. в честь иконы Божией Матери «Всецарица» в пос. Левченко г. Казани.
Н. В. Синицына
Иконография
Первые изображения М. Г. появились вскоре после его кончины. Это профильные погрудные портреты, нарисованные пером на страницах рукописных книг с сочинениями М. Г., к-рые датируются 3-й четв.- кон. XVI в. По замечанию О. А. Белобровой, «если это и не прижизненные изображения Максима Грека, то уж во всяком случае они восходят к какому-то неизвестному устойчивому прототипу, который передает не только вообще монашеский облик Максима Грека, в профиль, с бородой, в клобуке, но и индивидуальные его черты: загнутый книзу крючковатый нос, резкие складки на щеках, пониже скул, пышно растущую бороду» (Белоброва. 1958. С. 302). Самое ранее изображение М. Г. находится на полях в сборнике его сочинений, датируемом 70-ми гг. XVI в. (РНБ. Солов. 494/513. Л. 7; см.: Синицына. 2006. Ил. 1). Это единственный в данной группе рисунок с поворотом головы М. Г. влево (на остальных - вправо), причем изображение профиля сочетается с 3/4-ным разворотом корпуса. Контур рисунка очерчен толстой линией. Детально прорисованы верхнее и нижнее веки, под нижним веком линия утолщается, создавая ощущение объема. Хорошо выраженная скула подчеркивает худобу лица. Борода всклокочена. На М. Г.- мантия, расходящиеся полы к-рой оставляют открытым подрясник с характерными застежками в виде петель, на голове - клобук. К этому типу рисунка восходит неск. изображений кон. XVI в.
Три др. рисунка в сборниках сочинений М. Г. датируются кон. XVI в. Рисунок в рукописи из собрания РНБ (ОЛДП. О.176. Л. 4 об.; см.: Синицына. 2006. Ил. 2) отличают четкие, уверенные и вместе с тем легкие линии, толщина контура меняется в зависимости от нажима на перо, активнее всего выделены нос с горбинкой, линия бороды; складки на клобуке и мантии отвечают линейной проработке объема. В основе этого рисунка, несмотря на то что он встроен в текст, могло лежать упомянутое первым изображение в рукописи 70-х гг. XVI в. В рукописи из Соловецкого собрания (РНБ. Солов. 496/515. Л. 9 об.; см.: Синицына. 2006. Ил. 4) помещен поясной портрет М. Г., держащего в руках атрибуты писательской деятельности: перо и свиток с надписью. В сборнике сочинений кон. XVI в. (РНБ. Солов. 497/516. Л. 13 об.; см.: Синицына. 2006. Ил. 3) представлен тональный портретный рисунок со светотеневой проработкой формы: скула выделяется сильнее, чем на предыдущих рисунках, ощущение худобы усилено за счет тени, особое внимание уделено бороде, проработка к-рой линиями создает впечатление ее шелковистой фактуры. Вокруг рисунка пространная надпись: «Списавый трудолюбно святую книгу сию душеполезную старец Максим Грек Святыа горы, а пострижение его во святой горе в монастыри пречистыя Богородица нарицаемыи ватопедъ, иже добре потрудився снискати святую сию книгу, и да воздаст ему Господь Богъ противу труда его и пречистая Богородица мзду въ царствии небесном, аминь». Это изображение послужило образцом для гравюры, помещенной в 1-м печатном издании сочинений М. Г. (Каз., 1859. Ч. 1).
К 70-м гг. XVI в. относятся миниатюры Лицевого летописного свода, иллюстрирующие посольство греч. митр. Григория и монахов из афонского мон-ря Ватопед (Шумиловский том. РНБ. F.IV. 232). М. Г. на них представлен неск. раз: в группе афонских монахов на лошадях во главе с митр. Григорием и посланниками кн. Василия III и в сцене приема Василием III митр. Григория и афонских монахов (Л. 787); в сцене беседы Василия III с митр. Григорием и афонскими старцами (Л. 788); в сцене беседы митр. Варлаама с митр. Григорием и афонскими монахами (Л. 788 об.). Т. к. в тексте летописи имя М. Г. приводится вторым после имени митр. Григория, можно предположить, что монах в мантии, рясе и клобуке, к-рый изображен следующим за митр. Григорием, и есть М. Г.
В нач. XVII в. появились восходящие к иконографии евангелистов изображения М. Г., на к-рых он представлен ученым мужем - за работой. На выполненной пером (с минимальной тонировкой) листовой миниатюре из Азбуковника 1613 г. (РНБ. Q.XVI.21. Л. 21 об.; см.: Синицына. 2006. Ил. 6) М. Г. представлен на высоком сидении с подставкой для ног; он в рясе и мантии, с непокрытой склоненной головой, в левой руке он держит раскрытый свиток с разлиновкой, в правой - перо; позади него - стол с письменными принадлежностями и книгами. Композиция вытянута по вертикали, имеет высокую линию горизонта. Ритм в рисунке задан повторяющимися дугообразными формами многочисленных арок, окон, а также контуром фигуры, очерченной легкой линией. Миниатюра заключена в рамку с цветочным орнаментом и навершием в центре. Под рисунком помещена зашифрованная простой литореей надпись с именем М. Г.: «РАТЛИРЬ ЧМЕТЬ» (Белоброва. 1973. С. 245). На миниатюре из сборника сочинений М. Г. 1-й четв. XVII в. (РНБ. Погод. 1140. Л. 1 об.) он представлен на золотом сидении с красно-коричневой подушкой, с подставкой для ног, облачен в коричневую мантию и зеленый подрясник, на голове - клобук, левой рукой поддерживает лежащий на колене лист бумаги, в правой - перо; позади - золотой стол с чернильницей, письменными принадлежностями и горящей свечой, на дальнем плане - архитектурные кулисы красного цвета в виде профилированных стен и башен с пирамидальными золотыми завершениями (центральная башня голубого цвета). На этой миниатюре М. Г. впервые изображен с нимбом, а в подписи назван преподобным («Прпдбн Максим Грекъ»). К той же иконографии относится рисунок в рукописи 2-й пол. XVII в. (БАН. Арханг. № 1044 М. Б. № 15. Л. 10 об.; см.: Белоброва. 1958. Рис. 1) - М. Г. с нимбом (вверху надпись: «преподобный Максим Грек») пишет, сидя, в лежащей на коленях книге, сидение с узорчатыми резными ножками и с подставкой для ног; преподобный в подряснике, длинной мантии, на голове клобук; неширокая борода в 2 пряди доходит до груди; на дальнем плане - стол с письменными принадлежностями. Это контурный рисунок (только клобук дан черной заливкой), где каждая линия подчеркивает отображенное в складках одежд движение формы, поворот плеча, наклон спины. Там, где линии сходятся, утолщаясь, напр. на бедре, создается ощущение поворота. Рисунок в данной рукописи близок к зеркальной прориси из Сийского иконописного подлинника (РНБ. ОЛДП. F.88. Л. 493 об.; см.: Покровский Н. В. Сийский иконописный подлинник. СПб., 1898. Вып. 4. Рис. 60), прорись, возможно, восходит к ранним рисункам-портретам, т. к. на подряснике изображены характерные застежки.
В XVIII в. образ М. Г., духовного писателя, часто встречается в старообрядческих рукописях. В сборниках сочинений М. Г. представлены изображения как черно-белые, графические (РНБ. Ф. 98. № 1198. Л. 51 об., XVII - 1-я четв. XVIII в.; Синицына. 2006. Ил. 12), так и цветные (РНБ. ОЛДП. О.15. Л. 13 об., 1726 г.- см.: Синицына. 2006. Ил. 18; БАН. Бурц. № 25. I.5. 97. Л. 4 об., нач. XVIII в.- см.: Бурцев А. Е. Опись старых слав. и новых рус. рукописей. СПб. 1901. Т. 4. Рис. на с. 64). В Толковой Псалтири кон. XVIII в. (ЯИАМЗ. № 982 (301). Л. 8 об.; см.: Синицына. 2006. Ил. 21), по замечанию Белобровой, образ М. Г. уподобляется изображению царя Давида (Белоброва. 1973. С. 246-247). Образы идентичны по композиции, но отличаются в деталях. Как и Давид Псалмопевец, М. Г. изображен сидящим на узорном золотом троне внутри полукруглого помещения с мраморными стенами, кессонированным сводом, напоминающим апсиду с конхой. На нем подризник цвета желтой охры, красная мантия, на голове черная скуфья.
На старообрядческих миниатюрах XIX в. при сохранении иконографического типа М. Г.- писателя подробнее изображен интерьер кельи. На миниатюре из сборников сочинений М. Г. 1-й четв. XIX в. (РГБ. Ф. 247. Л. 24 об.; см.: Синицына. 2006. Ил. 14) и 1818-1820 гг. (РГБ. Ф. 344. № 22 (М. 6083). Л. 26 об.; см.: Синицына. 2006. Ил. 22) святой представлен сидящим на табуретке за столом в келье, правой рукой он опускает перо в чернильницу, указательным пальцем левой руки касается лба. Миниатюра (РГБ. Ф. 247. Л. 24 об.) с незначительными отличиями в деталях (напр., на иконе отсутствуют занавески на шкафах, отверстия для ключей в выдвижных ящичках заменены ручками) сходна с иконой из собрания М. П. Максаковой (см.: Белянина. 2010. Ил. 1)
Достаточно широко распространены иконы с единоличным (как поясным, так и ростовым) изображением М. Г., сохраняющие общие черты его иконографии (пышная борода длиной до груди, с покрытой головой (камилавка или клобук, иногда с куколем на плечах и в камилавке), четки (лестовки) в руке). Первые иконы появились, очевидно, в правление царя Феодора Иоанновича, о чем свидетельствует «Сказание о Максиме иноке святогорце Ватопедския обители» (РГБ. Унд. № 1165. Л. 1-12, 20-е гг. XVII в.). Так, в тексте указано, что после чуда с Феодором Иоанновичем в 1593 г., когда М. Г. спас его от смерти, царь «повеле изографу царския полаты имени Михаилу Чустову написати образ преподобного отца нашего Максима; и по царскому повелению написашася образ преподобного Максима и украсиша златом и сребром и бисером и камением многоценным, и принесоша сам царь Феодор Иванович в соборную церковь Успения Пресвятой Богородицы. И святейший Иов патриарх прииде в соборную церковь, и виде образ преподобного отца Максима Грека, и удивися велии красоте образу его и поклонися честному образу и царю… И сам святейший Иов патриарх и великий государь царь Феодор Иванович поидоша во обитель живоначальныя Троицы и к преподобным и чудотворным Сергию и Никону и к Максиму поклонитися» (Белоброва. 1973. С. 303-304).
В иконописном подлиннике 1694 г. (РНБ. О.XIII.6. Л. 113) под 21 янв. содержится описание М. Г.: «…сед, брада широка и плечи закрыла до персей, в камилавке; риз преподобничее, книга в руках» (Белоброва, 1958. С. 305) - и аналогичное в ИРЛИ. Перетц. 524. Л. 114, 30-е гг. XIX в. (Маркелов. Т. 2. С. 161-162). В Буслаевском иконописном подлиннике (РНБ. Q.XIII.11. Л. 80-81 об., кон. XVII - нач. XVIII в.) сказано: «…сед, брада широка и плеча закрыла до персей, в камилавке» (Там же). Т. о., подлинники указывают на основные хорошо узнаваемые иконографические признаки М. Г. - широкую бороду до груди и головной убор.
В рукописи «Книга» Т. М. Лысенина 1713 г. (РГБ. Собр. Егорова № 1040. Л. 114 об.) помещено изображение иконы М. Г., находившейся у его гробницы в Троице-Сергиевой лавре (см.: Юхименко. 2015. Ил. 4). Преподобный представлен на ней фронтально, у него широкая овальная борода до груди, он одет в охристый подрясник, подпоясанный черным ремнем, черную полумантию и черную скуфью. В левой руке раскрытая книга, правой рукой придерживает страницу с текстом: «Ведомо же убо да есть тебе, что якоже в божественном крещении треми в воду погружении тридневное Спаса Христа погреб…»; по замечанию Е. М. Юхименко, данный текст предписывает помещать Иконописный подлинник (ГИМ. Собр. Щукина. № 665. Л. 76 об.; Юхименко. 2015. С. 240). На верхнем поле иконы - изображение Св. Троицы. На иконе следующие надписи - «прподобный Максимъ Грекъ» (вверху); «Сей святый образ в Троицком Сергиеве монастыри, в часовне у гроба преподобнаго Максима Грека. И инде в церквах и в домах есть много» (слева от нимба).
В описях Троице-Сергиевой лавры XVIII в. встречаются упоминания об иконах М. Г. В описи 1737 г. сообщается: «Подле церкви Сошествия Св. Духа полатка каменная, а в ней деисус писан на трех цках в киоте, деревянной, писан на празелени. Перед деисусом образ преподобного Максима Грека писан на празелени» («Книги описные ризной казне… 737 году». Л. 137-137 об.- СПГИАХМЗ, фонд рукописей). Опись 1759 г. фиксирует: «Образ преподобного Максима Грека во облаце… венец сребреный резной» - и далее: «Гробница преподобного Максима Грека каменная, с одной стороны решетка железная, на гробнице образ оного преподобного, писан на красках» («Копия с описи, какова учинена присланным лейбгвардии Преображенского полку капитаном порутчиком Андрианом Лопухиным». 1759. Л. 45 об.- Там же).
Ряд икон продолжает традицию изображения М. Г. как духовного писателя, установившуюся в иллюстрациях рукописных книг с кон. XVI в. Это единоличные образы М. Г. в типе писца, но не в 3/4-ном повороте как на миниатюрах, а фронтально. На одной из таких икон (сер. XVIII в., ЦМиАР) М. Г. показан по пояс: он сидит за столом с принадлежностями для письма, на к-ром лежит раскрытая книга, правая рука на странице с текстом, левой он поддерживает книгу снизу. Широкая окладистая борода почти шарообразной формы доходит до пояса и закрывает бо́льшую часть одежды. Вокруг головы - нимб белого цвета. Поверх охряного подрясника надета коричневая полумантия с красной подкладкой; на голове - черная скуфья. На полях иконы изображены 2 неизвестных преподобных (подписи не сохр.). Существует ряд аналогичных икон с цветными фонами: кон. XVIII - нач. XIX в. (ГМИР), нач. XIX в. (частное собрание), XIX в. (ГЭ), XIX в. (СПГИАХМЗ).
На нек-рых иконах XVIII в. (ГИМ); XVIII в. (ПОКМ); XIX в. (ГМИР) М. Г. представлен сидящим за столом, с раскрытой книгой, но без принадлежностей для письма. На иконе XIX в. этого извода (частное собрание) у него на голове скуфья с оторочкой, пышная борода расходится 3 широкими ярусами, десницей он двуперстно благословляет, а 2 перстами левой руки указывает на строки развернутой к предстоящим книги с текстом: « »; на фоне в неск. ярусов изображены деревья.
К надгробной иконе М. Г. восходит ряд икон, на которых преподобный представлен с книгой, но не за столом. На невьянской старообрядческой иконе (кон. XVIII - нач. XIX в., ГИМ) над поясным изображением святого, держащего в левой руке раскрытую книгу, помещен Нерукотворный образ Спасителя на убрусе. В образе М. Г. подчеркнуты аскетические черты: жесткие морщины прорезают лик от переносицы. Широкая окладистая борода закрывает плечи и грудь; на святом коричневый подризник, темно-фиолетовый параман с красной Голгофой и крестами, короткая иссиня-черная мантия, на голове скуфья; на запястье правой руки - лестовка. На иконе с басменным окладом на полях (2-я пол. XVIII в., ГИМ) М. Г. изображен также не за столом, он держит в левой руке раскрытую книгу. На верхнем поле по центру - образ Св. Троицы. Встречаются изображения святого, держащего вместо книги свиток: напр., на иконе кон. XVIII в. (частное собрание) у М. Г., с большой шарообразной бородой до пояса, в левой руке - свернутый свиток; вверху - Св. Троица. С раскрытым свитком М. Г. представлен в рост на иконе с семисвечника 2-й пол. XIX в. из алтаря Успенского собора Троице-Сергиевой лавры. Изображение на этой иконе отличается тем, что у М. Г. узкая, закругленная борода, едва достающая до груди; лицо узкое, худое, со впалыми щеками; правую руку прижимает к груди, левая, со свитком, опущена. Одет в коричневый подрясник, подпоясанный ремнем, и длинную черную мантию, на голове - камилавка.
Эта иконография была представлена и на миниатюрах рукописей. Напр., с раскрытой книгой в левой руке и благословляющим жестом правой М. Г. изображен на миниатюре из Собрания сочинений 20-30-х гг. XVII в. (ГИМ. Муз. № 3809/4. Л. 38 об); на контурном рисунке из Собрания сочинений 2-й четв. XVII в. (РГБ. Ф. 199. № 79. Л. 3 об.); на контурном рисунке из рукописи смешанного содержания кон. XVIII в. (РНБ. Q.I/2219. Л. 9 об.); на лубке с рукописным текстом «Сказания о Максиме иноке Святогорце Ватопедской обители» 30-х гг. XIX в. (ГИМ).
Часто встречаются изображения М. Г. без книги или свитка, но с четками или лестовкой (иконы кон. XVIII в., ГТГ и ЦАК МДА). Их иконография сходна: правая рука М. Г. сложена в жесте благословения, левую, с раскрытой вовне ладонью, он держит перед собой, на большом пальце висят четки. На иконе сер. XVIII в. (ГРМ) ладонью вовне раскрыта правая рука М. Г., а левой он перебирает звенья лестовки. Если на др. иконах борода изображалась единым целым большого объема, то здесь по центру она расходится посередине.
В монументальной живописи самое раннее изображение М. Г. было представлено в росписи 1655 г. (утрачена в XIX в.) в ц. Св. Духа Троице-Сергиевой лавры, состав к-рой известен по описи «О расписании Сошественской церкви стенным писанием, и о зделании вновь иконостаса» (РГАДА. Архив ТСЛ. 1777 г. № 684. Л. 89).
В 1680 г. артелью под рук. иконописцев Гурия Никитина и Силы Савина была расписана ц. прор. Илии в Ярославле, где в алтаре Покровского придела (1680) М. Г. изображен с раскрытым свитком в руках. В алтаре Вологодского Софийского собора (1686-1688; образ плохой сохранности) и в диаконнике ц. св. Иоанна Предтечи в Толчкове в Ярославле (1694-1695), расписанных артелью под рук. Д. Г. Плеханова, М. Г. представлен по пояс в медальоне с раскрытой книгой в руках; так же он изображен и в ц. св. Иоанна Предтечи в Толчкове (воспроизведение этого изображения лучшей сохранности, в т. ч. с читаемым текстом в книге: «Понеже убо и треми погруженми и воздвиженми преобразуемъ Спасово из мертвых тридивное воскресние», см.: Первухин. 1913. С. 50)
Ростовой образ М. Г., держащего перед собой обеими руками раскрытую книгу, помещен на сев-зап. столбе в росписи 1684 г. Успенского собора Троице-Сергиевой лавры. Без книги, с четками - в росписи 1736 г. артели под рук. ярославского иконописца А. И. Соплякова в алтаре ц. Вознесения Христова в Ярославле, где М. Г. представлен в рост, в красной мантии, в синем подряснике с желтой разделкой, на голове - высокая красная камилавка; правая ладонь развернута перед грудью вовне, левая, с четками, полуопущена. Так же М. Г. был представлен на фреске в сев. паперти Преображенского собора Новоспасского мон-ря в Москве (роспись 1689 г., под записью 1837 г. (Ровинский. Словарь гравированных портретов. Т. 2. Стб. 214); образ М. Г. не сохранился, см. о нем: Тромонин К. Я. Очерки с лучших произведений живописи, гравирования и зодчества с кратким описанием и биографиями художников. М., 1839. Т. 1. С. 71-73.
Еще один иконографический тип М. Г. в молении известен по миниатюрам рукописей. Напр., на миниатюре из рукописи ок. 1726 г. (РНБ. ОЛДП. О.15. Л. 5 об.) фигура М. Г. показана в 3/4-ном развороте влево, правая рука поднята ко лбу для совершения крестного знамения, левая в молении, с лестовкой. На святом охристый подрясник и красная мантия, на голове черная камилавка с коричневой оторочкой. Изображение обрамлено растительным орнаментом, фоном служат архитектурные кулисы с портиком и одиночными колоннами; в левом верхнем углу в облачном сегменте - образ благословляющего Иисуса Христа. На вставной миниатюре XVIII в. из сборника сочинений кон. XVI в. (РГБ. Ф. 98. № 869. Л. 7 об.) М. Г. изображен так же, но на фоне пейзажа с деревом и мон-рем вдали. Правая рука поднята, демонстрируя двоеперстие, в левой полуопущенной руке - лестовка. От лика М. Г. к образу благословляющего Иисуса Христа в левом верхнем углу в облаках - надпись в одну линию: «Аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже!» Изображение помещено в барочную раму с растительной орнаментикой, центр которой вверху отмечен 8-конечным крестом на Голгофе.
Еще один вариант единоличного изображения М. Г., позволяющий сосредоточить внимание на его выразительном лике,- извод с погрудным образом. Так святой представлен на иконе XVIII в. (СПГИАХМЗ) и на лубке кон. XVIII - нач. XIX в. (ГИМ): седая борода занимает половину пространства иконы; брови, глаза, веки, нос, усы, морщины подчеркнуты резкими линиями; на голове черная скуфья с белой меховой оторочкой.
Кроме единоличных икон существует ряд икон с изображением Собора Радонежских святых, в состав которых входит образ М. Г. Еще в Буслаевском иконописном подлиннике кон. XVII - нач. XVIII в. под 21 янв. приведена память М. Г.- «Радонежского чюдотворца» (РНБ. Q.XIII.11. Л. 80-81 об.). Самая ранняя икона этого типа - «Прп. Сергий Радонежский, с учениками в молении Св. Троице» (вклад Анны Шереметевой в Троице-Сергиеву лавру, после 1674, СПГИАХМЗ) с пластинчатым серебряным окладом. На иконе ученики прп. Сергия расположены в 3 ряда в молении иконе Св. Троицы, расположенной в центре верхнего поля. В каждом ряду по 2 группы учеников, стоящие друг напротив друга. Изображение М. Г. находится в нижнем ряду, он представлен крайним справа, за фигурой прп. Елисея Радонежского. Фигура дана в рост, в 3/4-ном развороте влево, взгляд М. Г. обращен вверх, руки протянуты вперед в жесте моления; широкая борода доходит до груди. На святом зеленый подрясник и длинная коричневая мантия с желтой разделкой, схима, на голове - камилавка. На иконе «Радонежские чудотворцы», созданной попечением «старца Антония Болотникова» (2-я пол. XVII в., ризница Троице-Сергиевой лавры), 6 святых, изображенных на голубом фоне, разделены на 2 стоящие друг напротив друга группы в молении к благословляющему Христу в облачном сегменте вверху. М. Г.- старец с круглой формы седой бородой до груди - представлен в 3/4-ном повороте влево в нижнем ряду, за прп. Михеем Радонежским; на нем подрясник цвета золотистой охры и длинная коричневая мантия, на голове черная камилавка, левая рука в жесте моления, в правой руке держит свернутый свиток. На иконе Радонежских святых кон. XVIII - нач. XIX в. из ц. прор. Илии в Сергиевом Посаде в верхней части, на облаках,- деисусная композиция, ниже, на фоне голубого неба, представлены 8 святых, разделенных на 2 группы, М. Г. изображен 1-м в верхнем ряду в правой группе. На нем черные монашеские одежды, на голове черная камилавка, правая рука приложена к груди, в опущенной левой держит свернутый свиток. Белая седая борода доходит до груди, из-под камилавки выбиваются седые локоны волос. На иконе «Святые ученики прп. Сергия Радонежского» кон. XIX - нач. XX в. из Троице-Сергиевой лавры преподобные изображены на золотом фоне в 2 группы, по 4 ряда в каждой. М. Г. представлен в рост в 3/4-ном повороте влево в нижнем ряду правой группы, между прп. Дионисием Радонежским и свт. Серапионом, архиеп. Новгородским. У него коричневая широкая борода до груди. Левой рукой М. Г. указывает на икону Св. Троицы, к-рую держат стоящие в центре преподобные Сергий и Никон Радонежские.
На цветной гравюре 1825 г. «Свято-Троицкая лавра Сергиев монастырь» гравера И. Зубова (см.: Ровинский. Народные картинки. Т. 3. Ил. № 606) над изображением мон-ря представлены в облаках 2 группы святых, созерцающих Благовещение Пресв. Богородицы. М. Г.- в левой группе, за прп. Сергием Радонежским, рядом с прп. Михеем Радонежским. Образ М. Г. есть и на подобной композиции литографии 1845 г. «Святые и преподобные отцы, почивающие в Свято-Троицкой Сергиевой лавре» (СПГИАХМЗ), где М. Г. изображен за преподобными Никоном и Дионисием Радонежскими, в правой группе, в молении иконе Св. Троицы.
Образ М. Г. помещен в нижнем фризе с изображением просветителей на памятнике «Тысячелетие России», воздвигнутого в Новгородском кремле в 1862 г. (скульпторы М. О. Микешин, И. Н. Шредер, В. А. Гартман). Он представлен сидящим, сверяющим текст книги по длинному свитку, перекинутому через правую руку и свисающему с правой стороны. На правом колене - раскрытая книга, на которую М. Г. поставил указательный палец, отмечая место сверки с текстом на свитке. На преподобном подрясник, полумантия, клобук. Его широкая борода волнистыми прядями спускается чуть ниже груди.
Появившиеся после общецерковного прославления святого в 1988 г. иконы с его образом в основном повторяют иконографию, сложившуюся в XVII - нач. XX в. Это иконы с поясным изображением М. Г.: у него в левой руке раскрытая книга, правая рука развернута вовне ладонью (напр., иконы кон. XX в., ризница Троице-Сергиевой лавры; нач. XXI в., ц. Иверской иконы Божией Матери на Всполье в Москве; 2000, из Благовещенского собора г. Павлодара (Казахстан); 2002, собрание Иконописной школы при МДА и др.). На нек-рых иконах книгу заменяет закрытый свиток (напр., на иконе 90-х гг. XX в., иконописная школа МДА; на крышке раки М. Г., выполненной в 2001 В. А. Звёздкиным); нередко встречается изображение развернутого свитка с текстом на нем, как на ранней иконе, написанной в кон. XX в. греч. иконописцем Х. Лиондасом. Она стала образцом для мн. совр. икон этого типа, причем на этой иконе появляется новый элемент иконографии М. Г.- в правой руке преподобного мученический крест.
Часто встречаются иконы, являющиеся списками икон кон. XVII в. (ГТГ) и кон. XVIII в. (ЦАК МДА), где М. Г. представлен без атрибутов писателя, но с четками (напр., написанная в Иконописной школе при МДА икона 90-х гг. XX в., ризница Троице-Сергиевой лавры). Та же иконография, но М. Г. без четок, на фреске в медальоне в нижней ц. Троицкого собора Саратова.
Существуют иконы преподобного и в реалистической манере, на к-рых он представлен сидящим за столом с раскрытой книгой (напр., икона 1997 г. из мон-ря Ватопед на Афоне) или в полный рост, с раскрытым свитком, на фоне пейзажа с храмами Троице-Сергиевой лавры (напр., икона из иконописной мастерской «Возрождение», иконописец П. В. Воронцов) и др.
О. А. Зверева
